Печать пожирателя 10 - Соломенный Илья

— Великие реки… — прошептала Илона, и её голос донёсся до меня сквозь какофонию беззвучных голосов стихий. Она смотрела вокруг с благоговейным ужасом, — Вот уж не думала, что когда-то увижу подобное… Какой же скучной была моя жизнь до встречи с тобой, Марк…

Я усмехнулся, глубоко вдохнул, чувствуя, как моя магия бушует в ответ на окружающий нас хаос. Это место было одновременно смертельно опасным и невероятно могущественным.

— Знаешь, — я обернулся к невесте, и мои губы растянулись в усмешке, которую я не чувствовал, — Когда всё это закончится, и мы с тобой решим сделать себе новое карманное измерение… Думаю, я смогу сделать его куда лучше. Уже навострился работать с такими вот… реальностями.

Мир вокруг нас бурлил, кипел и перестраивался каждую секунду.

Мы парили на невидимой платформе в эпицентре безумия, где рождались и умирали целые миры. Воздух звенел от напряжения, а кожа покрылась мурашками от дикой силы, что витала вокруг.

Я уже собирался сконцентрироваться, чтобы найти в этом хаосе точку входа — Ядро — как вдруг всё замерло…

Стихии не исчезли, но их хаотичное движение прекратилось, словно попав в сильную паутину. Молния застыла, изогнувшись в прыжке. Струя лавы остановилась на полпути, как мазок застывшей краски на невидимом холсте. Тишина, наступившая после какофонии беззвучных голосов, была оглушительной.

И тогда перед нами появился он.

Возник из бури, собравшись из частиц пыли, капель воды и отсветов пламени. Сначала это была лишь тень, но с каждым мгновением она становилась плотнее и реальнее.

Юй Великий, мать его за ногу…

Его кожа отливала бронзой, но не гладкой, а потрескавшейся, как высохшее русло реки после долгой засухи. В этих трещинах пульсировал тусклый свет, словно под поверхностью текла не кровь, а расплавленный песок. Вместо волос из-под золотой, потускневшей диадемы спускались спутанные корни, тёмные и жилистые, будто проросшие сквозь металл и плоть. На его плечах лежал плащ из шкуры какого-то исполинского существа, покрытой чешуёй. Чешуйки медленно шевелились, извиваясь, и я понял, что это не просто шкура — она была ещё жива, и её части всё ещё пытались впиться в шею своего повелителя.

Но страннее всего было его лицо. Черты плыли, менялись прямо на глазах. То это было измождённое, испещрённое глубокими морщинами лицо древнего старика, видевшего тысячелетия. То оно разглаживалось, становясь юным и полным силы. А через мгновение снова старилось, но уже иначе — будто в нём текли не годы, а сам песок времени, постоянно пересыпаясь и меняя ландшафт.

От него пахло пылью забытых гробниц, влажной глиной речного дна и озоном от только что усмирённой бури.

Я почувствовал, как Илона инстинктивно прижалась ко мне. Сзади послышлось низкое предупреждающее рычание деда. Цзюнь и Вэй замерли в боевых стойках, их алая магия сгустилась вокруг когтей, но они не решались атаковать первыми.

Давление, исходящее от Укротителя Потопа, было физическим, оно давило на плечи, пытаясь пригнуть к земле.

Жёлтые, как у тигра, глаза Юя медленно повернулись в мою сторону. В них не было ни злобы, ни интереса. Лишь холодное, безразличное любопытство, с каким смотрят на насекомое.

— А вот и ты — тот, кто посмел забраться в мой тайник, — его голос был похож на скрежет каменных плит. Он звучал не в ушах, а прямо в сознании, обходя слух, — Паразит. Ползучий червь, возомнивший, что может украсть силу, которой не в состоянии управлять!

Я силой воли заставил себя выпрямиться под этим давящим взглядом, чувствуя, как энергожгуты под кожей натягиваются, как струны.

— Я пришёл не воровать, — мой собственный голос прозвучал хрипло, но твёрдо, — А за тем, что мне нужно! Чтобы остановить ваш идиотский план!

Лицо Юя снова изменилось — морщины разгладились, и на миг он стал похож на юношу с высокомерным, надменным выражением. Он усмехнулся, и это было похоже на шипение песка, сыплющегося в пропасть.

