Абсолютная Власть. Трилогия (СИ) - Майерс Александр

Глава 4

Кровь за кровь

Бойцы за моей спиной взвели арбалеты и наложили болты. Я услышал, как Трояк хрипло рассмеялся, и сказал:

– Сейчас повеселимся.

Противники сорвали с плеч винтовки и прицелились в нас. Кто‑то из них упал на колено, другие отчаянно бросали взгляды туда‑сюда в поисках укрытия. Спицын застыл, как будто не мог поверить, что это происходит.

В открытой перестрелке у нас было преимущество. Защитные амулеты моих бойцов были способны выдержать одну‑две пули, а вот солдаты фон Берга никак не могли защититься от болтов. Особенно от магических.

Не говоря уж о том, что дистанция между нами была совсем небольшой. Дружинники могли и не успеть выстрелить, прежде чем в их ряды ворвался бы Трояк со своим молотом и Секач с двумя тесаками.

Секач между тем вышел вперёд и демонстративно надел маску невидимости. Он растворился в воздухе, и солдаты фон Берга задержали дыхание. В тишине послышался шелест доставаемых из ножен тесаков, а затем кто‑то из противников испортил воздух.

Трояк усмехнулся.

Я же обнажил шпагу, не спуская взгляда со Спицына. Клинок вспыхнул белым, а в другой руке я сформировал ледяное заклинание. Капитан отступил на шаг, расстёгивая кобуру с револьвером.

Я покачал головой и шагнул следом за ним, поднимая клинок.

– Пять секунд, капитан.

Заклинание вырвалось из моей руки. Ледяной шар с треском раскололся на два десятка острых игл, которые зависли в воздухе над солдатами.

– Капитан! – вдруг заорал ефрейтор противников. – Отдайте приказ!

Он не уточнил, какой. Но на лице ясно читалась надежда на то, что приказ будет «убрать оружие».

– Три секунды, – сказал я. – Две…

– Ладно, стоп! Отставить! – выкрикнул Спицын. – Ни к чему проливать здесь кровь, ваше благородие.

Я вопросительно изогнул бровь, не спеша убирать ни шпагу, чьё остриё почти касалось кадыка капитана, ни заклинание, которые застыло над его людьми, как обещание скорой смерти.

– Ни к чему проливать здесь кровь? – переспросил я. – Но вы только что пролили кровь селян. Как мы будем с этим разбираться?

Спицын расправил плечи, пальцем отодвинул клинок моей шпаги в сторону и поклонился:

– Я приношу извинения, господин Градов. Мы не должны были применять насилие к вашим подданным. Но таков был приказ.

Он извинился достойно – не дрожал, не лебезил. Мне это понравилось. Я развеял заклинание, и ледяные иглы растаяли, коротким дождём осыпав солдат фон Берга.

– Охладитесь немного, – сказал я. – Сегодня никто из вас не умрёт.

Я убрал шпагу и подал знак своим бойцам. Они невозмутимо вытащили болты из желобов и ослабили тетивы. Трояк разочарованно цокнул языком и опёрся на свой молот со скучающим видом.

Секач появился из воздуха прямо среди солдат фон Берга. Его тесак находился в нескольких сантиметрах от горла ефрейтора, и тот вздрогнул, отшатываясь.

– Повезло вам, – пробормотал Секач, убирая оружие.

– Уберите винтовки, – приказал Спицын своим людям. – По машинам. Мы уезжаем.

– Куда вы так торопитесь, капитан? Извинения приняты, но сначала я должен проверить, что вы успели наделать, пока мы не приехали. Если кто‑то сильно пострадал или вдруг убит – нам придётся с этим разбираться, – я тяжёлым взглядом осмотрел вражеских солдат и спросил: – Кто‑нибудь из вас трогал женщин?

– Никак нет, – ответил за всех ефрейтор.

– Хорошо. Но если это ложь – ответите вдвойне. Максим!

– Да, барон, – отозвался Секач.

– Пройдитесь по домам и проверьте, как дела у местных. Каждого, кто хоть как‑то пострадал, приведите сюда.

– Так точно.

Секач махнул рукой, и мои дружинники направились вперёд по улице. Солдаты фон Берга тем временем, подчиняясь угрюмому взгляду своего капитана, построились в шеренгу и ушли к машинам.

Мы со Спицыным остались наедине, и я сразу поинтересовался:

– Вы так смотрели на меня, когда подошли, будто мы с вами кровные враги. В чём дело?

