В Россию с любовью (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

Гогот и ржач за столом. Смеялась, за компанию, аж прихрюкивая, даже сама Машка, забыв, что она царевна. Я успел ей шепнуть, чтобы не палила хату, что я — боярич (как и она, разумеется). Игра ей понравилась, и сестрёнка даже вошла во вкус. Наверное, мало сталкивалась с тем, что её не узнают/не знают. И не оказывают соответствующие почести. Это её завело, она расслабилась и начала творить дичь, которая недостойна высокого звания принцессы крови. Пока это выражалось только устно, в том, что трепала языком так, что я склонил голову в знак уважения. Не прям: «Сэнсэй, возьмите в ученики», но как минимум мастерство, достойное уважения. Анекдоты из неё сыпались, как из Рога Изобилия, и все были с душком на грани пошлости, а то и за гранью. И если мне есть на кого показать пальцем за то, что знаю эдакое с перчинкой (да, палец уткнётся мне в грудь, ведь это во мне сидит пришелец из параллельного мира), то откуда таких вещей набралась она, этот юный дворцовый цветочек?

— А вот ещё одну историю знаю, девочки на сборах рассказали. Короче, приходит как-то монашка к царице…

Машка жгла. Отрывалась по полной, а потому не жестила с наездом на мою персону — была благодарна за такое развлечение. Я же… Больше сидел и смотрел на девчонок, на их общение, и делал свои выводы. Одна — княжна, причём Великая, то есть член фамилии правящего дома. Другие — потомственные дворянки. А по сути, с поправкой на сословие, обычные девчонки-девчонками! Озабоченные до сего момента Зайки, ибо находились на охоте, потеряли охотничий раж, и превратились в таких же, как сестрёнка, простых хохотушек.

— А мы раз с подругами в тайгу пошли, на медведя. Сказали, шатун завёлся, в паре деревень его видели — нужны были сильные одарённые… — А это начала рассказывать что-то Селена.

Подружки-хохотушки, обычные девчонки — всё это так. Но каждая из них способна убить медведя. Без оружия, голыми руками (и фигурами). Медведя-шатуна, Карл! Вот такая писюха пятнадцати лет от роду! А Машка — так вообще сжечь косолапого, движением пальца. На это надо делать поправку в общении с ними… Но даже так смотрелась их беседа мило.

— Получается, вы регулируете численность хищников? — узнавала что-то для себя новое царевна.

— В общем да. Если в округе появляется большая стая волков, боярыня объявляет вольную или загонную охоту, и все желающие могут поучаствовать. Или шатуны, как в тот раз…

Сибирь — дикая, параллельно сделал такой вывод. Гораздо менее заселена, чем в мире «я». Даже Урал, который как бы ближе, и тот заселён слабо. По улицам Тагила ходят лоси и кабаны. А это крупный город, тысяч пятьдесят населения! Крупнее на Урале, закономерно, только Пермь, да Софьеград, аналог где-то расположенного Екатеринбурга.

— А чем вообще там занимаетесь, дома? — А это уже я интересуюсь.

Зайки переглянулись.

— Честно? — грустно усмехнулась Селена. — Скучно у нас. Все развлечения — это охота, да рукомяч. Наша команда в Лиге Урала, до Вышки не дотягивает, но когда домашние матчи — половина города на стадион ходит поболеть. А так салоны, спектакли единственного в городе уездного театра, да ярмарки осенью и весной. Вроде всё.

— Даже погулять по большому счёту негде, — пожаловалась и Соль. — И с возлюбленной сходить некуда.

— Возлюбленной? — Я непроизвольно нахмурился.

— Столица! — как бы сестре пояснила Селена мою тёмность и отсталость.

— Саш, знаешь, какие у нас проблемы с мальчиками? — в ещё большей грустной улыбке развела губы Соль. — Вам в многолюдной Москве не понять. В городе всего пятьдесят тысяч человек с детьми и стариками. Все друг друга знают, все друг другу какие-то, да родственники. Мальчик только рождается, а за него уже идут баталии: в какую семью его отдать, с кем породниться. Бывает, до войн доходит! Или дуэлей. Смертельных.

— О как!

