Мама назвала. Андрюшка слышал это слово впервые.
Потом они с отцом подписывали что-то в коридоре – Андрюшка слышал, как царапает ручка бумагу. И те ушли.
– Поверить не могу, что тебе удалось, – услышал Андрюшка спустя несколько минут. И звук поцелуя. Он задрожал, ожидая, как всхлипнет пустеющая шкурка одного из родителей, но ничего такого не случилось. Они были обычными. Не такими, как Андрюшка.
Хлопнула дверь родительской комнаты, и Андрюшка выбрался в коридор. К зеркалу.
Он коснулся чужими пальцами чужих щек. Ему нравилось все. И как мягко проминались брыластые щеки. И волосатая родинка у уха.
Жаль только, что мама так плохо поработала ножом. Долго эта маска не проживет. А теперь, когда Андрюшка узнал об опасных тех, ему требовалось скрывать себя куда тщательнее.
Увы, первый раз оказался неудачным.
Нет, сама охота прошла гладко. Инстинкты не подвели, в них не было условностей. Андрюшка выбрался из дома один, пока папа и мама снова ругались, опасаясь возвращения тех. Точнее, опасался папа.
«Люди видят то, что хотят видеть!» – кричала в ответ мама. Кажется, она даже стала пить меньше таблеток. Андрюшка был рад за нее, но задерживаться не стал.
Он добрался до парка, где они гуляли ночами с мамой и папой. Там иногда им попадались прохожие, но темные аллеи скрывали от незнакомцев его лицо, и родители не переживали.
Вот и сейчас Андрюшка столкнулся с несколькими взрослыми прежде, чем найти свою маску. Он не подходил к компаниям и даже не смотрел на выпивших взрослых на скамейках, которые были бы легкой добычей. Дома Андрюшка часто надевал папино пальто и знал, как тяжело и неудобно в нем ходить. Такого он совсем не желал. Приходилось искать.
Группа пьющих мальчишек показалась ему подходящей. Они громко хохотали и слушали музыку. Их шумную компанию все обходили, и никто не делал замечаний, несмотря на громкую музыку и мат.
Андрюшка прикинул, что подходит ему только один. Самый мелкий по росту, едва ли на пару пальцев выше его самого. Ничего, мама тоже часто берет Андрюшке одежду на вырост.
Скрывшись за ближайшими деревьями, Андрюшка терпеливо ждал. У самого маленького должен быть самый маленький мочевой пузырь, верно? А пить он должен наравне со всеми, если не больше. Чтобы хоть в чем-то быть наравне.
Андрюшка боялся ошибиться, ведь мелкий уже и без того матерился громче всех. Но с другой стороны, что он теряет? Он в парке. Гуляет. Дышит свежим воздухом. Мама будет рада.
Он угадал. Его будущая жертва вскоре поднялась.
– Покурю, – хрипло произнес он. Все курили прямо тут, но спорить никто не стал. Курить так курить. Никому до него не было дела, вот что понял Андрюшка.
Андрюшка быстро разделся и приготовился.
Он поджидал парня у дерева. Схватил его за лицо чужими и такими неудобными пальцами врача Селивановой и нагнул к своему рту.
– Извращ… – успел вскрикнуть парень, но лишь потому, что Андрюшка немного не рассчитал: вблизи тот оказался выше. А потом язык раскрылся и накрыл губы парня. Потекло тепло.
Вспомнился котенок. Такой маленький и такой сытный. Как справиться с большим телом?
Андрюшка зря переживал.
Он сумел поглотить парня без остатка, а чистая шкурка легко натянулась на его обнаженное тело вместе с одеждой. Только кроссовки пришлось расшнуровать и надеть.
Голову немного затуманило от плещущегося в желудке Витька́ алкоголя. А вот знание имени парня и других мелких подробностей из его жизни оказались кстати, когда одуревший от непривычных ощущений Андрюшка выбрался обратно к скамейке вместо того, чтобы идти прямо домой.
– Витьку больше не наливать! – хохотнул самый старший. – Он совсем косой.
Андрюшка ухватился за щеки и чуть поправил их пальцами.
– Так лучше? – осведомился он.
Расхохотались уже все. Парни хлопали себя по коленям и по плечам соседей.
– Вот ты клоун!.. – восхищенно протянул толстый и налил в стакан. – Заслужил!
