На столе между ними лежало несколько довольно крупных купюр. Такие деньги платили каждый месяц редким счастливцам, которым удалось пристроить свою тушку на хорошую работу.
Но Саске не работал.
- Откуда они?
- Какая разница? - глухо отозвался парень, обхватывая себя за плечи руками так, словно бы в комнате стоял мороз.
- Ты что с собой делаешь? - прищурился Итачи.
- Я делаю то, чего не можешь ты.
- В мученики записался?
Пустой взгляд Саске столкнулся со злым брата, и тот лишь усмехнулся:
- Матери нужны лекарства. Твоя учёба и подработка дают деньги только на…
- Саске, ты угробишь себя.
- А тебя это так волнует?
Саске подался вперёд, облокачиваясь о стол руками и заглядывая в лицо брата. Косые лучи солнца упали на бледное лицо парня, раскалёнными хлыстами полоснув кожу.
Только сейчас Итачи заметил, что на скуле парня виднелась уже поджившая ссадина, а на шее были чёткие и уже посиневшие следы чужих пальцев.
Что-то дрогнуло в груди, и вздох получился рваным.
- Ты же у нас учишься, - прошипел Саске, живо напоминая ядовитую змею. - Ты же у нас хочешь выбиться в люди.
- Саске…
- Ты же не я.
Горький смешок, и парень вновь опустился на стул, привалившись плечом к стене. Спасительные тени скрыли то, что другим видеть не следовало.
- У тебя впереди жизнь, Итачи, - без былой злости сказал Саске. - Давай договоримся…
- О чём? - нервно вздрогнул старший брат. В груди уже полыхало и не из-за раздражения надуманными обвинениями Саске, а из-за осознания - прав.
И эта правда убивала, втаптывала в грязь, в которую он так стремился даже не наступить. Бросил больную мать на брата, бросил брата на пустоту. А тот и рад был в неё упасть, превратившись в это бледное существо с синяками по всему телу, что зябко жмётся в тёмном углу.
- Я даю тебе закончить институт твой сраный, а ты просто не лезешь в мою жизнь. Идёт? Я буду приносить деньги матери на лекарства, а ты просто… живи. Только не лезь ко мне. Поздно, Итачи.
- Не ставь на себе крест.
Он схватился за край стола, словно бы за край обрыва, вглядываясь в глаза младшего, но тот смотрел куда-то в пол. Длинные чёрные ресницы подрагивали, за тонкими веками было видно движение глазных яблок.
- Это наркотики, да? Наркотики. Что, Саске?
- Какая разница. Я даю тебе возможность жить.
Не жить, а паразитировать. Пронизывать корнями чужую жизнь и высасывать из неё последние крупицы жизни.
- Всё. Достаточно, Саске.
Итачи хлопнул ладонями по столу и зло выпалил:
- Вот тебе мой уговор - ты лечишься от этой дряни, а с деньгами мы разберёмся.
- Мы не сможем оплатить моё лечение, - ядовито сообщил брат, блеснув глазами.
- И я не хочу…
- А мне плевать, Саске. Запру тебя дома, пока… из тебя всё это не выйдет.
Сев рядом с ним Итачи, схватил парня за костлявое плечо и сильно сжал, забыв о том, что всё его тело один сплошной синяк.
- Ты идиот, конечно, но… но это я нарушил своё обещание и не пришёл тогда. И расхлёбывать всё это мне.
- Сам ты идиот, - вяло отмахнулся Саске. - Это деньги…
- Это твоя жизнь.
========== Глава 4. День, чтобы умереть. ==========
«What’s your rush now, everyone will have his day to die».
A Perfect Circle – The Outsider.
«Зачем спешить? У каждого будет день, чтобы умереть».
В помещении бывшей столовой часто собирались люди. Сюда Саске заходил лишь тогда, когда личные запасы еды подходили к концу.
Кормили здесь отвратительно: какая-то похлёбка, кажется, сваренная на капустных листах, да кусок грубого хлеба светло-серого цвета. Есть всё это приходилось чуть ли не с закрытыми глазами, стараясь не дышать. Но, не смотря на все усилия, приторный сладковатый капустный запах всё же щекотал ноздри, и Саске едва мог заставить себя проглотить хотя бы ещё одну ложку.
Многие думают, что запасы в среднем по размеру города практически бесконечны, что в условиях резкого сокращения численности населения выжить будет крайне легко на том, что осталось в торговых складах, в магазинах и оставленных квартирах. Но на проверку город оказался не таким уж и большим, как казался раньше, а оставшиеся люди споро растащили запасы по своим «логовам» и «норам». А то, что не унесли люди, уничтожали военные.
Саске всё чаще замечал, что смотрит на выживших, как на мелкие стайки каких-то зверей. Здесь были и крысы, что шушукались по углам, боязливо поглядывая блестящими глазками по сторонам, и агрессивные кабаны, что медленно расхаживали среди остальных, лишь одним своим видом намекая, мол, вот уж они точно выживут. Но больше всего в этом человеческом зоопарке было гиен. Они держались мелкими группами или поодиночке, но даже в последнем случае спешили примкнуть к стайке, если намечалась какая-то заварушка или если те делили добычу.
Мир сузился до примитива, и всё чаще и чаще за соседними столами можно было услышать тихие перешёптывания - дань прошлой привычке обмениваться новостями. Только темы теперь были другими:
Сколько тварей убил.
Сколько комуфляжников убил.
Сколько еды нашёл.
И нашёл ли вообще…
Саске в очередной раз зачерпнул отвратительного варева, посмотрел в ложку, наполненную белёсой жидкостью, и опустил её обратно. Едва ли он съел и половину.
Откинувшись на спинку стула, парень ухватил небольшой кусок сероватого хлеба и провёл по нему пальцами. Оставалось надеяться, что пекут его из чего-то съедобного.
Но на вкус он оказался примерно таким же, как и мокрая побелка.
Учиха обвёл взглядом столовую и задержался на хилом пареньке, что, прижимая к груди рюкзак, быстро шагал к выходу. Высокий бородатый мужчина, внезапно отделившийся от разговаривающей группы, ринулся к нему и, ухватив за плечо, развернул к себе лицом.
- Что несёшь? - гаркнул мужик, и паренёк боязливо отшатнулся.
- Н-ничего…
- А мне сказали, что ты прихватил кое-что из общего.
- Нет… они ошиблись.
Паренёк трясся, как ивовый прут на сильном ветру. Он был похож на моль: светлые волосы, бледная кожа и водянистые голубые глаза. Ничего общего с… Саске осёкся, хватая свои мысли за хвост. Только вот те оказались шипастыми и больно ободрали руки, а в голове на миг вспыхнул знакомый образ и тут же погас.
- Дай сюда!
Бородатый цапнул ремень от рюкзака и потянул на себя, без особых проблем вырывая оный из рук парня. Вокруг них начали собираться люди, заинтересованно приглядываясь, но не решаясь подойти.
