Учиха немигающе смотрел на этот неумелый рисунок.
Убить ребёнка.
Убить тварь.
Грань так тонка.
Кого ты убил, Саске?
Мать или же кровожадное существо, бывшее ею когда-то? В кого всадил нож, и был ли твой удар действительно смертельным для вируса или же ты убил тело человека, которого всё ещё можно было вернуть?
Лист с рисунком стремительно темнел, утопая в разливающейся по полу тёмной луже крови.
Реальность исчезала, напитываясь чужой кровью.
- Кого я убил? - тихо прошептал Саске, сомневаясь, что его слова услышал Минато. Дрожь прошла по телу парня, и он решительно отпрянул от стены, шагая вперёд.
А неловкий детский рисунок под тяжёлой подошвой ботинка вовсе утонул в крови, стёрся и перестал существовать.
***
За девять месяцев до катастрофы.
Минато следил за этим небольшим домом в пригороде вот уже который день. Мужчина мог расписать точное время, когда тот или иной член семьи Учих приходит или уходит. Минато мог с точностью сказать, когда дома остаётся только больная мать.
- Я нашёл твоё убежище, Фугаку, - мрачно улыбнулся мужчина.
Узнать неофициальный адрес сотрудника лаборатории было труднее всего, но Минато удалось и это. На удивление, старший сын, Итачи, был не таким уж и закрытым парнем. Всё, что нужно было сделать, проявить искренний интерес к его научной работе. А ведь работа действительно была интересной.
Сын весь в отца.
Минато усмехнулся, проводя рукой по коре дерева и отходя от него.
«Ты лишил меня сына, Фугаку. Я лишу тебя двоих».
Подобраться к младшему же не представлялось возможности. Да и не было смысла. Всё, что нужно было сделать Минато - спустить курок и тогда будущая надежда человечества, которую Фугаку так яро скрывал от взора лаборатории, станет простой грудой мёртвого мяса.
***
Настоящее.
Наруто с трудом открыл глаза. Возвращаться в реальность с каждым разом становилось всё труднее и труднее. Он ждал, что в своём беспамятстве встретится с Девятым и произойдёт нечто, способное перевернуть нынешний ход вещей, но ничего не происходило.
Наруто начало казаться, что он просто выпадает из мира живых и всё-таки вот-вот исчезнет, когда на его запястье сомкнулась рука.
- Киба? - открыл глаза парень.
Расплывчатый силуэт складывался в лицо друга, и Узумаки улыбнулся:
- Я уж думал, опять засыпаю.
- Ты держись, - произнёс Инузука, садясь рядом. - Нельзя давать себе расклеиться.
Наруто чувствовал в его голосе нервозность и даже некоторое напряжение или страх. Киба никогда не умел скрывать свои эмоции, а уж сейчас, когда нервы начали давать о себе знать, тем более.
- Да, я справлюсь, - заверил друга Наруто и ткнулся лбом в его плечо. - Киба, ты прости меня… если…
- Заткнись, - резко шикнул Инузука. - Не хочу даже слушать.
- Я просто…
- Заткнись, Узумаки, - твёрдо приказал парень. - Я не собираюсь с тобой прощаться, понял? Ты справишься!
Наруто не ответил, улыбаясь и кивая. Спокойствие мягко укрывало его, а на спину легла рука Кибы, поглаживая и успокаивая.
А потом вновь боль. Тело сковало судорогой, и Наруто пришлось повалиться на диван, сжимая зубы так крепко, что те, кажется, затрещали.
«Как тебе? Я добрался до твоего болевого центра в мозгу. Нравится?», - ехидно спросил Девятый. - «Ты ведь у меня в руках… как на ладони».
Наруто попытался открыть глаза, но веки вновь закрылись, как только пришла новая порция боли.
«Я могу заставить тебя чувствовать её вечно. Твоё тело имеет повышенный болевой порог. Проверим насколько?».