Пить не стоило, Андрюшка это знал. Но с ним впервые разговаривали другие дети, и им он… нравился? По тону слово «клоун» значило что-то хорошее, хотя телевизор предлагал совсем другие варианты. Диаметрально противоположные. Все-таки Андрюшка очень много смотрел телевизор.
Однако от клоуна-убийцы он отличался не только тем, что настоящим клоуном не был и не имел таких невероятных зубов, но и кое-чем получше.
Это Андрюшка понял уже через несколько минут. Убежать от него не удалось никому. Он ведь никого не пугал, как тот клоун из фильма. Просто касался языком, не тратя времени даже на то, чтобы выпивать.
Несколько секунд – и он остался один.
«В следующий раз буду пытаться подружиться трезвым», – пообещал себе Андрюшка. Он щелкнул кнопкой на смартфоне, из которого неслась музыка, и поспешил прочь от ставшего тихим места.
Он уже знал: люди видят, что хотят увидеть. И не опасался за новую маску. Ведь она уже прилипла, как хорошо подогнанная одежда. Впрочем, Андрюшка мог только воображать, каково это, – примерять одежду в магазине ему не приходилось.
Свою ошибку он понял дома. Точнее, ему объяснила мама.
Папа включил воду в ванной и скрылся там. Чуткий Андрюшка слышал, как отец избавляется от позднего ужина, но воображал, будто это от переживаний. Андрюшки так долго не было.
Мама не блевала. Она была совсем бледная, но спокойная. Даже присела на корточки, чтобы говорить с Андрюшкой, глядя прямо в глаза. Пока Андрюшка был без маски, она такого себе не позволяла.
– Видишь ли, Андрюшка, мальчика… – Она прервалась сглотнуть слюну, и Андрюшка решил, что стоит уточнить.
– Витька, – поправил он маму.
– Витька, – покорно повторила мама. – Его будут искать родители. Полиция. Они. И найдут тебя.
Она знала, что говорить. Она слишком хорошо знала Андрюшку и его маленькие секреты. Встречаться снова с ними он не хотел.
– Я все исправлю, – пообещал он.
В глазах мамы мелькнуло облегчение. Надеялась ли она больше никогда не увидеть Андрюшку? Он не знал и не хотел знать. Должны быть у мамы и какие-то собственные тайны!
А Андрюшка вернулся на улицу. Он очень слабо представлял, где живет Витёк. Только примерно. Цифры и большие объемы информации не удерживались в нем. Но это и не понадобилось.
Полиция или они, кто там разберет, работали очень быстро. Андрюшка был неприятно удивлен. В кино полиция куда менее расторопна. Вот и место его пиршества было обнаружено, и его уже искали.
Спасло Андрюшку то, что он не ошибся в другом, в том, что пообещала мама: люди видят и слышат только то, что хотят видеть и слышать. И к чему готовы.
Они видели Витька, его и привели в участок. От взглядов заплаканных глаз у Андрюшки зачесалось под чужой кожей, но он терпел. Придумать про чудовище, убившее всех его друзей, он толком не успел, однако следователь сделал все за него. Пригласили психолога, и тот убедил всех, что «мальчик в стрессе» и «его память исторгает увиденные ужасы». Андрюшка решил запомнить это на будущее.
Его отпустили с новыми мамой и папой домой, и Андрюшка наконец почувствовал зыбкое счастье. Его любили и обнимали.
И пусть объятия через чужую кожу, пытающуюся ссохнуться несмотря на частые обливания и увлажняющие кремы, едва чувствовались, это было больше, чем Андрюшка получал за всю свою короткую жизнь.
Через неделю его отпустили в школу. Много детей. Разных. Взрослые. Все по-разному пахли и по-разному звучали. На него смотрели с жалостью и неясным страхом, но боялись не Витька. Боялись того, что с ним случилось. Это было совершенно новым. И никто здесь не знал, что с Витьком случился Андрюшка.
Теперь жить стало по-настоящему хорошо. Кажется, Андрюшка начал понимать Пиноккио. Быть настоящим мальчиком ему нравилось все больше. И лишь сохнущая и не сильно, но отчетливо попахивающая тленом новая оболочка заставляла нервничать и искать.
В этот раз Андрюшка не торопился.
День или два ничего не решали, ведь новые мама и папа не желали замечать ничего. Ни дурного запаха, ни потемневшей кожи. Однажды мама зашла в ванную, когда Андрюшка мазался ее кремом для рук, но ничего не сказала и вышла.
