Колония лжи - Терри Тери

— Я действительно не знаю.

— Если задействована генетика, то… Это же здорово! А что еще мы могли бы сотворить? Можешь сделать так, чтобы я выглядел, как олимпийский чемпион? — Спайк разводит и сгибает руки в локте. — Хотя у меня и сейчас бицепсы на зависть многим.

— Конечно. Что ж, поживем — увидим, станут ли они снова волнистыми или и дальше будут расти прямыми. Но придется подождать, это не сразу делается.

— А я никуда не спешу и не собираюсь. — Спайк подходит ближе и смотрит на мою макушку.

— Наблюдать, как отрастают волосы, занятие утомительное. По-моему, нас хотел видеть Алекс?

Соединения, над установкой которых работал Алекс, готовы. Теперь он собирает нас в своем офисе внизу, где у стены уже стоит компьютер с гигантским экраном.

— Для начала я покажу вам изображения подземного исследовательского института, созданного ВВС на Шетлендах, — говорит он. На экране появляются фотографии, которые сделаны дронами, посланными в район, до сих пор слишком опасный, после взрывов и пожаров, для людей. Уничтоженное оборудование, разгромленные лаборатории, тут и там скелеты. Меня передергивает от одних лишь снимков. Все это я уже видела глазами Келли.

Не слишком ли тяжело для Беатрис? — спрашиваю я. Елена возражает, а Беатрис, как зачарованная, смотрит на экран. Может, для нее это что-то не вполне реальное? Может, она воспринимает это иначе, чем мы. В любом случае, независимо от того, как влияют на нее сцены на экране, я вовсе не уверена, что ей следует видеть это. Алекс и Елена обсуждают что-то молча, и больше она ничего не говорит.

— Трудно даже представить, что все это находилось под землей и никто об этом не знал, — замечает Спайк. — Как им удалось построить такой огромный комплекс совершенно незаметно?

— На Шетлендах всегда существовали секретные подземные объекты, — поясняет Алекс. — Их построили во время Второй мировой войны, взяв для примера пещеры Гибралтара, чтобы использовать как укрытие и оперативный центр в случае занятия островов противником. Поскольку Норвегия вскоре после начала войны была оккупирована, Шетленды приобрели стратегическое значение. Расположенные между Шотландией и Норвегией, они и сейчас играют роль ступеньки между двумя странами. Потом, уже во время «холодной» войны, к прежним объектам добавили значительное количество бункеров и убежищ, где можно было бы пережить ядерную войну. По крайней мере, на это надеялись те, кто их создавали.

— Значит ли это, что при строительстве ускорителя расширяли сеть уже имевшихся подземных помещений? — спрашиваю я.

— Именно так, — кивает Алекс. — А что было раньше, вы сейчас увидите. — Он склоняется над клавиатурой, и на экране появляются другие, старые, зернистые, сделанные десятки лет назад фотографии подземелий. — Потом построили вот это.

Я вижу изображение червя, похожее на то, что показывала Келли.

— Ускоритель частиц, — продолжает Алекс. — Считается, здесь была создана антиматерия, которая и стала инфекционным агентом, о чем я вам уже рассказывал.

— Но зачем это кому-то понадобилось? — спрашивает Елена.

— Мне доводилось читать, что в ЦЕРНе, в Швейцарии, проводили эксперименты, в ходе которых опухолевые клетки обстреливались антиматерией, — говорю я и вдруг вспоминаю, где именно читала эту заметку: в доме Первого на Шетлендах. — Может быть, они пошли дальше и пытались лечить рак. Или опробовали оружие, и оно взорвалось.

— Это всего лишь догадки и предположения, — качает головой Алекс.

— Не важно почему, но как они могли сделать такое со всеми? — спрашивает Елена.

Ответить на этот вопрос некому: может быть, они не знали и даже не представляли, с чем имеют дело и что может случиться.

А может быть, знали и представляли.

И даже если никто из них понятия не имел о возможных последствиях исследований и экспериментов, разве это может служить оправданием? Они должны были все предвидеть. Нельзя вручить оружие ребенку и потом жаловаться, что ты, мол, не знал, как он с ним поступит.

