Вор воспоминаний - Роуз Дж. п.

– Твои родители развелись? – догадался Марвин.

Она снова пожала плечами:

– Когда я была совсем маленькой. Ну а вы? Что вы тут делаете?

– Я тут живу, а мой двоюродный в гости приехал… Кстати, я Марвин, а он Тайрис.

– Элли-Мэй. – Она снова улыбнулась. – Классные. Такие старомодные, – добавила она, глядя на их одинаковые красные велосипеды.

Марвин засиял от гордости. Усмехнулся, глаза блеснули, он уселся на свой велосипед: длинное мягкое седло с высокой спинкой, руль, загнутый вверх, колёса разных размеров.

– «Чоппер». Я сам его починил, потому что мне нравится чинить разные штуки. – Он скромно улыбнулся. – На них катались мой папа и папа Тайриса, когда были такими, как мы сейчас.

Тайрис бросил на Марвина сердитый взгляд, но ничего не сказал. Просто убрал руки с руля и начал про себя обратный отсчёт, как его учил Джонатан.

– А что с твоим лицом? – спросил Марвин, глядя на толстую белую корку у неё на щеках и на носу.

Элли-Мэй улыбнулась из-под полей шляпы.

– Мама заставила папу ей пообещать, что я не приеду назад красной и обгоревшей. Она переживает, что если я обгорю, то не смогу участвовать в конкурсе «Мисс Техас», когда вернусь домой.

– Ну, так ты нам покажешь? – поинтересовался Марвин.

Элли-Мэй посмотрела на него, наморщила нос:

– Что я должна вам показать?

– Ну, что ты там разучиваешь.

Она шаркнула ногами, зарывая их в пыль.

– Получается у меня не очень. Ну, мне это в школе постоянно твердят. – Она скорчила рожу.

– Уверен, что получается отлично, – постарался подбодрить её Тайрис.

Элли-Мэй рассмеялась:

– Ничего не отлично, но знаешь что? Мне без разницы, если кто и расстраивается, так только мама с папой. Мне вообще не хочется быть чирлидером, а что до этих конкурсов красоты, на которые меня постоянно гоняет мама… – Она ещё раз закатила глаза. – Там вообще ничего хорошего.

– А чего ты не откажешься? Они тебя заставляют?

– Нет, но… – Она задумчиво посмотрела на Марвина, как будто раньше никто никогда не задавал ей этот вопрос. – Наверное… наверное, на самом-то деле я это делаю ради них, чтобы они были довольны, порадовались… Самой мне больше хотелось бы заниматься борьбой, но папе, боюсь, это не понравится. Ну, не знаю. – Она усмехнулась. – «Не хочу я, чтобы моя принцесса валялась на ринге в трико», – добавила Элли-Мэй, явно изображая своего папу. – «Только ежи и бегемоты валяются по земле, а не юные леди»… А ещё он считает, что из девочки не получится хорошего борца. Родителей поди пойми!

– Вот уж верно, из девочки не получится хорошего борца – мальчика она уж всяко не победит, хоть самого слабенького. Даже если он совсем тростинка! – Марвин расхохотался, а Тайрис шутливо покачал головой.

У Элли-Мэй вспыхнули глаза.

– Ты так считаешь? – Она ухмыльнулась.

Марвин скрестил руки на груди:

– Я в этом уверен.

– Есть единственный способ это доказать, Марвин. – Она поплевала на ладони, хихикнула. – Один раунд. Больше и не понадобится…

Глава 11

Марвин, которого Элли-Мэй подмяла под себя, от обиды колотил по земле кулаком. Потом она захихикала, он тоже. Звонкий хохот взмывал в небо, смешиваясь с волнами зноя. Элли-Мэй откатилась в сторону и посмотрела на Тайриса – он стоял рядом и улыбался.

– Ну ты вообще, Элли. Обалденно, – сказал Тайрис, которого она действительно впечатлила.

– Пойдёшь с нами перекусить к нашей бабуле? – предложил Марвин.

Элли встала, отряхнула футболку. Указала на себя, заставив Марвина рассмеяться.

– Я?

– Ну а кто ещё-то?

Глаза у Элли снова блеснули. Тайрис посмотрел на брата, здорово помятого: футболка вся в песке и пятнах пота, штаны зелёные от травы. Как будто он боролся с десятком соперников, а не с одной девчонкой.

– Что, правда, Марвин? Не шутишь? Ого, ну, в смысле, я с удовольствием. Меня никто ещё никогда не приглашал к себе в гости. – Она опять пожала плечами.

