Печать пожирателя 10 - Соломенный Илья

Это было как пытаться выпить океан. Каждая частица раскалённого камня обжигала мою сущность, каждый ледяной осколок впивался в сознание. Я чувствовал, как моя Искра раскаляется докрасна, перерабатывая чужеродную мощь — но её было слишком много.

Я пожирал, но Юй был неиссякаем!

Он был подключён к самому Ядру, он не тратил свою силу — он направлял на нас бесконечный поток энергии, высосанной из миллионов магов! Моя собственная магия таяла на глазах. Я был не источником, а ретранслятором — и прямо сейчас мои «провода» плавились от перегрузки.

«Долго я так не продержусь» — промелькнула трезвая, леденящая мысль.

Идея о Броне Гнева, о легионе призраков, стала навязчивой — это был наш козырь против Ур-Намму, но… Неужели придётся разыгрывать его здесь и сейчас⁈

Рискнуть всем? Призраки могли быть поглощены стихиями, а Броня — попытаться подчинить меня…

Я уже мысленно нащупывал связь с проклятой курткой, готовый отдать приказ — как ситуация изменилась.

Дед, поднявшись после смертельного удара, не зарычал и не бросился в новую атаку. Он выпрямился. И с него словно слетела вся его привычная личина — вечно насмешливого старика.

Его глаза, обычно полные едкого цинизма, стали пустыми и глубокими, как колодцы. От него повеяло не яростью, а холодной, безвозрастной мощью, которую я чувствовал от него лишь краем сознания, когда он надевал Броню.

— Хватит, — произнёс Дмитрий, и его голос приобрёл металлический, оттенок. Он звучал так, будто говорили тысячи голосов одновременно — голосов всех, кто был Варг’Шадом за свои долгие века до него, — Ты играешь с детьми, архитектор. Пора вспомнить, как разговаривать со взрослыми.

Юй Великий медленно, впервые за всю схватку, повернул голову в его сторону. Его меняющееся лицо выразило интерес.

Слова деда прозвучали не как угроза, а как констатация факта. И в них была такая мощь, что даже вечный гул Хранилища на мгновение стих! Юй Великий перестал смотреть на нас как на насекомых. Его меняющееся лицо застыло в выражении холодного, настороженного интереса.

А потом с Дмитрием начало происходить нечто, от чего даже у меня кровь в жилах превратилась в лёд.

Он не просто изменился. Он вырос! Его привычный силуэт начал неестественно увеличиваться, кости хрустели и удлинялись. Кожа почернела и покрылась грубой, потрескавшейся коркой, напоминающей вулканическую породу. Из трещин сочился багровый свет, и тот самый сладковато-гнилостный запах, что витал в Туманном архипелаге, ударил в ноздри — запах «Кровавой Брони Гнева».

Но она же была на мне, и…

«Ооо… Вот как…» — промелькнула у меня догадка — «Броня не просто дала ему силу тогда, в Шанхае. Она изменила его! Дала ему ключ к его же собственной, дремлющей крови Варг’Шада!».

На туловище деда один за другим начали появляться рты. Прорези на груди, на плечах разошлись, обнажив острые зубы и алые, немигающие глаза. Это уже был не мой дед.

Это было само воплощение Гнева… Демон, рождённый из ярости древнего вампира и усиленный проклятием древнего артефакта.

Дмитрий не стал кричать. Он издал звук, похожий на скрежет ломающихся металлических балок, и рванул вперёд. Его движение было не таким быстрым, как у вампира, но неумолимым — словно сход лавины.

Юй наконец-то отреагировал. Он поднял руку, и пространство между ними сжалось, пытаясь раздавить деда. Но Дмитрий прошёл сквозь него, как таран сквозь стену. Каменные щиты лопались, не выдерживая напора.

И тогда они схлестнулись в центре Хранилища.

Это уже не был бой магии. Это была схватка двух титанических сил. Юй творил реальность, вызывая из небытия куски горных хребтов и обрушивая их на деда.

Тот даже не уворачивался — бил когтистыми лапами, разрывая камень и энергию в клочья, его многочисленные пасти выли, поглощая атаки и изрыгая их обратно в виде вихрей чистой, чёрной ненависти.

— Марк, сейчас! — крикнула Илона.

