Всадник Ветра (СИ) - Мадоши Варвара

Я, кстати, думал, что мы нагрянем туда с бухты-барахты, сюрпризом, но Меланиппа и Ксантиппа живо вправили мне мозги (Ксантиппа, оказывается, еще обычным ребенком подрабатывала аниматором на таких утренниках вместе с актерами отцовского театра и знала всю эту кухню). В садиках ведь режим, расписание, воспитатели даже ради детей-волшебников ломать их не будут. Прилетишь — а все дети на экскурсии где-нибудь! Или вообще санитарный день. Или утренник уже был с утра и кончился, как раз сегодня, дети налопались шоколада из подарков и стоят на головах. Им что ребенок-волшебник, что живой слон — уже фиолетово. Надо договориться точно о времени, убедиться, что мы придемся ко двору…

Этим всем занималась Агриппина: для нее организаторская работа естественна, как дыхание. Она даже программу выступления согласовала.

Это-то, как потом выяснилось, нас и подвело.

Накануне праздника мы слетали к отцу, забрали новые шмотки для девочек. Это было сразу после тренировки у Сапсанов, так что мы все явились в бронежилетах (на девчонках поверх платьев смотрелось особенно брутально). Пантелеймон в очередной раз удивил меня тем, что пришел в неимоверно сердитое возбуждение, заявил, что нам выдали какой-то ширпотреб далеко не лучшего качества! Мол, сами пластины еще ничего, а вот подогнано все просто безобразно и качество чехла для них оставляет желать много лучшего.

— Как будто ты в этом понимаешь? — удивился я.

— Да я уже два месяца только на армейских заказах и сижу! — воскликнул отец. — Наступил на горло собственной песне и поднатаскался — было бы, чему учиться!

Ого! Вот это реально стало сюрпризом. Оказывается, папаша отказался от фантазии стать именитым кутюрье ради того, что реально приносит деньги? «Армейские заказы» — это в реалиях Челюстей не заказы от ВС Ордена, а единичные, максимум мелкооптовые просьбы отдельных военнослужащих — подгонка мундиров, снаряги, иногда обуви и всего сопутствующего. Отец всегда от этого шарахался, якобы подобное ремесленничество унижает модельера такой высокой квалификации, как у него. Теперь взялся, выходит.

— Ну хорошо, бери и переделывай, — сказал я. — Все равно мы завтра на детский утренник летим, не пригодятся.

— На какой утренник?

— Далеко отсюда. Брата одной из девочек навестим, — я сказал это прежде, чем сообразил, что в рамках наших с отцом отношений более естественным ответом будет «не твое дело».

— А! Хорошо, — глубокомысленно сказал Пантелеймон. — Молодцы.

Мы сгрузили ему наши броники и распрощались.

Короче, зря я сказал насчет того, что броники не пригодятся. Сглазил, естественно.

Причем насчет самого утренника я оказался прав. Неприятность на нем все же случилась, но не того рода, чтобы можно было спастись защитным снаряжением. Как я уже сказал, нас подвела предупредительность: мы сказали заранее, что прибудем, новости разлетелись по всему поселку — и Ланин отец подменил Деда Мороза… Тьфу, то есть Деда Зиму! Все, чтобы разок посмотреть на дочку «в живую». Чуть было не посмотрел «в мертвую»: у Ланы уже имелся страйк от Проклятья за попытку зайти повидать родителей, кто знает, расщедрилось бы оно на второе предупреждение или нет?

Однако, к нашему общему удивлению и облегчению, Лану даже в Убежище не телепортировало. Наша скромница только поплакала слегка, уже после того, как мы ее папаше мозги вправили, забрали ее и полетели прочь.

Ну, немного смутила меня, поцеловав в щеку и сказав:

— Спасибо тебе, Кирилл!

— За что? — удивился я, машинально потирая поцелованное место, хотя прикосновение было легким — словно бабочка присела. — Ты сама себя спасла! Что-то в тебе, значит, изменилось, что ты с отцом смогла в одном помещении находиться…

— Не что-то, а ты появился, — сказала Лана застенчиво. — Раньше для меня папа был главный авторитет, а теперь — ты.

Вот блин… Я не удержался и покраснел еще сильнее, чем тогда от шуточки Агни из Ладьи. Девчонки хихикали.

