Цена жизни. Книга 2 (СИ) - Стоев Андрей

— Гм, — промычал я, не зная, что сказать.

— Нет, в самом деле, Кеннер — у вас уже уровень Владеющего достаточно высокого ранга. Вам добавить боевого опыта, и я, пожалуй, побоюсь с вами связываться. Кстати, на какой ранг вы собираетесь заявляться? Обычно преподаватель боевой практики даёт рекомендацию, на какой ранг претендовать, и студент этой рекомендации следует — ну, за исключением отдельных идиотов, — но это явно не ваш случай.

— Почему? — переспросил я с непонимающим видом.

— Потому что вам никакой рекомендации не дадут. И вашей жене, кстати, тоже. Преподаватели в некоторой растерянности, и сейчас, после боя с вами, я их полностью понимаю. Вам придётся решать самим.

— Моя наставница Стефа Ренская считает, что мне следует аттестоваться как минимум на восьмой ранг. Насчёт девятого она не вполне уверена. Я всё же считаю, что она меня переоценивает.

— Вряд ли переоценивает, — в раздумьях сказала Анна. — Мнением Ренской не стоит пренебрегать, к тому же она, как наставница, знает о ваших возможностях лучше, чем кто-либо иной. Менски, кстати, тоже полагает, что вам с женой следует аттестоваться на старший ранг, но он просто недостаточно знаком со старшими рангами, чтобы дать более конкретную рекомендацию.

— То есть вы тоже считаете, что нам надо аттестоваться на восьмой?

— Не знаю, — она пожала плечами и тут же поморщилась от боли. — Одного спарринга всё-таки недостаточно, чтобы составить полное впечатление, но на первый взгляд, получить восьмой ранг для вас вполне реально. Не исключаю, что вы потянете и девятый. А кстати, вы не хотите заявиться на открытую аттестацию? Это, конечно, сложнее, зато снимет все неопределённости.

— Что такое открытая аттестация? — не понял я.

— Точнее говоря, она называется аттестацией с открытой заявкой. Обычно соискатель заявляется на конкретный ранг, и результатом является «сдал» или «не сдал». На открытой аттестации соискатель заявляется на диапазон рангов — например, в вашем случае с восьмого по девятый. Или если совсем не захотите рисковать, то с седьмого по девятый. Сдача происходит последовательно по заявленным рангам, с нижнего по высший — ну, или до какого получится сдать. Открытая аттестация устраивается очень редко, и о такой возможности многие не знают, но в вашем случае она, вероятно, будет наилучшим вариантом. Но должна вас предупредить, что сдавать сразу на несколько рангов очень тяжело, тем более речь идёт о высоких рангах. Восьмой, не говоря уж о девятом — это далеко не четвёртый, и требования там совсем другие. У вас может просто не хватить выносливости. Собственно, это и есть причина, почему на открытую аттестацию мало кто заявляется — намного ведь проще двигаться постепенно, с перерывами. В общем, такая возможность имеется, так что решайте сами.

— Мы с женой обсудим этот вариант, — с сомнением сказал я. — Но честно сказать, не уверен, что нам действительно нужен девятый ранг. Мы не собираемся поступать на службу как Владеющие, так что формальная аттестация не так уж много для нас значит. А вот серьёзный минус в этом прослеживается.

— Минус? — удивилась Максакова. — Да ещё и серьёзный? И какой же?

— У нас уже три голоса в Совете Лучших — мой, нашей матери и голос Клауса фон Абенсберг. Это немало, и меня постоянно пытаются втянуть в какие-то союзы. Если Лена получает девятый ранг, у нас внезапно оказывается уже четыре голоса, и для многих близких к власти группировок это станет шоком. Я бы предпочёл более плавный подъём, чтобы люди успели привыкнуть к этой мысли и смириться. У нас и так чрезвычайно влиятельное семейство, и новый неожиданный скачок вверх многими будет воспринят очень отрицательно. Возможно, мы и подадим открытую заявку, но девятый ранг в ней совершенно определённо фигурировать не будет.

— А вы, оказывается, очень продуманный молодой человек, Кеннер, — протянула Анна, разглядывая меня с каким-то странным выражением.

— Я глава очень богатого и очень влиятельного семейства, — напомнил ей я. — Чего вы ждали от меня? Каких эмоциональных поступков? Или вы полагали, что я потеряю голову от перспективы получить девятый ранг?