Мы подключились. Я выпустил энергожгуты, но теперь они действовали иначе. Я не атаковал Юя напрямую — я пожирал энергию вокруг него, создавая временные дыры вакуума, чтобы дать деду места для удара. Илона била точечно, её ментальные копья находили микроскопические бреши в защите древнего пожирателя, которые тоже использовал дед.

Мы бились, как безумные.

Это был отчаянный, яростный танец на краю гибели, на краю сознания и на краю реальности. Но мы не побеждали… Мы держались. Пока, в какой-то момент, дед, вцепившись в Юя, не стал рвать его плоть. Одна из пастей на его груди разинулась и изрыгнула сгусток чёрной, кипящей крови — его собственной, древней крови Варг’Шада, пропитанной яростью Брони.

Кровь брызнула на потрескавшуюся бронзу кожи Юя и… впиталась. Трещины на мгновение почернели. Лицо Правителя Ся исказилось от боли и осквернения.

Он впервые за всю битву отступил на шаг.

— ДА! — проревел демонический лик деда.

И в этот миг Юй, движимый холодной яростью, совершил ответный ход.

Его рука, всё ещё держащаяся за нити реальности, метнулась вперёд. Она не искала слабое место — просто пронзила пространство и плоть. С хрустом ломающегося камня и рвущейся плоти его пальцы, острые как скалы, вошли в грудь демона и вышли с другой стороны, сжимая в кулаке пульсирующий, чёрный сгусток — сердце деда…

Время остановилось.

Я увидел, как багровый свет в глазах деда померк. Его монструозная форма задрожала и начала рассыпаться, как горсть пепла.

— НЕЕЕЕЕЕТ! — мой крик разорвал оглушительную тишину, в которой отозвалось лишь хлюпающее звук извлекаемого сердца.

Юй отшвырнул тлеющий комок плоти. Демоническая оболочка деда исчезла, и на пол, подкошенный, рухнул обычный, смертельно раненый старик в разорванной одежде.

Но я почувствовал кое-что кроме ярости и сострадания.

Давление, исходящее от Юя, дрогнуло. Он стоял, глядя на свою руку, на которую брызнула кровь деда. Трещины на его коже всё ещё пульсировали чёрным светом.

Он не мог её очистить. Он отвлекался. Связь с Ядром была всё ещё там, но… прервана. Ослаблена! Он не мог тянуть из него силы так же свободно, как секунду назад!

Цена была заплачена — ужасная, невосполнимая цена. Но у меня появился шанс. И я не собирался его тратить впустую.

Я видел, как лицо Юя, искажённое чуждой ему яростью от заражения кровью Варг’Шада, поворачивается ко мне. В его глазах читалось не просто раздражение, а первое за тысячи лет недоумение.

Мыслей не было. Был только холодный, ясный расчёт, отточенный веками боёв в этом и прошлом мирах. Вся боль, вся ярость, всё отчаяние были сжаты в алмазный кристалл решимости.

Я не кричал. Я просто отпустил ВСЁ.

Весь собранный Эфир, каждую его крупицу, украденную у духов рек и из глубин затонувшего города. Всю магию моей Искры, выверенную до предела. Всё моё мастерство пожирателя, всю способность видеть структуру энергии. Всё это слилось в один, точечный, сконцентрированный удар.

Мои энергожгуты не просто вырвались наружу. Я отрезал их от себя, испытав страшнейшую боль.

Они стали проводником, копьём. Пронзительным, изумрудным копьём, которое метнулась не в физическое тело Юя, а в саму его энергетическую структуру — в то самое «сердце», где сходились нити, связывающие его с Ядром.

В сердце, которое на мгновение открылось через щели, выжженые кровью деда.

Не было взрыва, не было вспышки. Был лишь тихий звон, похожий на лопнувшую струну.

Юй замер.

Его меняющееся лицо застыло в маске внезапного, абсолютного шока. Древний Пожиратель попытался сделать шаг ко мне, поднять руку. Но его плоть начала рассыпаться — в миллиарды мерцающих частиц, как голограмма, потерявшую источник питания.

— Не… может… быть… — его голос в моём сознании стал прерывистым, искажённым, — Ты… паразит… А я… архитектор…

Он попытался было снова ухватиться за нити Ядра, но я не дал. Следующий мой удар только что поглощённой бездной энергии перерезал все каналы. Удар, точный, как скальпель хирурга.

Форма Юя дрогнула, поплыла и окончательно развеялась, как дым на ветру. Не осталось ничего. Ни праха, ни воспоминания. Только оглушительная, давящая пустота.