Но главная задница случилась позже, когда мы, в хорошем, даже прямо-таки радостном настроении неслись «самолетом» (этот образ нравится мне больше, чем Кобылотрон!) в направлении Замка!

День выдался замечательный: ясное солнечное синее небо, золотое солнце… У нас, на севере, такая погода последнее время выпадала редко, так что я снизил общую скорость, чтобы подольше насладиться подарками южной природы. Девчонки не возражали. Поэтому воздушный бой мы только увидели издали и к началу его не успели.

Ночью было бы видно куда лучше, но даже на фоне яркого неба я все-таки различил оранжевые вспышки. Девчонки, естественно, тоже.

— Что там такое? — удивилась вслух Рина. — Учения истребителей, что ли?

— Мы для них слишком низко, — возразила Саня, — скорее, файерболлами кто-то швыряется…

— Но я Прорыва не чувствую! — возразила Ксюша. — Значит, не Тварь.

— Прорыв мог уже и закрыться, если бой долго идет, — озабоченно заметила Рина. — Или Тварь не сразу нашли. Кир, поднажмем?

Говоря это, она уже начала бессознательно увеличивать скорость. Я ее поддержал, начал разгонять нас… И тут же прекратил. Потому что объект воздушного боя пролетел прямо над нами — и перелетел, чтобы рухнуть за линию частично заснеженных холмов!

Выглядел объект не как метеорит, а как кусок горящей газеты. Но нужно учитывать, что, с поправкой на расстояние, эта «газетка» была размером, пожалуй, с крыло от упомянутого выше истребителя.

— Что за нахрен? — Ксения со свойственным ей красноречием выразила наши общие мысли.

— В какую сторону, Кир? — Рина сразу схватила быка за рога. — Туда, куда она полетела, или туда, откуда?

Я прикинул карту.

— Куда она полетела, там, вроде, ничего нет. А откуда полетела — там долина и какой-то поселок, мы его на пути сюда пролетали. Давай туда.

Мы опять набрали скорость и я еле успел распустить наш полетный ордер, чтобы скоростным болидом не впилиться в отряд детей-волшебников. Их там было много — чуть ли не двадцать человек. Я сразу вспомнил Черноцвета и напряженно завертел головой, разыскивая монстра. Нашего его уже на земле.

Огромная многоугольная туша, усеянная красными пятнами-глазками, дотлевала на каменной осыпи, вроде того курульника, где прятался вход в пещеру древневольцев. Очевидно, в боевой партии нашлись рисковые огневики, которые приблизились вплотную и прожгли эту штуку насквозь в нескольких местах, обуглив остальное. (Я знал, что для этого огневикам, как правило, надо коснуться твари рукой или предметом-компаньоном. Файерболлы, которыми они горазды швыряться, на поверху оказываются куда менее мощными — и очень быстро теряют эффективность с расстоянием — так что ни одну тварь насквозь не прожигают.) Высота мешала мне определить размер, но, приглядевшись, я прикинул, что побежденный хищник был примерно со школьную беговую дорожку длиной. И плоский, как лист толстого пенопласта. И ячеистый. Причем один угол этой в общем-то правильной конструкции был некрасиво обломан. Видно, его мы и видели в полете.

Блин!.. Неужели это?..

— О, привет! — к нам подлетел мальчишка в черно-красном блестящем трико, как у гимнаста, с мечом в ножнах на поясе. Весь так и лучился победной самоуверенностью: наверное, как раз этот самый рисковый огневик. — А вы откуда такие красивые? С детского утренника?

Он глядел на мою шапку Деда Зимы, про которую я совсем забыл.

— Угадал, оттуда, — я решил проигнорировать подначку. — Помощь нужна?

— Да как видишь, нет! — весело сказал пацан. — Это была знатная матка Кровожадов, но мы с ней уже разобрались!

— Хрен тебе, а не разобрались! — девочка в ярко-алых шортах и белой шелковой рубашке, завязанной на животе, подлетела к нам. — Вот именно что это матка! Ее теперь еще несколько часов стеречь, вдруг кто выползет?

С этими словами она направила свой предмет-компаньон — между прочим, алебарду, кузину моей глефы, — на пенопластового монстра. Из острого кончика пики вылетела струя огня и прижгла маленькую красную тварюшку, которая выползла из красного же глазка и трепыхалась на снегу рядом.