Цена жизни. Книга 2 (СИ) - Стоев Андрей

Вид за окном всё ещё рябил, и было невозможно понять, что там происходит. Я повернулся и быстрым шагом двинулся из номера, иногда придерживаясь за стену. Я спустился по лестнице — стойка администратора была пустой. Девушка-администратор обнаружилась на улице вместе с ещё несколькими взявшимися неизвестно откуда людьми. Там же была и девочка — живая. Губы у неё дрожали, и в глазах стояли слёзы, но она определённо была цела и невредима. Няня её держалась за сердце, но и с ней, похоже, тоже было всё в порядке.

— Что здесь произошло? — спросил я.

— Авария, герр Арди, — ответила администратор гостиницы, посмотрев на меня. — К счастью, никто не пострадал. Знаете, — продолжала она, понизив голос, — мне сначала даже показалось, что машина сбила эту даму с ребёнком, и я очень испугалась. Это просто не передать словами, как я была рада, когда увидела, что ошиблась, и они невредимы. Машина пролетела совсем рядом и сильно напугала девочку.

Я посмотрел на машину, которая стояла, уткнувшись в стену. Рядом с машиной стоял смертельно бледный водитель в расстёгнутом пальто, и безуспешно пытался его застегнуть. Руки у него тряслись так, что он не мог найти пуговицы, но он, похоже, этого просто не замечал, бессмысленно глядя куда-то вдаль.

— Успокойтесь, все живы, — сказал я мягко, подойдя к нему.

— Все живы? — он посмотрел на меня, постепенно выходя из своего ступора.

— Все живы, — подтвердил я.

— Мне показалось… — неуверенно начал он.

— Показалось, — твёрдо сказал я. — Все живы, никто не пострадал.

Он с облегчением выдохнул и присел на крыло машины, постепенно отходя от шока.

— Вызовите полицию, фройляйн, — распорядился я, подойдя к администратору. — И вызовите ещё карету неотложной помощи — люди в шоке, им наверняка потребуется врач. Вам с вашей подопечной лучше пройти в гостиницу, фрау, — обратился я к няне. — Там вы сможете посидеть и немного успокоиться. Вам тоже стоит туда пройти, — сказал я водителю.

Люди зашевелились — как всегда, когда в трудной ситуации появляется тот, кто говорит уверенно, люди охотно уступают ответственность и начинают делать, что им сказано.

Дожидаться полиции я не стал — собственно, мне было нечего им сказать. Можно ли было назвать меня свидетелем? Даже если так, вряд ли полиция оценит мой рассказ о том, как я менял ветки леса вероятностей. «Леса?» — задумался я. Мне каким-то образом удалось увидеть эту структуру со стороны, и она была больше похожа на дерево, чем на лес. На странное, невероятно разросшееся, но всё же дерево. Об этом надо было обязательно подумать, но позже, а сейчас меня вдруг одолела просто невероятная усталость. Из последних сил я добрался до кровати и мгновенно отключился.

Глава 9

Несколько следующих дней прошли для меня как во сне. Я почти не выходил из номера, упорно, но безуспешно пытаясь вновь увидеть то дерево. Как его назвать? В голову сразу приходил Иггдрасиль северян, но сходство было слишком поверхностным — то, что я видел, вовсе не было древом девяти миров. Скорее я назвал бы его деревом судеб, не будь это название чрезмерно пафосным.

Однако, как ни назови, но увидеть его снова мне так и не удалось — как и до этого, получалось разглядеть только обрывочные линии вроде пресловутой ветки надкушенного яблока; что-то более значительное сразу же расплывалось и терялось в тумане. Впрочем, видеть я действительно стал намного лучше, и переходить к виденью стало гораздо легче. Но этим улучшением всё и ограничилось, так что в конце концов я с грустью констатировал, что никакого прорыва пока ещё не случилось, и тому единичному успеху я обязан исключительно стрессу и изрядной доле эссенции, которой у меня и в самом деле стало меньше — ненамного, но всё же заметно.

