Глубины отчаянья (СИ) - "allig_eri"

Только самые отчаянные могли отдать своё тело в службу потусторонним или божественным силам. И этот человек… который стоял перед ней… явно служил какому-то тёмному богу. Не Хоресу.

«Но что мне Двуликий, который стоял на стороне своего жреца и очевидно был не прочь увидеть мою голову отдельно от тела? — мелькнула у Мирадель короткая мысль. — В такой ситуации я лучше приму помощь от другого бога, более дружелюбно относящегося ко мне».

Мысль отдавала ересью, но Милена устала контролировать саму себя.

Благословенная императрица осенила себя охранным знаком. По случайному совпадению в этот момент перед ней прошёл слуга с неглубокой корзинкой, полной яблок. Не опуская уже вытянутую руку, Мирадель выхватила одно из них, то ли для того чтобы скрыть собственное напряжение, то ли чтобы его облегчить.

— Лови! — с ухмылкой воскликнула она, бросив яблоко «забытому».

Тот подхватил фрукт в полёте, а затем обеими руками поднял над открытым ртом и впился в мякоть зубами, словно желая проглотить его одним-двумя мощными укусами, как поступают неотёсанные варвары Тразца.

Милена наблюдала за ним со смесью ужаса и любопытства.

— Я хочу, чтобы ты остался во дворце, — сказала она, когда он закончил жевать. В солнечном свете блеснули струйки сока на гладкой коже.

Сначала императрице показалось, что убийца смотрел на неё, но потом женщина поняла, что его взгляд скользил скорее сквозь неё, словно бы пронзил тело (и стену за ним) насквозь, рассматривая нечто, расположенное на далёких холмах.

— При мне, — уточнила Мирадель, с горечью закусив нижнюю губу.

Взгляд «забытого» остался прежним. В имперском тронном зале послышался шум, разрываемый перекатами эха. Двое министров вцепились друг другу в воротники, отчаянно переругиваясь.

— Тихо! — прикрикнула на них Милена.

Убийца опустил голову в знак загадочного повиновения.

— Я испрошу совета у моего бога, — произнёс он.

Дворец Ороз-Хор, взгляд со стороны

Дыша, как подобает спящей, Ольтея неподвижно лежала, вытянувшись на мятых простынях. Глаза её были закрыты, но уши внимали беспорядочной тьме, а по коже бегали мурашки, предвещая чужие прикосновения.

Ольтея ощущала её. Милену. Чувствовала её запах, слышала знакомую поступь шагов.

Женщина знала, что императрица бродила по собственным покоям — куда ранее принесли саму Ольтею, — утомлённая, однако ещё не успокоившаяся после дневных тревог. Она слышала, как Милена взяла кувшин со стола, а потом услышала, как она вздохнула в знак благодарности — благодарности! — за то, что кувшин оказался полон.

Затем императрица начала пить прямо из горла, не тратя время на поиск чаши.

По истечению минуты послышался стук кувшина о стол, а потом усталый вздох.

Внутренне Ольтея едва сдерживала стоны удовольствия, воображая резкий запах её тела и объятья, сперва порывистые, затем настойчивые, по мере того как ослабевает отчаяние. Сама Ольтея была идеально чиста: её кожу отскребли и очистили, а потом умаслили дорогими кремами и каплями духóв. Женщина уже представляла, как изобразит, что очнулась ото сна в объятиях своей любимой, а Милена будет сжимать её и рыдать, безмолвно, стиснув зубы, не издавая ни единого звука. И конечно же это перерастёт в большее…

А позже, когда они обе, усталые и потные, откинутся на простыни, то будут прислушиваться к далёким звукам кашмирских горнов, терзающих ночной воздух.

И разговоры. Мягкие речи, чувства, тёплые спокойные объятия, влажные поцелуи… О, Милена будет видеть в себе спасительницу, которая сделает всё, ради их совместной безопасности. Она будет пытать всех, кого нужно пытать. Она прикажет убить всех, кого нужно убить. Она станет всем тем, в чём они нуждаются.

Защитником. Подателем. Утешителем.

Рабыней.

A она будет лежать как в дурмане, и дышать, дышать, дышать…

Ороз-Хор вновь лязгал и гудел своей подземной машинерией, снова ожившей… воскрешённой. Её любовница направилась в ванную комнату, извлекая длинные шпильки из своих волос.

