Враг, привыкший сорить деньгами в городе, сорил ими и дома: Иван трижды подбирал пухлые пачки с кресел и столиков, пока луч фонаря не высветил Его.
Иван остановился. В доме нашлось полно диковин, оружия на коврах, но забирать это было себе дороже. Иван сразу решил, что будет брать только деньги. Но это…
– Яйцо Фаберже, – прошептал Иван.
Это было чудесное яичко, что покоилось в раскрытой шкатулке под стеклом. Золотое, с инкрустацией и портретами семьи Романовых. Несказанно прелестное.
И такое чудо не в музее?
«Ворюга. Это он ворюга, а не я!»
Яйцо вполне могло оказаться подделкой, но эту мысль Иван отмел. Слишком уж оно было красивым, манящим.
Витрина наверняка находилась под сигнализацией. Но она, как и везде в доме, была выведена из строя.
Иван облизал губы. Взял статуэтку какой-то богини, и…
Брызнули осколки витрины. Иван взял яйцо и стал рассматривать под лучом фонаря. Вот бы показать Ваське! Искушение забрать его было велико. Оно давило, погружая в безумие, а от мысли о том, как бы ему хотелось увидеть морду босса, когда тот обнаружит пропажу, захотелось захохотать – что Иван и сделал.
А потом из-за спины ударил свет, и знакомый голос сказал всего одно слово:
– Так.
Иван окаменел.
– Ребят, меня и правда грабят. Это хорошо, что я вещицу забыл, – продолжил голос, а потом рявкнул: – Повернись, или стреляю!
Держа яйцо в онемевшей руке, Иван медленно обернулся.
В паре метров от него стоял экс-шеф, у ног которого горел автофонарь. Около уха – гарнитура, в руках – ружье.
– Та-ак, – весело протянул шеф. – Знакомые все лица!
Ивана бросило в жар.
Маска!..
– Ребятки, отбой. С такой мелочью сам разберусь, – лениво сказал экс-шеф. Из динамика донеслись еще голоса, но он уже отключился. На лице расплылась неприятная улыбка, а холодные, рыбьи глаза сузились сильней.
– Отомстить решил, да? Грабануть? Как там тебя, напомни.
Иван сглотнул, лихорадочно оценивая ситуацию. Дуло ружья дернулось, теперь указывая ему в лоб.
– Имя!
Иван сцепил зубы.
– Не хочешь по-хорошему? – делано удивился шеф и, осклабившись, направил дуло ему в пах. – Замечательно. Значит, по-плохому…
Но выстрелить он не успел. Потому что сзади, из темноты, вырвалось темное, огромное и хищное. Метнулось наперерез, закрыв собой Ивана, выбило оружие из рук врага и с клекотом устремилось на него.
Кажется, экс-босс успел что-то вякнуть, но тут же упал плашмя. Он еще не коснулся пола, когда разъяренный василиск ударил клювом прямо ему над переносицей и половина лица расцвела желтым, багровым и алым. Вырвав язык, монстр заглотил его, как цапля – ужа; когтистые лапы вспороли куртку и тело под ней, выпуская из брюха змеистые кишки. Пахнуло кровью, желчью и дерьмом; фонарь, отброшенный ударом хвоста, улетел в темноту, и Иван, очумевший от действий и запахов, Иван, в чьей руке неудержимо трясся фонарик, Иван, впервые увидевший, как василиск убивает человека, заорал не своим голосом:
– Хватит!..
Нет ответа.
Лишь бешеная пляска хвоста, жуткая смесь клекота и рычания.
Довольного рычания.
– Хватит! Пожалуйста! – голос Ивана сорвался на визг.
Василиск замер. Развернулся, как лев, оторванный от еды, и облизнул липкий, испачканный кровью и мозгами клюв раздвоенным языком. Глаза его сияли, как два солнца.
– Хватит, – трясясь, повторил Иван.
Тело за василиском больше не двигалось. Там было почти нечему двигаться.
«Летим домой», – Иван так и не смог это выговорить.
Кажется, прошла вечность, когда василиск шагнул к нему.
И подставил спину.
* * *
Гроза, что началась в полночь, бесновалась до утра. Все это время Иван метался в кровати. Ему снились голые, выпотрошенные трупы на птицефабрике, подвешенные за ноги вместо куриц, и курицы с глазами червонного золота; василиски, что шипели ему: «Апа», лабиринты гаражей, полные дохлых собак, и раскаленное яйцо, что, прожигая мясо рук, тянуло его в самый Ад. Иван кричал, но гром заглушал крики, пока, наконец, содрогнувшись, он не проснулся.