— Ты? Остановить⁈ — в его голосе прозвучала ледяная насмешка, — Ты лишь искра, пытающаяся потушить пожар вселенной! Ты питаешься отбросами магии, чужими силами, как шакал! Ты думаешь, твои жалкие уловки с Эфиром дают тебе право стоять передо мной?

Он сделал шаг вперёд, и всё Хранилище содрогнулось. Застывшие стихии затрепетали.

— Я укрощал потопы, что сметали цивилизации! Я возводил горы и прокладывал русла рек по своей воле! Я — правитель, архитектор реальности. А ты… ты всего лишь вредитель. И я не стану терпеть присутствие паразита в своём святилище. Я приготовил для тебя ловушку, червь, но теперь вижу, что ты не стоишь даже этого. Я разберусь с тобой прямо сейчас!

Слова Юя ещё висели в воздухе, когда он начал действовать.

Он не стал жестикулировать или произносить заклинания. Он просто взглянул на Цзюня и Вэя.

Воздух вокруг двух вампиров сжался и превратился в жидкий камень. Раздался не хруст, а глухой, влажный хлопок — звук лопнувшего арбуза, умноженный стократно.

Их безупречные тела, секунду назад готовые к бою, были сплющены в кровавые лепёшки, которые тут же поглотила внезапно возникшая под ногами трещина в реальности. Ни крика, ни пепла — только запах свежего мяса и меди, который на секунду перебил запах стихий, и двое бессмертных высшего ранга перестали существовать.

— Охренеть! — дрожащий голос Илоны был полон не столько ужаса, сколько холодного, научного шока от увиденного нарушения всех известных ей магических законов.

Я же не думал — действовал.

Мои энергожгуты вырвались наружу, но не пошли в атаку. Они сплелись перед нами в частокол, впитывая чудовищное давление, которое обрушил на нас Юй следом.

Это было как подставить щит под удар падающей горы. Кости затрещали, я почувствовал, как трещины поползли и по моей Искре. Из носа брызнула горячая струйка крови.

Ну и силища!

— Дед! Помогай! — прохрипел я.

Дмитрий уже двигался. Его тело размылось, превратившись в багровый след. Он атаковал не Юя, а пространство вокруг него, используя свою варг’шадскую скорость и вампирскую магию.

Когти, почерневшие от сгустков запёкшейся крови, рвали не плоть, а самые нити реальности, пытаясь нарушить концентрацию древнего правителя. Из рук деда вырвались жидкие алые кинжалы, которые не летели, а телепортировались, появляясь прямо у груди Юя.

Тот даже не пошевелился. Кинжалы коснулись его потрескавшейся бронзовой кожи и рассыпались в прах, как стеклянные, ударившись о гранит. Он повёл рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи.

Дед отлетел назад, как пушечное ядро, с глухим стуком врезавшись в невидимую стену этого измерения. Я услышал хруст рёбер.

— Илона! — крикнул я, чувствуя, как мои щупальца вот-вот не выдержат.

Моя невеста не растерялась. Её глаза вспыхнули золотым светом, она сложила ладони у висков, и я почувствовал, как её ментальный щит — невидимый, но прочнейший, усиленный Эфиром — накрыл нас волной.

Это была не грубая сила, а тончайшая паутина, сплетённая из воли и разума. Она не блокировала атаку, а перенаправляла её, заставляя энергию Юя скользить мимо, как воду по стеклу. Одновременно Илона попыталась ударить по его сознанию — хаосом, вбросив в его древний разум вихрь случайных образов, воспоминаний, обрывков знаний.

Впервые лицо Юя исказилось. Не от боли, а от раздражения. Его меняющиеся черты на миг застыли в гримасе отвращения.

— Насекомые… — пророкотал он, и его плащ из драконьей шкуры взметнулся.

Чешуйки зашевелились яростнее, и из них вырвались сгустки чистой стихии — комья раскалённой земли, ледяные иглы, водяные бритвы.

И в этот момент я отпустил сдерживаемый Эфир.

Высвободил всё, что накопил в Туманном архипелаге и только что поглотил от духов рек. Изумрудные щупальца рванули вперёд, превратились в воронку, которая принялась заглатывать летящие стихии — и атаковать Юя в ответ.

Наши силы столкнулись с оглушительным грохотом, превратившись в водоворот энергии, удерживаемой с двух сторон.

Давил он — давил и я…