Капитан потёр чёрные усы и ответил:

– Я командовал отрядом под Владивостоком, который ложно обвинили в грабежах.

– Ах вот оно что. Полагаю, барон фон Берг так разозлился, что сослал вас сюда?

– Именно, ваше благородие, – хмуро кивнул Спицын.

– Надеюсь, вы понимаете, что лично к вам у меня нет никаких претензий? Нельзя сказать, что я уважаю вашего барона, – пожал плечами я. – Но к людям, которые рискуют за него жизнью, и особенно к офицерам я отношусь с почтением.

На лице капитана мелькнуло удивление. Он признательно склонил голову и пробормотал:

– Благодарю, Владимир Александрович. Вы правы, лично между нами нет и не может быть никакой вражды. Прошу простить моё недостойное поведение.

– Вот, я же говорю – вы настоящий офицер и понимаете, что такое честь, – я наклонился к Спицыну и понизил голос: – Мне бы не хотелось, чтобы вы погибли из‑за идиотских амбиций фон Берга. Когда в следующий раз получите незаконный приказ, дважды подумайте, прежде чем его выполнять.

Я отстранился и посмотрел на яркое голубое небо, ощущая на себе подозрительный взгляд капитана. Привлекать его на свою сторону я не собирался, всего лишь дал немного пищи для размышлений.

Мои дружинники тем временем ходили по домам. Скоро они привели к нам нескольких мужчин, среди которых оказался и Степан Кожемяко. Они все были побиты, а у самого Степана поперёк лица сиял ярко‑красный след от нагайки. Он начинался от растрёпанных волос и заканчивался у бороды. Глаз мужчины был залит кровью, разбитые губы опухли.

Глядя на это, я покачал головой и повернулся обратно к Спицыну:

– Подобное недопустимо, капитан. Полагаю, вы знакомы с законами. Дворянин может наказывать собственных подданных физически, но чужих, тем более во время войны…

– Я выполнял приказ, – процедил капитан.

– Знаю. Что не умаляет вашего проступка. Причинение вреда моим подданным я расцениваю как личное оскорбление, поэтому мы с вами сойдёмся на дуэли, здесь и сейчас. У вас есть шпага?

Спицын слегка побледнел и медленно помотал головой.

– В машине есть сабля.

– Хорошо, дуэль на саблях меня тоже вполне устроит. Предлагаю поединок до первой крови.

– У нас нет секундантов, – пробурчал капитан.

– Думаю, что мы прекрасно справимся и без них. Это закончится быстро, – я сбросил пиджак.

Капитан оглядел моих дружинников и побитых селян. Столкнулся взглядом со Степаном. А затем по‑строевому развернулся и пошагал к своей машине, на ходу снимая фуражку и китель. В его движениях не было ни капли сомнений, и это мне тоже понравилось.

Несмотря на сложившуюся ситуацию, Спицын вёл себя как истинный офицер. Думаю, что в глубине души он и сам прекрасно понимал, что поступает мерзко, но не мог противиться приказу своего господина.

Моргун дал мне свою саблю. Простое пехотное оружие, без всяких украшений, но отлично сбалансированное и ухоженное.

Вскоре капитан вернулся в сопровождении своего ефрейтора.

– Вы хотите сделать это здесь, у всех на глазах? – спросил он, обнажая саблю.

– Мне нечего стесняться

– Будь по‑вашему, – буркнул капитан и принял стойку.

Я сделал то же самое и спросил:

– Готовы?

Спицын коротко кивнул.

Мой клинок рассёк воздух и встретился с саблей противника. Раздался характерный звон, будто колокол обозначил начало схватки. Селяне и дружинники замерли, молча наблюдая за поединком.

Движения капитана были скупыми, неторопливыми, но точными. Опытный фехтовальщик, сразу видно. Но мои навыки из прошлой жизни, объединённые с опытом Владимира, тоже не были пустым звуком.

Мы сражались холодно, расчётливо. Никакой ярости, никаких лишних движений. Я наступал, а Спицын оборонялся, время от времени взрываясь резкими контратаками. Звенели сабли, шелестела под ногами трава.

Я обвёл клинок соперника своим, и резким выпадом закончил бой.

Сталь впилась в лицо капитана, разрезая кожу и мышцы как масло. Время будто замедлилось – я видел, как лезвие полосует его лоб, прогрызает переносицу и напоследок рассекает щёку.