Всадник Ветра (СИ) - Мадоши Варвара

— Жуть, — сказал я. Других слов не было, по крайней мере, цензурных. Я не из тех, кто увлекается всякими боди-хоррорами. Ни в прошлой жизни, ни в этой не пришлось проходить через настолько тяжелую болезнь у себя или у родных; самому всегда казалось, что в такой ситуации проще поступить, как Хемингуэй. А тут, блин, на расстоянии вытянутой руки сидит человек, краше в гроб кладут, и такое о себе рассказывает!

Особенно если вспомнить, что это у него «необходимое условие бегства от Проклятья». Значит, когда все началось, он еще был ребенком! Жуть в квадрате.

— Да, именно, — кивнул Аркадий. — Впрочем, оно того стоило. Если бы мне не осточертело Проклятье, не получилось бы вырвать самому себе сердце без наркоза.

— Что⁈ — кажется, я таки матюкнулся.

— Да, ты все верно расслышал. Разумеется, я не рассчитывал, что буду жить после этого. Но рассчитывал протянуть на искусственном сердце достаточно долго, чтобы передать Ордену информацию, которую собирал несколько десятков лет. Это к вопросу о том, насколько я тебя старше.

Эту шпильку я проигнорировал. Ну, ладно, ладно, не подумал, что этот тип мог долго быть ребенком-волшебником, а повзрослеть уж потом. Но в целом-то где я был не прав? Мне тоже не одиннадцать лет на самом деле. Вряд ли Веселову больше моих восьмидесяти совокупных.

— То есть именно сердце… — я хотел сказать «выступает якорем для Проклятья», но не смог. Слова не произносились.

— Не пытайся повторить за мной, — мягко сказал Аркадий. — Проклятье тебе не даст. По той же причине ты не можешь никому рассказать, как работает твое заклятье эхолокации.

— А это ты откуда знаешь⁈

— Про эхолокацию? Бойцы, с которыми ты общался при штурме, уже подали свои рапорты, рапорты переслали мне, — он кивнул на кровать с распечатками. — Пока вы летели в Лиманион, я их изучил. Командир упомянул, что ты смог прицелиться благодаря некой способности видеть сквозь стены. Возможности детей-волшебников стандартные, всего существует пятьсот сорок два приема, включая вариации, я знаю их все. Ничего похожего на зрение сквозь препятствие среди них нет. Значит, это оригинальное заклинание, которое придумал лично ты. Кроме того, ты не мог видеть, что происходит в герметично закрытом и экранированном помещении. Значит, можно предположить, что связано либо с электромагнитным излучением, либо с воздушными волнами. Отсюда и эхолокация — во всяком случае, самое близкое обозначение, что я могу придумать. Создавать собственные заклятья возможно при некоторых условиях. Проклятье тоже несовершенно, в нем есть уязвимости. Но его создатели это предусмотрели, поэтому о подобных уязвимостях рассказывать нельзя. А вот слушать того, кто уже знает и проговаривает вслух — можно. Этот момент древние маги не учли, — он снова чуть улыбнулся. — Или поленились.

Вот это способность работать с информацией. По одному упоминанию целый клубок распутал. Шерлок Холмс, блин.

Завидно, честно говоря. Такого навыка у меня пока нет.

Да и вообще этот парень… Впечатляет, если честно. Мягко говоря. Вырвать себе сердце! Ради того, чтобы передать информацию! Нифига себе герой. Если не врет, но тогда уж больно сложное какое-то вранье получается… И неправдоподобное.

— То есть ты теперь что-то вроде аналитика у Службы? — спросил я.

— Не что-то вроде, — поправил он. — Я он и есть. Глава аналитического отдела Службы поддержки детей-волшебников. Правда, титул скорее почетный: прямыми управленческими обязанностями мне заниматься тяжело. Можешь считать меня старшим специалистом, но с правом распоряжения ресурсами.

— А как ты научился магии? Сверх того, что мог раньше?

— Так же, как и ты, — он пожал плечами, так же медленно и осторожно. — Постепенно, методом проб и ошибок. Если ты думаешь, что в архивах Ордена есть какие-то секретные тома древних учебников магии, то поспешу тебя разочаровать. Но это мелкие фокусы. Годятся, чтобы произвести впечатление, и больше не для чего. Серьезная магия мне недоступна, потому что у меня нет сердца.

