Печать пожирателя 10 - Соломенный Илья

Я увидел молодое лицо парня, вероятно, не старше двадцати, который отчаянно пытался заткнуть струей воды бьющую из асфальта трещину, из которой лился фиолетовый свет. Потом его не стало — просто яркая вспышка, и кусок улицы исчез.

Повсюду царил хаос, но это был хаос отчаянного, яростного сопротивления. Мы сдерживали атаку Ур-Намму. Но цена…

Цена была чудовищной. Воздух, который я вдыхал, был густ от пыли, дыма и сладковатого запаха смерти. Этот смрад въедался в одежду, в лёгкие, в самое нутро. Звуковая какофония слилась в один сплошной, оглушительный рёв — взрывы, крики, рыки тварей, рёв драконов, предсмертные хрипы, завывание сирен и тот самый низкочастотный гул, что исходил от самой дыры в реальности, давя на психику.

Фрагмент. Я увидел, как «Витязь», отбиваясь от трёх тварей сразу, не заметил четвёртую, которая, подобно змее, подобралась сзади. Кислотный плевок растворил его экзоскелет и человека внутри за долю секунды.

Фрагмент. Я увидел, как мага, создававшего защитный купол над группой раненых, пронзил кристаллический шип, и купол рухнул, погребая всех под обломками искажённой реальности…

Но мы по прежнему сдерживали их.

Армия призраков дала нам драгоценную передышку, и ею воспользовались. Но Урочище пульсировало, порождая всё новых и новых тварей, а хтонический ужас, хоть и отброшенный, не иссякал.

Это была мясорубка — и МЫ были тем мясом, которое перемалывали…

И сквозь весь этот ад, сквозь гул сражения и предсмертные крики, я чувствовал на себе его взгляд. Холодный, безразличный, полный ожидания.

Ур-Намму ждал, когда мы окончательно выдохнемся. Когда последний защитник падёт. Или когда я, наконец, решусь подойти ближе, чтобы он мог запустить свои щупальца в мою душу и вытащить из неё Ядро, необходимое ему для великого Исхода…

Преодолев очередной слой защиты Ур-Намму, я сделал шаг вперёд, и пространство вокруг меня… застыло.

Не сковывая движений — нет. Оно превратилось в прозрачный, невероятно плотный кристалл. Я в один миг оказался мухой в янтаре, вмурованной в саму реальность.

Моя воля, ещё секунду назад бурлящая океаном силы, наткнулась на абсолютную, непробиваемую стену! Я не мог пошевелить ни пальцем, ни мыслью. Даже Эфир внутри меня замер, подавленный чудовищным давлением.

Это была не магия в моём понимании. Это был приговор — ловушка, в которую я шагнул сам…

И тогда он приблизился — просто возник из ничего, в двух шагах от меня. Безликая маска Ур-Намму плыла в застывшем воздухе, и сквозь её гладкую поверхность я видел, как гаснут целые галактики.

Он протянул руку.

Его пальцы, холодные, как смерть межзвёздной пустоты, коснулись моего лба.

И в тот же миг сила, тёмная и древняя, как само время, хлынула в меня. Паутина из чистой, концентрированной воли, сплетённая из законов иных вселенных, опутала мою душу, моё Ядро, каждый квант моего существа. Она сжималась, не причиняя боли, а методично выдавливая из меня всё — сопротивление, надежду, саму жизнь.

Он не просто убивал меня. Он делал меня частью себя.

Стабилизатором. Топливом.

Ужас, настоящий, животный, слепящий ужас, на секунду затмил всё. Он пронзил меня острее любого клинка. Я чувствовал, как моя мощь, всё, что я собирал с таким трудом, тает, перетекает в него. Я видел перед собой итог всей своей дерзкой авантюры — вот он, бесславный конец.

Не в эпической схватке, а в качестве расходного материала для существа, которое смотрело на меня как на инструмент.

«Вот и всё» — пронеслось в голове, лишённой теперь и гордости, и гнева — «Проиграл. Недо-бог. Недо-пожиратель…»

Мысль застряла, как заноза. Пожиратель.

Слово отозвалось эхом в самой глубине моего существа, в той самой чёрной дыре голода, что была моей истинной сущностью с момента пробуждения в этом теле. Не холодного архитектора реальности. Не мессии, не героя. Пожирателя.