— В самом деле, что это я? — смутилась она. — Мне приходилось слышать, что в разговоре с вами не так-то просто сохранить ясность мысли и очень легко забыть, кто вы такой.

— Кто так говорит? — полюбопытствовал я.

— Неважно, — отмахнулась она. — Но похоже, что это действительно так. Как вы это делаете?

— Никак не делаю, — я с недоумением пожал плечами. — Я всегда говорю, что думаю, и никогда не пытаюсь играть какую-то роль.

— Возможно, это и есть причина, — задумчиво заметила она. — Очень интересный момент, который почему-то прошёл мимо наших аналитиков.

— Вы их ещё не разогнали? — с отвращением спросил я.

— Кого не разогнали? Наших аналитиков? — удивилась Максакова. — Почему мы должны их разогнать?

— Потому что они идиоты, — объяснил я. — По-моему, преступно тратить бюджет Круга на жуликов, которые сочиняют какую-то немыслимую дичь вроде того, что я реинкарнация Рюрика.

Анна весело засмеялась, и я совершенно не понял, что её так развеселило.

— Вы разве не слышали об этой теории? — с подозрением спросил я.

— Слышала, конечно, — ответила она посмеиваясь. — Вам про неё Ивлич рассказала?

— Она, кто же ещё, — кивнул я.

— А про какие ещё теории она вам рассказывала?

— Не помню уже, — пожал я плечами. — Какая-то чушь примерно того же уровня, так что я даже не трудился запоминать.

— Вот теперь я вижу, что Ивлич вам и в самом деле никаких секретов не рассказывала, — сказала Анна уже серьёзно. — Неужели вы поверили, что мы стали бы держать подобных клоунов? Наши аналитики время от времени проводят мозговые штурмы, когда выдвигаются самые дикие теории — любые, на которые хватает воображения. Они утверждают, что иногда это действительно даёт полезные результаты. Но в докладах руководству ничего такого, разумеется, не фигурирует — разве что для таких выводов имеются очень веские основания.

— И что, есть хоть какие-то основания считать меня реинкарнацией Рюрика? — полюбопытствовал я.

— Никаких нет, — засмеялась она. — Вас не раскрыли, не волнуйтесь. Да и вообще, многие историки сомневаются в существовании Рюрика, есть в этой легенде серьёзные неувязки. Но в любом случае наши аналитики такой ерундой не занимаются. Какая разница, реинкарнация вы или нет? Это никому не интересно, поверьте.

— Драгана говорила, что такие теории появляются оттого, что у вас слишком мало данных обо мне.

— У нас хватает данных, — усмехнулась Максакова. — Есть определённые трудности, конечно, потому, что нам запрещено целенаправленно добывать информацию о высшей аристократии, но публичных данных вполне достаточно. Вот, например, сегодня вы использовали на мне пространственные техники, а ведь мы точно знаем, что это дар вашей жены. Стало быть, можно считать окончательно доказанным, что вы каким-то удивительным образом разделили этот дар, а ещё из этого можно сделать и вывод, что Лена тоже способна управлять лесом вероятностей.

— И что это вам даст?

— Может, и ничего, — пожала она плечами. — Но информацию всё равно лучше иметь, чем не иметь, потому что невозможно предсказать, когда она понадобится. А информация о таких интересных личностях, как вы с Леной, обязательно пригодится. И вообще, люди с подобными дарами просто не могут быть обычными.

— Что вы имеете в виду? — заинтересовался я.

— Считается, что чем сильнее воля Владеющего и чем интереснее он для Силы, тем более редкий дар он получит, и тем больше у него шансов далеко уйти по пути возвышения. Кстати, очень интересный вопрос, над которым сейчас ломают головы наши аналитики — получите ли вы ещё какие-то дары при возвышении, и если да, то какими они будут? В общем, по редкости и уникальности даров можно сделать разные интересные выводы.

— Ваш дар тоже сложно назвать ординарным, — заметил я.

— У меня довольно редкий дар, вы правы, — согласилась Анна, — так ведь меня и не назвать слабой. Но мы сейчас говорим о вас, а оба ваших дара крайне редки. Особенно дар Лены — у Круга нет вообще никаких сведений о таком даре. Я думаю, его смело можно назвать уникальным. И как раз Лене стоило бы всерьёз задуматься о девятом ранге.