— А причем здесь это? — не понял я.

— При том, что именно сердце концентрирует поступающую извне магическую энергию и распределяет ее по организму вместе с кровотоком. Я же могу распоряжаться лишь крохами.

— Хотелось бы все же научиться этим крохам, — заметил я.

— Позже, если будет такая возможность, я могу попробовать тебе показать принцип и поглядеть, сможешь ли ты их освоить.

— Хорошо, — я выдохнул. — Так, мне нужно время, чтобы это переварить… Давай пока поговорим о нападении этих… Гадов, — я вовремя не сказал просящееся на язык «террористов», а то вдруг бы этот умник по одной оговорке заявил: «Хм, а ты что, пришел из другого мира, где подобные атаки так часты, что для них придумали особый термин?». — Зачем им эта фигня? Ладно, исполнители — смертники, сектанты, у них хрень всякая в головах творится. А заказчикам-то зачем радиоактивное пятно на половину Кандалаусского хребта⁈

— Кандалазия как раз не слишком пострадала бы, — покачал головой Аркадий. — согласно розе ветров, большая часть радиоактивных выбросов накрыла бы Корас.

— Так. То есть это враги Кораса устроили? — я лихорадочно припоминал все, что знал о международных отношениях в этом мире. — Кто там хочет его захватить все время, Орос и Истрелия, они как раз с ним граничат? Но зачем им портить его сельхозугодья? Да еще и с Орденом намертво ссориться в процессе!

— Вот, — особенно мягким тоном, что, видно, показывало у него иронию, заметил Аркадий, — именно эти вопросы задавали себе все те, кому приходила в голову мысль: «а не напасть ли мне на АЭС»? И обычно отвечали себе: «а не напасть». Но несколько лет назад кое-что изменилось, — он сделал явно риторическую паузу.

— Что? — я не стал разочаровывать и подал реплику.

— Мир подошел к порогу первой открытой войны за магическое наследство. А вчера, боюсь, переступил этот порог.

Глава 3

Что я почувствовал, когда услышал о скором начале большой войны — по всей видимости, всемирной?

Ничего особенного.

Не буду врать, я не подозревал этого раньше. Как и большинство жителей Ордена, я мало интересовался внешней политикой и вообще зарубежными новостями. Даже громкая история Агриппины (в смысле, леди Риналло Эрнер, дочери графа Эрнера, полномочного посла в Ордене) прошла мимо меня. Хотя касалась детей-волшебников — темы, по которой я всегда много копал. Я имею в виду ту историю, когда она приземлилась собрала импровизированную пресс-конференцию рядом с королевским дворцом и потребовала освободить из тюрьмы свою няню, посаженную по ложному обвинению.

Но это здесь. Во время своей первой жизни я худо-бедно держался в курсе происходящего в мире — эпоха выдалась слишком турбулентная, чтобы иметь роскошь закрыться в собственной раковине. И что такое планета на пороге большой войны, знал прекрасно. Так что мои чувства можно было описать не как «О господи, нет, за что⁈», а «Блин, опять эта хрень». Следующей явилась такая мысль: «Ладно, здесь хоть ядерного оружия нет, его же вроде как договорились не разрабатывать, мы в школе проходили…» А за ней: «…ага. Договорились. На международной конференции лет тридцать назад. Блин».

Аркадий внимательно следил за сменой выражений на моем лице и мягко сказал:

— Видимо, ты понимаешь серьезность ситуации. Хорошо. А то большинство людей с улицы не очень-то верят, что сейчас, впервые в истории, предпосылки для всеобщей войны как раз-таки сложились.

— Я не совсем человек с улицы, — заметил я. — Но да, если подумать, последняя крупная война между государствами у нас была… Веке в десятом, да? Когда Орагонская империя воевала с Филиситскими островами за торговые пути.

— Это одиннадцатый век, но ты прав. Как раз накануне Столетия Магических войн, — кивнул Аркадий. — После этого сперва маги воевали так мощно, что остальным было не до межплеменных разборок, а потом дети-волшебники быстренько пресекали любые открытые поползновения феодалов. Ведь Проклятье не мешает им останавливать войны, наоборот, даже поощряет!