И в этот момент я окончательно стряхнул с себя фатальные мысли, весь испуг, весь ужас — и на мгновение обрёл контроль над ситуацией — и сознание тут же прояснилось.

Ур-Намму опутал меня своей сетью. Он соединил нас. Он создал канал, по которому его сила текла ко мне, чтобы растворить и подчинить.

Что ж… Несмотря на всё безумство, несмотря на превосходство в силе Ур-Намму…

Именно это мне и требовалось! Именно на это я и рассчитывал, когда хотел выманить его!

И в тот же миг я сбросил все ограничения, всю осторожность.

Всё, что оставалось от Марка Апостолова. Я схватился за бушующую внутри силу Ядра Юя и остатки своего Эфира — не как в щит, не как в меч, в таран!

И запустил этот ненасытный насос. Я направил его не вовне, а внутрь — в самую сердцевину своих способностей. В тот самый голод, что определял меня.

Я не стал сопротивляться паутине Ур-Намму — я вцепился в неё. В эти тончайшие, прочнейшие нити его воли, что связывали нас.

И запустил процесс.

Это не было поглощение энергии. Не было поглощение материи.

Это было нечто большее.

Через его же собственную сеть, через канал, созданный им для моего порабощения, я начал пожирать самого Ур-Намму — его сущность. Его древнее, чужеродное «Я». Его память, его волю, всё его существование.

Раздался звук — не громкий, но от него задрожала вся реальность вокруг нас. Звук ломающегося фундамента мироздания.

Безликая маска Ур-Намму, всегда бесстрастная, исказилась. Не болью, а шоком — немым, всесокрушающим непониманием. Его рука дёрнулась, пытаясь разорвать контакт, но было поздно. Я вцепился в него ментальными клыками, в самые истоки его силы.

Я пожирал бога. И он чувствовал это.

Мой трюк сработал слишком поздно для его осознания — но как раз вовремя для меня!

Ур-Намму почувствовал неладное лишь тогда, когда его собственная сущность, тёмная и бездонная, как космическая пустота, хлынула в меня обратным потоком.

Его безликая маска искривилась в немом крике, рука, прижатая к моему лбу, задрожала, пытаясь разорвать контакт. Но он сам сплел эти путы, сам создал идеальный канал. Разорвать его было все равно что отрубить себе собственную душу — и навсегда забыть об Исходе, о червоточине и об осуществлении всего своего плана.

Я чувствовал, как его чудовищное «Я» вливается в меня, подобно реке расплавленного свинца.

Это было не поглощение силы — это было поглощение целой вселенной, древней, чужой и бесконечно сложной. Сотни тысяч лет памяти, воли, космического высокомерия и холодного безразличия обрушились на моё сознание, угрожая смыть его в небытие.

На самом деле, вес этой сущности был… Невыносим! Моё тело, моя душа трещали по швам, не в силах вместить в себя прото-божественную сущность…

И в тот самый миг, когда он целиком оказался внутри меня, захлестнув моё «Я» своей первозданной силой, я почувствовал его яростный порыв.

Он не сдался!

Вместо этого он ринулся в атаку, пытаясь захватить контроль, раздавить мою волю, стереть Марка Апостолова, Маркелия А’стара и сделать это тело своим новым сосудом — это был единственный его вариант вырваться из моих пут.

Его древний разум, острый как бритва, впился в моё сознание, отыскивая слабые места, уязвимые воспоминания, страх.

Но я был к этому готов.

Это был мой последний, отчаянный расчет.

Вместо того чтобы пытаться противостоять ему в лоб, я сделал то, на что не был способен он, поглощенный борьбой за выживание. Я сконцентрировал всю оставшуюся мощь Ядра Юя — ту самую, что он так жаждал — и клокочущие остатки моего Эфира.

Я собрал их в единый, ослепительно-яркий сгусток, точку сингулярности воли, и направил её не вовне, а внутрь. Не на его сознание. На саму основу его бытия.

На его Ядро.

То самое, часть которого я уничтожил в прошлом, и которое теперь, целиком, бушевало внутри меня.

— Гори… — прохрипел я чужим, раздвоенным голосом.

Ослепительная вспышка сияния, белого и бирюзового, вырвалась из меня, но не наружу, а внутрь, в самые потаенные уголки моей души, где теперь бушевал Ур-Намму.