В перерывах между попытками увидеть дерево вновь я очень много думал над тем, что мне удалось уловить, снова и снова вспоминая малейшие детали. Постепенно я пришёл к выводу, что это дерево и было той самой Госпожой Рассвета, Вечно Летящей-в-Ночь — разумеется, не самой ей, а всего лишь ближайшим привычным мне образом, который мой мозг подставил вместо чего-то, для человека непредставимого. Ничего от драконицы я в Госпоже не нашёл, и, сказать по правде, вообще плохо представляю себе, каким образом можно было увидеть в ней что-то похожее на летающую ящерицу.

Но вот полёт в ночь действительно был. Крохотные искорки Сияния стягивались к веточке, и её кончик тут же взрывался пушистым венчиком бесчисленных призрачных иголочек; затем одна из них мгновенно наливалась вещественностью, вытягивая её из остальных, и вошедший в реальность побег стремительно выстреливал, вонзаясь во тьму, которая, бурля, неохотно отступала. Кипение света и первородного мрака на границе дерева выглядело завораживающим и подавляющим, наводя на неизбежную мысль о собственной ничтожности.

Иногда целая ветка вдруг теряла вещественность и становилась призрачной, а вместо неё в исходном соцветии обретала реальность другая пушинка, которая моментально превращалась в полноценную ветку. Возможно, это работа кого-то вроде меня, но скорее всего сама Госпожа исправляла нежелательные вероятности. И здесь я внезапно осознал, что я вовсе не сторонний наблюдатель. Госпожа дала мне возможность бросить на неё взгляд со стороны, но на самом деле я тоже часть этого дерева — где-то там в глубине есть и моя ветка, которую Госпожа может и подправить, если моё поведение перестанет её устраивать. Пугающая мысль. Хотя чего пугаться? Мою ветку и так регулярно кто-то правит, и я совсем не уверен, что это делает сама Госпожа — мне кажется, для неё подобные правки всё-таки мелковаты. Хотя кто знает?

Промучившись такими мыслями три дня, я, наконец, успокоился. Возможно, кто-то вроде Драганы и способен по желанию увидеть Госпожу более или менее цельным образом, но я пока что от этого далёк. Может, и не настолько далёк, раз уж у меня один раз это получилось, но в Высшие мне пока рановато. А здесь как раз вовремя прибыл фельдкурьер с приглашением на аудиенцию, и я с облегчением выбросил из головы мысли о силах Вселенной и прочих высоких материях.

* * *

В этот раз меня повели новой дорогой в другое крыло дворца. Гвардейцы на постах так же равнодушно смотрели сквозь меня, но форма у них заметно отличалась, и я немного растерялся от неожиданности. Меня ведут не к императору? Тогда к кому? Вариантов, собственно, было только два: либо к старому императору Конраду, либо к императрице. Я бы поставил скорее на императрицу — глаза у неё слишком уж умные, а Конраду я при нашем знакомстве, помнится, не очень понравился. С другой стороны, с императрицей нам вроде бы нечего обсуждать… я пожал плечами и бросил гадать попусту — скоро всё и так само собой прояснится.

Я почти угадал — меня в самом деле привели в гостиную императрицы, но там в кресле у камина обнаружился и сам император. Императрица сидела чуть в стороне на небольшом диванчике — в руках она держала вязание, а рядом стояла корзинка с клубками. Я представил, как императрица кутается в собственноручно связанный шарфик, и чуть не прослезился от умиления. Впрочем, спицами она оперировала довольно уверенно, так что вполне возможно, что она и в самом деле вяжет — мало ли какие у людей увлечения? Вот наш палач в Раппине, к примеру, любит лирическую поэзию, как я недавно совершенно случайно узнал. Не исключено, что он и сам стишками балуется — это я уже не стал выяснять.

— Ваше величество, — поклонился я императору. — Ваше величество, — императрице.

— Присоединяйтесь, барон! — император приветливо улыбнулся мне и показал рукой на соседнее кресло. Императрица тоже улыбнулась и кивнула.

Я не стал чиниться и безо всякого смущения уселся в указанное кресло. Похоже, у нас по-прежнему действует схема «Друг семьи».

— Чувствую себя немного странно, обращаясь к вам как к барону, — мимоходом заметил император, делая небрежный приглашающий жест в сторону подноса с напитками.