Град огненный (СИ) - Ершова Елена

— В другой раз, — бормочу я, и мы следуем дальше. А я незаметно оглядываюсь через плечо. Лицо русалки отвернуто от зрителя, но мне кажется, ее печальный взгляд устремлен на стоящего напротив воина, облаченного в позолоченные доспехи. В его понятой руке посверкивает меч.

Проходим еще один зал — здесь, по словам Хлои, представлено современное искусство. И я морщу нос, потому что в глазах начинает рябить от хаотических пятен и кричащих цветов.

— Согласна, — Хлоя улавливает мою реакцию и кивает. — Я тоже не в восторге от абстракционизма. Но иногда попадаются очень интересные работы. Кстати, — она останавливается перед двойными закрытыми дверями и берется за массивные ручки, — я ведь тоже должна попросить у вас прощения.

— За что? — настораживаюсь я.

Хлоя наивно хлопает ресницами и восклицает:

— Как же! Вы ведь настоятельно рекомендовали мне держаться как можно дальше от васпов! А я совершенно наглым образом нарушила ваш приказ!

Некоторое время я хмуро таращусь на Хлою. Ее глаза так и искрятся смехом. Но я проглатываю шпильку и отвечаю:

— Я поступил опрометчиво. И был неправ. Вы много делаете для васпов. Действительно, много.

Она с облегчением вздыхает.

— Хорошо. Оставим прошлое в прошлом.

И распахивает двери.

Волна звуков и запахов сминает меня, кружит голову, и я ощущаю, как на висках выступают мелкие бисеринки пота. Но я все же перешагиваю порог и оказываюсь в просторной зале.

Здесь также, как и в других помещениях, по стенам развешаны картины, на специальных подставках стоят глиняные и деревянные композиции. И я сразу узнаю их — это работы васпов, которые Хлоя уже демонстрировала на телешоу. Вдоль стен расставлены столики с угощениями. У ближайшего стоят и спорят о чем-то двое молодых васпов. Меня они чуют раньше, чем видят, и вздрагивают, когда я прохожу мимо. Другая компания косится из затененного угла и чувствует себя крайне неловко. Остальные рассредоточены по зале, но я не успеваю разглядеть всех. Хлоя дергает меня за рукав и говорит восторженно:

— О! Мы как раз вовремя! Сейчас будет выступать ваш друг!

На небольшой овальный подиум выходит Расс. Он напряженно улыбается и судорожно хватается за стойку с микрофоном. Стойка едва не падает. И он вместе с ней. Я хорошо понимаю его волнение: публичные выступления — не сильная сторона васпов. Но никто не смеется. Даже присутствующие здесь люди. Раздаются подбадривающие хлопки, и Расс, наконец, справляется с микрофоном и произносит хрипло:

— Стихи…

Он проводит языком по губам, подбирается, как дикий кот перед прыжком.

— Стихи. Расс Вейлин, — повторяет окрепшим тоном, зажмуривает глаза и начинает:

— Я родился в темной комнате без окон.

А на единственной двери была надпись:

'Выхода нет'.

И чей-то голос сказал: 'Это дом твой!'

И я поверил.

Я спросил: 'Что там, за дверью?'

Но голос ответил мне:

'Там все та же тьма. И все тот же холод.

Смирись. Эта дверь закрыта'.

И я смирился.

Я надел ошейник, и привык, что он натирает шею.

Я учился ходить на ощупь.

Я ел красное мясо из миски.

И не думал, что там, снаружи.

Но однажды

Я проснулся и понял, что голоса рядом нет.

И мне стало страшно: один, среди тьмы и стужи.

Тогда я подумал: 'Какая разница, где умирать?

Одному в четырех стенах или там, за краем?'

Я приготовился к битве и смерти.

Но дверь отворилась легко.

А за ней оказалось солнце…

Расс умолкает. И на некоторое время устанавливается тишина. А я смотрю не на Расса — смотрю на Хлою. Ее грудь вздымается от волнения, щеки наливаются прозрачным румянцем, на глазах поблескивает влага. Она не первой начинает хлопать, но с удовольствием подхватывает аплодисменты. Хлопают разодетые гости. Хлопают васпы, не решающиеся выйти в центр залы, и так и ютящиеся по углам, возле столиков с угощеньями.

— Это так красиво! — выдыхает Хлоя и смотрит на меня с восторгом, словно ожидая поддержки. — У вас очень талантливые друзья! Вам ведь понравилось?

