Печать пожирателя 11 (СИ) - Соломенный Илья

Справа от меня мир окрасился в багровое зарево. Маша, не произнеся ни звука, метнула сгусток чистейшего пламени, который живым существом обвил двоих нападающих. Воздух затрещал, запахло паленой плотью. Дракончик Тимирязевой, рыча уже по-настоящему, зверино и громко, бросился на третьего — медные чешуи «пета» на лапах вдруг выросли в несколько раз и с громким лязгом встретились с искривленным клинком одного из солдат.

Пространство позади нас сжалось — работа Авроры и Эммериха. Брат и сестра Каселёвы, действуя в идеальном тандеме, создали барьеры из спрессованного воздуха и телекинетические ловушки, отшвыривая и дробя кости солдат, пытающихся обойти нас с флангов.

Я же сосредоточился на лидере «одержимых», на том, кто назвался Весецким. Мой наруч-репульсор на левой руке загудел, освобождая «несуществующую» магию из МР и превращая её в реальную энергию.

Я не стал тратить силы на сложные заклятья — только чистая кинетика. Резкий, точечный удар, сконцентрированный в кулаке, обрушился на грудь лейтенанта. Костяной хруст прозвучал оглушительно громко даже в общей какофонии боя, но Весецкий лишь качнулся, и его рот растянулся в беззвучной, неестественной улыбке. Его сломанная грудная клетка начала пульсировать, кости сдвигались обратно с мерзким, влажным скрежетом.

А затем он начал действовать так быстро, что я даже среагировать не успел!

Весецкий ударил — коротко, кулаком, обёрнутым лиловой, статичной энергией — и его удар прошёл сквозь мою защиту! Вот так, запросто, как раскалённый нож через масло!

Удар пришелся в плечо, отбросив меня на несколько шагов. Боль, острая и жгучая, пронзила тело, но это было ничто по сравнению с тем, что последовало за ней.

Весецкий не отступил. Вместо этого его он снова подскочил ко мне — невероятно быстро! — его рука метнулась вперёд, и пальцы, холодные, как лёд, нашли свободный участок кожи на шее и впились в неё, процарапав насквозь.

А затем в меня хлынуло… Ничто.

Не энергия, не магия, не яд — холодная, бездушная пустота. Цифровой вихрь, пытающийся стереть мою волю, переписать код моей души, навязать мне чужую, чудовищную программу. Я почувствовал, как по коже побежали ледяные мурашки, в висках застучало, в глазах поплыли лиловые круги.

Но ничего не вышло.

Пустота наткнулась на… другую пустоту. На ту самую пропасть, что осталась внутри меня после победы над Ур-Намму. На природу Пожирателя, которая была не просто магией, а частью моего существа, частью реальности куда более древней и фундаментальной, чем этот искусственный вирус.

На огромную пропасть, оставшуюся от пропажи Эфира, которую было невозможно заполнить…

Чужеродный код не нашёл за что зацепиться.

Лиловый свет в глазах одержимого дрогнул, в его бездушном взгляде мелькнуло нечто — удивление? Разочарование? Он отшатнулся, будто обжёгшись о раскалённый металл.

И в эту секунду в моей голове, поверх боли и адреналина, мелькнули мысли, которые я уже не раз ловил в себе: «Почему? Почему Курташин просто не убил меня тогда? Он мог стереть меня, как Мунина. Но он этого не сделал. Он попытался запереть, изолировать. Он не смог заразить… и не стал убивать. Почему?»

Впрочем, времени на размышления не было. Одержимый передо мной уже собирался для новой атаки, а вокруг продолжал кипеть бой.

Одержимый передо мной уже оправился от шока. Его рука снова сжалась в кулак, и на этот раз лиловая энергия вокруг нее сгустилась, зашипела, приняв форму костяных, неестественно длинных когтей. Он рванул вперёд, и от его движений пахнуло озоном и горелым кремнием.

Но теперь я был готов.

Вместо уворота я шагнул навстречу, мой правый репульсор взвыл, выплескивая сконцентрированный заряд кинетической энергии, внутрь которой я «засунул» пожирание жизненной энергии.

Воздух между нами дрогнул, и удар, невидимый, но сокрушительный, пришелся «Весецкому» прямо в грудь.