— Минутку, — говорит Спайк. — Откуда у властей эти фотографии? Разве ко времени начала расследования все здесь уже не было разрушено?

— Зависит от того, кто вел расследование, — отвечаю я. — Во все происходившее на Шетлендах армия была вовлечена с самого начала, не так ли, доктор?

Остальные смотрят на меня с изумлением и любопытством.

— Да, так. Но не вся армия, а только определенная ее часть. Остальные не знали, с чем столкнулись — по крайней мере, официально. Есть такой особый полк..

— Особого назначения.

— Верно, Полк особого назначения. ПОН. Этот полк существует совершенно независимо от остальных вооруженных сил, которые лишь недавно начали раскрывать роль ПОНа на Шетлендах. Я сам узнал о нем относительно недавно, когда работал на базе ВВС. — Теперь и Алекс тоже смотрит на меня. — А ты откуда о них знаешь?

— Они пытались убить меня. — Я рассказываю о событиях в Киллине, о лейтенанте, пытавшемся использовать Кая как наживку, чтобы заманить меня. Рассказываю и вижу, что для Алекса это все — новости.

— Военное командование, армейское или какое-то другое, дать санкцию на такие действия не могло, — говорит Алекс. — Они лишь пытались выследить выживших и отправить их на базу ВВС для наблюдения и изучения. О том, что выжившие могут быть переносчиками инфекции, тогда никто и не думал. Для меня очевидно, что ПОН действовал в одиночку даже после того, как факт эпидемии был установлен и подтвержден. Интересно.

— Подождите-ка. Я не вполне понимаю, что такое ПОН. О каком особом назначении может идти речь? И вообще, с какой целью создавалась такая часть? — спрашивает Елена.

— Насколько я понимаю, целью было предложение альтернативных способов борьбы с террористической угрозой, — говорит Алекс. — В том числе развитие видов оружия, решение о применении которого не могло пройти по обычным каналам.

— Говоря об оружии, вы имеете в виду в том числе и эпидемическое заболевание? — спрашивает Спайк.

— Следствие по этому вопросу еще идет, но, похоже, дело обстоит именно так. За экспериментами на Шетлендах действительно стоял ПОН.

— И они занимались этим без ведома правительства? — с сомнением спрашиваю я.

— Правительство знало об их существовании, но весь смысл создания ПОНа как раз и заключался в том, что он действовал независимо и бесконтрольно.

Я фыркаю.

— В новостях об этом не говорили.

— Скорее всего, нет.

— И все-таки не понимаю. Если теперь известно, чем они занимались, разве офицеры ПОНа не должны быть арестованы? Дальше. Почему они пытались убить меня и где они сейчас? Что они задумали и к чему готовятся?

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Алекс.

— Эти люди, они по-прежнему на свободе? Они охотятся на меня? На нас? Некоторые из тех, кто атаковал недавно базу ВВС, носили костюмы биологической защиты армейского образца и были вооружены серьезным оружием. Откуда оно у них? И, что гораздо важнее, как они нашли нас?

Секунду-другую Алекс молчит, мысленно возвращаясь в тот день, потом кивает:

— Похоже, костюмы биозащиты у них действительно армейского образца. И ты права, раздобыть такие без санкции правительства затруднительно. Я посмотрю, можно ли что-то узнать.

— Думаешь, это ПОН обеспечил «Стражей» всем необходимым и поставил перед ними задачу: напасть на нас? — поворачивается ко мне Спайк.

— Я не знаю, что думать. Может быть. Если «Стражи» действительно поддерживаются ПОНом, то ведь они могут теперь найти нас здесь? Если им известно, что Алекс с нами, то проверка его дома представляется совершенно логическим шагом.

— Даже если это так, я не представляю, как «Стражи» могли проникнуть вглубь карантинных зон, — говорит Алекс. — Преследовать нас здесь полная бессмыслица. Но, возможно, с ПОНом дело обстоит иначе, и они пытаются уничтожить выживших, чтобы покончить с ими же созданной угрозой? Я постараюсь навести справки и узнать о них побольше.