Вместо позвоночника появилась раскалённая стальная струна. Она вибрировала, ходя из стороны в сторону и разрезая спину на тонкие лоскуты. Кости рук стали железными и начали плавиться от того жара, который отчего-то появился за рёбрами. Наруто бы закричал, если бы горло не сковало спазмом-ошейником, сдавливающим и удушающим.
«Я могу заставить тебя ослепнуть».
Боль прекратилась, и Наруто открыл глаза. Но перед ними была пустота.
- Наруто? Ты… ты как?! - взволнованный голос Кибы.
«Оглохнуть».
Зрение вернулось, но теперь картинка лишилась звука. Инузука, хватая его за плечи, пытался растрясти и заставить хоть как-то среагировать на собственный голос.
«Онеметь».
- Наруто! Что с тобой?
Узумаки открыл рот, но из него вылетел лишь каркающий хрип. Блондин вцепился пальцами в руки друга, смотря на того расширившимися от ужаса глазами. Паника, страх… всё это сковало его тело, заставляя тут же отпрянуть от Инузуки, прикосновение к которому вновь отозвалось болью в каждой клеточки.
«Твой мозг в моих руках, Наруто», - хохотнул Девятый. - «Я могу играть с ним. Играть с тобой».
Наруто рухнул на пол, хватая пальцами жёсткий ворс ковра. Он с трудом перевернулся на спину, впиваясь взглядом в потолок, хватая ртом воздух.
«А могу просто заставить тебя перестать дышать».
И дыхание ушло.
Схватившись за собственное горло, Наруто раскрыл рот, но не смог сделать и вздоха. Внутри всё горело, сознание приказывало бежать куда-то, спасаться. Тело панически следовало этим командам, бросаясь из стороны в сторону, но не в силах подняться.
В лёгких появился жидкий огонь. Он сжёг их, и тело внезапно застыло, распластавшись по ковру бессильно.
Наруто чувствовал, как его бьют по щекам, но не мог ничего выдавить из себя. Киба держал его за плечи, тряся и крича что-то.
«Нравится умирать, Наруто?», - задумчиво спросил Девятый.
Вокруг клубилась тьма. Она так мягко накрывала собой.
Зацепившись взглядом за перепуганные глаза Кибы, Наруто сильнее вцепился в ковёр. С трудом переставляя ногами и руками, парень дополз до стены и, чувствуя, как кружится голова от нехватки кислорода, поднялся по ней руками.
Круглое зеркало показало его бледное лицо. Красный блеск в глазах.
Узумаки со всей силы ударил по стеклу кулаком.
Боль вспышкой озарила разум. В голове что-то щёлкнуло, Наруто протяжно и хрипло вдохнул. Звук был ужасным, а лёгкие едва не разорвало в клочья, если они ещё остались целыми.
Съехав на пол, Наруто стукнулся затылком о стену и рядом с ним рухнул на колени Киба.
- Что за?
- Он… хочет… взять контроль, - заплетаясь, проговорил Наруто. - Боль…
Он посмотрел на свою руку, которая превратилась в кровавое месиво из осколков и разодранной кожи.
- Боль помогает вернуть контроль.
- Держись…
***
- Последний.
Саске опустил окровавленную катану. Скольких он уже убил?
Продвигаясь всё глубже и глубже по второму этажу, они встречали детей. Иногда их было двое, иногда по одному. Но каждый раз, когда катана вспарывала тонкую разложившуюся кожу, в голове что-то щёлкало, рвалось. Убивать становилось легче. Больше не было той боли внутри при ударе. Они просто твари.
Как и он, Саске.
Просторная комната была заполнена маленькими кроватками. Разобранные и в полном беспорядке те напоминали осколки прошлой жизни, и если постараться, то можно было представить, как тут всё было до катастрофы.
Наверное, через это большое окно утром лился золотистый свет, а ночью сюда заглядывала луна, если нянечка забывала задвинуть тяжёлые шторы, что сейчас висят рваными ошмётками.