Раздался глухой, влажный звук — не хруст, а скорее разрыв. «Одержимый» отлетел назад, ударился о черный, стекловидный ствол дерева и замер, его тело изогнулось в неестественной позе, а из развороченной грудной клетки сочился не кровь, а тот самый перламутровый гель — и в этот раз рана не зарастала, а напротив — становилась всё больше и больше!

Я быстро учусь, сука!

Оглядевшись, я увидел, что бой близится к концу. Арс, стоя в центре небольшого вихря, управлял своими духами с ледяной яростью. Они рвали последнего «мага» на части, «выбивая» из него клочья плоти, пропитанные лиловым светом.

Машин дракончик, оскалив пасть, из последних сил выжигал пламенем солдата, прижатого к земле телекинетическим полем Эммериха.

Аврора (её лицо было бледным от концентрации) жезлом направляла сгустки искаженного пространства, заставляя одного из одержимых буквально складываться пополам с оглушительным хрустом.

Последний выстрел, сухой и короткий, прозвучал от Эммериха — его жезл выплеснул тонкий, белый луч, прожегший голову уже недвижимому телу. Тишина, ещё более звенящая после недавней какофонии боя, снова обрушилась на нас — на этот раз густая и тяжелая, как погребальный саван.

Воздух был пропитан смрадом — паленой плотью, озоном, сладковатым, тошнотворным запахом перламутрового геля и… чем-то кислым, чужим. Я стоял, опираясь руками на колени, пытаясь перевести дыхание. На шее чесалась рана от ногтей одержимого, и я тут же зарастил её целебной энергией.

Проклятье, воротник бы пожёстче и повыше… Жаль броня Гнева больше не хочет меняться, а то я бы чуть изменил её.

— Все целы? — спросил я.

— В порядке, — отозвался Арс. Его посох снова упирался в землю, а духи исчезли в чароите.

— Живы, — коротко бросила Маша, отзывая своего дракончика, на чьей чешуе теперь виднелись неглубокие царапины.

Аврора и Эммерих молча кивнули, их лица были покрыты каплями пота и сажей.

Я достал из кармана рацию. Связь шипела и потрескивала, фоновая магия Урочища давила на сигнал, но он всё ещё был.

— Застава, застава, это Апостолов. Прием.

Секунду была лишь статика, затем до меня донёсся голос полковника Громова, искаженный помехами, но узнаваемый:

— Слышу вас, барон. Докладывайте.

— Встретили группу. Шесть человек, в форме наших, представились как «Альфа-2». Они были обращены. Угроза нейтрализована. Повторяю, угроза нейтрализована.

В динамике послышался резкий выдох.

— Понял. Будем учитывать. Ваши дальнейшие действия? Нужна помощь или эвакуация?

— Нет. Продолжаем движение по маршруту. Связь… по возможности. Апостолов, конец связи.

Я отключил рацию. Помолчал, глядя на своих людей.

— Пошли. До цели еще далеко.

Следующие несколько часов превратились в одно сплошное, изматывающее напряжение.

Мы шли, почти не разговаривая, экономя силы и прислушиваясь к каждому шороху, к малейшему изменению в гнетущей тишине Урочища.

К концу дня, когда молочно-белёсое небо начало густеть до цвета мокрого пепла, мы наконец добрались до цели — первой «оборудованной» стоянки.

Это была не пещера и не руины, а скорее, естественное углубление в странном, пористом грунте, прикрытое нависающей плитой чёрного, словно обсидиан, камня. Кто-то из предыдущих экспедиций усилил его низкой стенкой из мешков с песком, а также зачарованными и покрытыми рунами бронепластинами по периметру, которые регулярно обновляли.

Без лишних слов мы принялись обустраивать лагерь. Арс жезлом очертил по периметру простейшие руны охраны — их свет был тусклым и неровным, но хоть это была лишь первая линия защиты.

Маша выпустила своего дракончика, и тот, свернувшись клубком у входа, замер, лишь изредка поводя глазами-щелками, улавливая то, что было недоступно нам — но молчал, не поднимая тревоги. Значит, ничего опасного…

Аврора и Эммерих принялись втыкать вокруг стоянки мини-жезлы с настроенными на нас охранными заклинаниями.

Я же сбросил с плеч тяжеленный рюкзак с генератором, чувствуя, как ноет каждая мышца. Затем обошёл периметр, проверил защиту — и усилил её собственным прозрачным куполом.