– Мы можем тут подождать, пока ты сходишь и скажешь папе, – добавил Марвин.

Элли оглянулась на дорожку, которая вела к стройке, выпятила нижнюю губу.

– Да он и не заметит, что я ушла. Слишком занят… А погоди, вон он… Папа?

Ковбойская шляпа, рост метр восемьдесят, плюс ещё сантиметров пять – каблуки на ковбойских сапогах; папа Элли сердито кричал в телефон:

– Вы это и вчера говорили, так что, если сегодня не будет, я по суду вытрясу из вас все потроха, уж не сомневайтесь…

Тайрис вгляделся в него. До черноты загорелая кожа наливалась красным от злости, на нижней челюсти ворочались желваки, когда он стискивал зубы, и казалось, что даже длинные усы торчат вверх очень свирепо.

– Папуля?

Не отрываясь от телефона, папа Элли засунул руку в карман брюк, вытащил целую пачку ямайских долларов и сунул их дочке. Его зелёные глаза смотрели сердито.

– Вот, держи. – Он смерил её взглядом, качнул головой, прикрыл микрофон телефона. – Элли-Мэй Томас, я тебе разве не говорил, что нужно быть чистой и аккуратной? Знаешь же свою маму. Она очень расстроится, если узнает, что я разрешаю тебе ходить в таком виде… – А потом он отмахнулся от неё и снова заговорил в телефон – кстати, акцент у него был такой же, как и у дочери: – И немедленно сообщите, что там за ерунда с этими поставками…

Элли сгорбилась. Тайрис заметил, как взгляд её скользнул по одежде: и розовая футболка, и шорты на резинке были все в пыли.

– Мне не нужно денег, папа. Я тебе сказала: мне не нужно денег! – Она почти кричала, чтобы он её услышал. – Я просто хочу сходить в гости. Могу я сходить к Марвину домой?

Отец её кивнул, почти не вслушиваясь, совсем мимолётно улыбнулся Тайрису и Марвину, будто боясь потратить на это лишнюю секунду. Потом вдруг замер, нахмурился, вгляделся в Тайриса, потом в Марвина, строго посмотрел на дочь и несколько раз щёлкнул пальцами, подзывая её к себе. Снова прикрыл телефон ладонью.

– Так, минуточку, юная леди, не дело вот так вот куда-то идти непонятно с кем. Начнём с того, что я не знаю, где вы… – Тут мистер Томас умолк, как следует вглядевшись в Марвина. Наклонил голову, нахмурился ещё сильнее, погрозил ему пальцем: – Напомни-ка.

– Я внук миссис Уокер. Ярко-зелёный дом наверху, у ручья, вы заходили к моей бабушке по поводу…

– …карри из креветок, – оборвал его мистер Томас. – Это у вас же, верно? Вот теперь я вспомнил. Ну конечно. Она недовольна тем, что здесь будет гостиница, но вот вам крест, такого карри из креветок, как у неё, я в жизни не пробовал. Кстати, бабушка в добром здравии?

– Ну, она…

– …и я ничего больше не хочу слышать о том, где застряла эта чёртова поставка, и уж поверьте мне, если… – Мистер Томас вернулся к разговору, ответ Марвина повис в воздухе.

– Пап, так я могу сходить к Марвину? Пап?

Мистер Томас кивнул, не прерывая своей тирады, и второй раз отмахнулся от дочери.

Тайрис моргнул – в глаза било солнце. Отвернулся, посмотрел на густой лес, послушал, как папа Элли, отходя, продолжает орать в трубку.

– Родаки иногда жутко бесят, – пробормотала Элли.

Марвин негромко фыркнул:

– Мои уж точно.

Элли хихикнула:

– А что твои… Тайрис?

Тайрис не ответил, глядел не отрываясь на лес, потом заставил себя сделать шаг туда, где деревья подступали к самой дорожке. Потёр лоб, тут же опять резко заболела голова. Он изо всех сил вслушивался и вглядывался. Как и вчера на берегу, вокруг стояла какая-то неестественная тишина. И запах… тот же запах, что и в лесу над бабулиным домом. Горьковатый, будто от костра из старого дерева. Очень странно.

Тайрис всмотрелся в ветки деревьев – они склонились к земле, переплелись, образовывая странные силуэты. Едва перевалило за полдень, но Тайрису казалось, что его окутала тьма, тени леса тянутся к нему, вот-вот дотронутся, а ещё ему опять почудилось, что за ним наблюдает кто-то незримый.