— А потому, — продолжила Селена, — когда он подрастёт до четырнадцати, все уже знают, с кем он будет, как, за сколько, в смысле какое приданное и какой выкуп. И если ты подойдёшь к такому познакомиться и, как ты сказал сегодня, покуражиться — нарвёшься на вызов на дуэль или от его семьи, или от его будущей семьи, или от обеих сразу. И это хороший выход, ибо хуже, если начнётся война между семьями и родами. Там без смертоубийства сто процентов не обойдётся.

— Потому мы с сестрой ни разу не целовались с мальчиками! — произнесла Соль и густо покраснела.

— Только с девочками? — поддел я, но Зайкам смешно не было.

— Да, — кивнула Селена. — Первый раз мы с сестрой встречались каждая сама по себе. Я с одной из купеческого сословия, Соль с младшей бярышней из Верхотурских. Но оба свидания закончились… Неудачно. — Грустный-прегрустный вздох.

— Вы были ещё слишком маленькими и неопытными для настоящих взрослых свиданий, — поняла Машка и расплылась в ехидной улыбке.

— В общем, да, — согласилась Соль. — Потом поняли, что не хотим серьёзных отношений, но с кем-то же встречаться надо? И завели себе… В общем, одну на двоих. Встречались втроём.

— Долго?

— Ну, пару месяцев. Как раз до отъезда в Москву.

— Причём она из замужних! — хохотнула Селена.

— И семья мужа это стерпела? — не понял я.

— Ага. — Мордашка Селены сияла. — Саш, они бы не простили, если б мы закадрили её мужа. А с нею — можно, семья сделала вид, что не заметила этого.

— Большая семья?

— Трое. — Соль презрительно скривилась. — Ну, кроме мужа, разумеется. Старшей восемнадцать, двум младшим по шестнадцать. Молодая семья. Среднюю взяли из племени.

— Из племени?

— Ну, рядом с нами разные живут, мы их так называем. Конкретно она из манси.

— Мы, городские, с ними мен мальчиками устраиваем, — пояснила Селена. — Чтобы кровь не застаивалась. А когда мальчиков нет, но надо какой-то обмен произвести, или соглашение подтвердить, меняемся и девочками.

— И у вас в крови тоже кто-то из местных! — понял я — очень красноречивая внешность. — По обмену. Местные меняются с русскими.

По ним была чётко видна сибирская кровь — раскосые глаза. Но черты лица при этом в целом славянские, просто со своей изюминкой. Наменяли кого-то в их роду в прошлом, а скорее всего, не раз. И не два.

— Саш, мы ВСЕ местные! — подавшись вперёд пояснила Соль. — И мы все — русские. Просто они… Ну, я ж говорю, мы называем их «племенами». Они жили там до нашего прихода, в смысле Руси. И сейчас живут. Так же, со своим укладом, как столетия назад. Только знаете, уважаемые бояричи, после того, как Русь там обосновалась, мы отдали им столько генов, что они уже далеко не те, кто жил там ранее. А мы у них взяли столько генов, что и мы уже не те, кто пришёл в Верхотурье из Перми, Рязани и Тулы. Просто они живут как предки жили, в деревнях, в старинных домах — лишь печи нормальные поставили. А мы — в городах с удобствами. А так мы там все МЕСТНЫЕ.

— И все русские, — добавил я.

— Ну, дык…

— А в публичный дом нам пока рано, туда только с шестнадцати лет. — А это продолжила, вернувшись к актуалу, Селена. — Я очень хотела, очень просила, но меня послали на фиг. И мамам сдали, что пробралась туда.

— Пробралась?

— А какие варианты? — Обиженная мордашка. — Самотыком перед сном надоело. А до шестнадцати почти год.

— У нас только один публичный дом, город же маленький, — пояснила Соль. — И девчонки знают там всех мальчиков по именам, и графики, кто когда принимает.

— А они не постоянно принимают? — Снова удивляюсь жизни в глубинке я. Да и вообще жизни в принципе.

— Саш! — А это нахмурила очи Машка. — Саш, ты вроде сам мальчик, а глупости говоришь. Мужчина — слабый. Он не может ублажать дам постоянно. Даже несколько раз в день — уже проблема. А если колоть химией — он какое-то время отработает на ура, а потом загнётся. Или импотенция, или бесплодие. Так что и законы, и церковь запрещают использовать стимуляторы, оттого в публичных домах выстраивается очередь. Не знаю, как на Урале, но к хорошему самцу тут, в Москве, можно записаться аж на месяц вперёд.