«Какой-то частью себя она будет следить», — прошептал незримый внутренний голос.

«Тихо!» — приказала Ольтея.

«Святейший высший жрец что-то рассказал ей».

Идти по следам десятков тысяч беженцев и нескольких тысяч солдат было легко. Я, Ворсгол, Дитлинд Вьет — все мы легко и просто ориентировались в пространстве, даже не думая сбиться с пути.

Логвуд гнал своё «стадо» мимо Кииз-Дара, что весьма логично, ибо по нему тоже был нанесён удар. Город был захвачен, благо ещё, что Дэйчер не жертвовал жизнями наскоро собранных людей, пытаясь его оборонять, а вместо этого создал угрозу, задержав противника и дав возможность Первой пройти мимо.

Опять же — весьма умный поступок. Скорее всего теперь они объединились, но какая дальнейшая цель? Отступать к центру? Точно не к Фирнадану! Его укрепления ещё не восстановлены. К тому же, путь не близкий. Помню, как мы добирались до Монхарба…

Проклятье! Если нагоним Первую, то только для того, чтобы поучаствовать в полномасштабной зарубе с младшим воеводой Зарни!

Впрочем, возможно не всё так плохо? Может это лишь здесь, с главного направления, противник сумел организовать должную угрозу, в то время как на остальных получил отпор? Ха-а… хотелось бы верить…

Может, я ошибаюсь, и Дэйчер получил иную задачу? Что если генерал готовит плацдарм где-то в Мобасе? Или объединился с Фатурком и теперь готовит оборону подле Сауды?

Потому что в ином случае… хех, бесконечно гнать токую толпу — невозможно даже представить. Это вверх отчаяния. Настоящее безумие.

Понимаю, что подобное планировалось, но… Планировать и видеть своими глазами — это разные вещи. Ранее мне казалось, что подобное вполне себе осуществимо, но посмотрев на самое начало перехода, стало ясно, насколько я ошибался.

Но может, свою роль сыграют дипломаты? Маутнер упоминал о помощи из Великих Марок. Что если их флот успеет подоспеть с подкреплением? Тогда возможно будет не только отбить нападение, но и совершить контрудар.

Хех, звучит слишком хорошо.

Плевать. Не стоит загадывать наперёд, лучше сосредоточиться на реальности. Пока что понятно одно: Логвуд гонит свою орду в сторону леса Солкос. И несмотря на то, что я и ребята из «Полос» в должной мере задержали сайнадов, я уверен, что всадники нагонят его в самое ближайшее время. К тому же, нельзя забывать про картины боёв, которые встречались мне по пути. На беженцев УЖЕ нападают. Уже пытаются кусать. Следовательно, подле леса, вероятнее всего, состоится масштабный бой.

В каком-то роде Пилекс Зарни загнал Логвуда в положение, в котором не хотел бы оказаться ни один военачальник — в ситуацию предсказуемости. Чем меньше вариантов было у коменданта, тем отчаяннее становилась ситуация.

Кони рысью мчались вперёд, пожирая километр за километром. Остановок не было, все спешили. Ворсгол продолжал оставаться подле Дитлинда Вьета, о чём-то общаясь с командиром налётчиков. Ох, надеюсь, что его ещё не раскусили!

На обочине то и дело попадались брошенные без погребальных церемоний трупы беженцев и солдат, умерших от ран. Где-то тела раздулись от осенней влаги и грязи, а где-то наоборот, засохли под солнцем, отчего кожа стала тёмно-красной, покрылась чёрными пятнами. Наверняка решение оставить тела непогребёнными, как в Фирнадане, далось непросто. Мне чудился привкус отчаяния в поступках отступающей армии.

За час до заката, когда мы уже обменялись должными жестами, планируя напасть на сайнадов сразу, как остановимся на отдых, в километре от нас поднялась туча пыли. Похоже ещё один отряд кавалеристов. Проклятье! Спокойного похода Логвуду точно не дадут. Загоняют со всех сторон.

Молниеносные атаки всадников станут разорять караулы лагеря. Враг будет проводить неожиданные набеги с целью увести скот, использует горящие снаряды, летящие в повозки беженцев, применит магию и оборотней. Может даже открытый бой.