Я слегка пожимаю плечами, отвечаю:

— Выдумки. Мы не питались сырым мясом. Васпы — не дикари.

— Это же метафора! — возражает Хлоя. На мою провокацию она не поддается, но в этот момент под лопатками колет, словно кто-то втыкает в кожу тонкие ледяные иглы. Или посылает взгляд, полный ненависти и презрения. Хочется обернуться, но мое внимание отвлекает Расс. Счастливый и раскрасневшийся, он быстро спускается со сцены, широким шагом проходит к столику, берет бокал с вином и тоже замечает меня.

— Ян! Рад, что пришел! — кричит он издалека и машет бокалом. Вино, конечно, выливается. А что не вылилось — Расс залпом выпивает, берет со столика другие два бокала и направляется ко мне.

— За триумф! — радостно произносит он и протягивает бокал.

— Спасибо, что показали мир глазами васпы! — говорит Хлоя. — А что же вы так быстро закончили?

Расс быстро выпивает вино, кашляет и отводит взгляд.

— Да чего болтать, — бурчит он. — Там, на столике… тетрадку положил. Кто захочет, так прочитает…

— В таком случаем, мы вызовем вас на бис, — предлагает Хлоя. — Ваши стихи стоят того, чтобы послушать их еще раз!

Тогда предчувствие опасности настигает меня вторично. И на этот раз я оборачиваюсь и едва ли не лицом к лицу сталкиваюсь с Феликсом.

Я подбираюсь, готовый или выхватить несуществующее оружие, или ударить его в самодовольное лощеное лицо. А он старательно обходит меня по дуге, берет Хлою за руку и галантно целует ее маленькую ладонь.

— Что же вы убежали от нас? — укоризненно произносит Феликс, игнорируя и меня, и Расса, и как мне кажется, всех находящихся в зале васпов. — Все лоты уже готовы, осталось только открыть аукцион. А кто сделает это лучше нашей очаровательной хозяйки?

— Вы льстец! — вежливо, но без злобы, отвечает Хлоя. — Хозяйка должна оказать внимание всем гостям. А еще — оценить выступление талантливого поэта!

Ее взгляд теплеет, когда она смотрит на Расса. Зато Феликс скисает.

— Если талантом называть нерифмованный бред, то безусловно, — буркает он себе под нос, но так, чтобы слышали и мы. — Впрочем, на каждый бред находятся свои любители. Так же, как на каждую мазню — ценители.

— Вы злой, — с грустью констатирует Хлоя.

— Всего лишь реалист, — пожимает плечами Феликс, тогда я не выдерживаю и говорю как бы невзначай:

— И тоже ценитель. Ценитель чужих статей.

Феликс, наконец, бросает на меня презрительный взгляд, поджимает губы, но не отвечает ничего, а только берет Хлою под локоть:

— Идемте же, панна Миллер! Мы катастрофически не выдерживаем сроки!

Хлоя вздыхает, бросает на нас с Рассом извиняющийся взгляд.

— Простите. Но я действительно должна открыть аукцион. Вся выручка с него пойдет в фонд поддержки проекта 'Ищу тебя'. Надеюсь, мы еще увидимся сегодня. Хорошего вам вечера!

Я не отвечаю. Слежу, как моя русалка плывет к выходу, и неосознанно сжимаю кулаки. Показное пренебрежение Феликса злит. Но еще больше злит, когда добычу уводят из-под носа.

— Жаль, что нельзя убить этого сопляка, — словно прочитав мои мысли, недовольно ворчит Расс.

— Жаль, я не убил его, когда мог, — откликаюсь я.

Кажется, в воздухе еще витает ее цветочный запах. И, стараясь отвлечься, спрашиваю Расса:

— Что это за проект 'Ищу тебя'?

— О, об этом Хлоя рассказала на открытии концерта, — отвечает он. — Жаль, что ты пропустил. Она хочет создать базу данных всех васпов. Вдруг, у кого-то еще живы родные?

— Чушь! — перебиваю я. Мне почему-то хочется говорить наперекор и хочется обесценить все новые идеи Хлои. — Уничтожается весь род неофитов.

— Только близкие родственники, — возражает Расс. — Ты действительно думаешь, что Королеве было дело до двоюродных братьев и четвероюродных теток?

— Думаешь, четвероюродная тетка будет рада появлению племянника-монстра? — скептически хмыкаю я.

Расс пожимает плечами.