В окно светило солнце. На лбу лежала прохладная лапка Васьки.
– Папа, ты кричал! Ты заболел?
Иван молча притянул ее к себе и обнял. Милая, тепленькая, дочка всегда была его антистрессом. Однако в этот раз объятие не сработало: Иван вспомнил минувшие события, и его замутило.
Вчера он заставил василиска приземлиться во дворе и еще раз, с содроганием, посмотрел на морду, хранившую остатки жуткого пиршества. Тварь ответила ему безмятежным взглядом и вскоре, заслышав неподалеку собачью грызню, скрылась с глаз. Она так и не вернулась, не разбудила их с дочкой своим ночным возвращением.
«Вот и славно», – подумал Иван, бреясь. У правого виска появились три новых седых волоса. Вчерашний день обещал запомниться ему до конца жизни. И как, как, черт побери, теперь вести себя с василиском?
«Он спас меня. Если б не он…»
Рука дрогнула, и Иван, порезавшись, ругнулся.
Да. Без Пети ему, несомненно, пришлось бы худо. Ладно. Как-нибудь… переживем.
Выйдя из ванной, Иван бросил взгляд на сумку, в которой лежали деньги. Их он не стал выкидывать, в отличие от яйца.
Вчера, обнаружив, что в суматохе сунул яйцо в карман, он пришел в еще больший ужас. Ноги понесли от дома, пока Иван не уткнулся в чужие гаражи и не спрятал яйцо в каком-то мусоре неподалеку. Наверное, это было какое-то помешательство. Но, вспоминая сделанное, Иван не ощущал желания вернуться.
Поделом. Обойдется он без Фаберже. Плюнуть, растереть и забыть.
Но забыть не получалось. Тем более, когда начались новости, и первым же кадром показали знакомую тетку – рыдающую… и абсолютно седую.
А далее говорилось о зверском убийстве известной персоны, растерзанное тело которой случайно нашла уборщица. Журналисты высказывали разные гипотезы: и что несколько убийц действовали, и что лютых псов с собой провели, и, мол, ливень смыл большинство следов, оставшихся снаружи, а внутри все так хаотично, что и не поймешь…
«И не поймешь?..»
Иван выключил телик и долгое время тупо пялился в одну точку.
Следующие дни Иван свято верил, что за ним придут. Вычислят и посадят. Но время шло, менты не ломились в дверь… Деньги ждали в сумке. И василиск, что вернулся на третью ночь после ЧП, бросился к Ваське, как прежде: ласковый и нестрашный.
Вроде бы нестрашный.
Вроде бы.
Иван не посмел отказать ему от дома. Как тут откажешь, когда рядом прыгает радостная Васька!
И он открыл. Даже бородавчатый бок погладил. Мол, спасибо тебе.
Через пару дней нашлась и работа: Ивана взяли электриком на одно производство. Кажется, дела наконец-то пошли в гору: настроение улучшилось, в кошельке завелись деньги… И как-то раз Иван решил: хватит бояться. Достал спрятанные купюры и пустил в оборот. А потом, когда получил зарплату, решил устроить Ваську в кружок: пускай общается с ровесниками, готовится к школе. Договориться с управляющей оказалось несложно, и вскоре счастливая дочь стала поражать всех своими знаниями.
Теперь Иван не сомневался, что Васька пойдет в нормальную школу. Что у нее все будет хорошо – после всего, что было, и, особенно, после матери, которую и матерью-то назвать сложно.
Алиса стала призраком, который когда-то омрачал их существование. Несколько раз Иван видел ее с новым ухажером: Алиса выглядела отменно довольной. Такой довольной, что и про развод забыла.
«Надо позвонить и напомнить, – решил Иван. – Поставить жирную точку».
Однако спустя неделю Алиса позвонила сама.
В дверь.
– Привет, Вань. Уже замок сменил? – сказала жена, вертя на пальце связку ключей.
На ней было ее самое эффектное мини-платье. Иван невольно сглотнул и поспешил нахмуриться.
– Что, за остатками шмоток пришла?
– Ага. Пройти дашь?
Иван молча отошел с дороги. Проходя, Алиса слегка коснулась его рукой. Потом встала и весело огляделась.
