Гаст (ЛП) - Ли Эдвард

- Чёрт! Вы не врёте!

- Вы идёте или нет?

Каттон замер.

- Вы... вы жена моего босса...

- Говорите громче, чтобы рабы слышали вас всю дорогу до поместья Сибли.

Теперь лунный свет остановился на ней; она, казалось, сияла.

- Мой муж в Тредегаре, на металлургическом заводе. Он покупает ещё рельсы у федерального брокера. Он вернётся только завтра, - её голос был сладким, как сироп. Затем она вытащила одну грудь из-под платья и одновременно обхватила пах Каттона. - Заходите в дом, и мы сможем трахнуться.

Это предложение было более сексуально, чем потирание её руки: слышать, как этот мягкий, благородный южный акцент произносит эти слова.

- Мы сможем трахнуться.

"Женщина не может быть более прямой, чем сейчас", - подумал Каттон.

Его ответ?

- Пойдём, мэм.

Большой угловатый дом стоял, как затенённая гора. Он видел его только издалека, и теперь ему было всё равно. Дверь хлопнула, затем они вошли, и она повела его вверх по лестнице. Каттон проигнорировал роскошные детали интерьера, сосредоточившись вместо этого на прозрачном платье, скользящем вокруг её ягодиц, и покачивающихся боках её грудей. По ковровому покрытию зала, уставленному фотографиями в рамах, затем - щелчок - в комнату.

"Что за..."

Комната сразу же плохо запахла, и обычно, когда в комнате плохо пахло, так же пахла и женщина. Но Каттон встал, исправившись - или, следует сказать, что он встал на колени, исправившись - когда она немедленно поставила его на колени и приподняла свою ночную рубашку. Это было так внезапно - не было нужды в ухаживаниях или сладких разговорах. Каттон успел подумать:

"Во что я ввязываюсь? Это жена моего босса!"

Когда следующее осознание ударило его, как пощёчина. Он ожидал пушистого клочка волос, который соответствовал светлым локонам на голове, но вместо этого обнаружил безволосый лобок на своём лице.

Каттон слышал, что женщины делают это - женщины высшего общества - но сам никогда этого не видел. Он уставился в благоговении, застыв.

"Побритый наголо... разве это не что-то..."

Его пальцы провели по свежему белому треугольнику. Чистое бритьё, почти никакой щетины. Похоже на булочку из закваски, прежде чем положить её в духовку...

Голый живот задрожал перед его глазами, затем, что-то меньшее, чем южная красавица, приказала:

- Лизни её. Съешь её.

Мягкие ягодицы были горячими в его руках. Она была на вкус как розовая вода.

Однако он не мог сосредоточиться, и она, казалось, чувствовала это, её ногти впивались в затылок, когда он запинался. Язык Каттона бродил по скользкой канавке, но его мысли плыли. Как только он остановился, посмотрел ей в лицо:

- Но, э-э-э, миссис Гаст, если ваш муж придёт домой пораньше, мне будет плохо.

Она полностью стянула с себя ночную рубашку.

- Я же говорила, он покупает ещё рельсы! - а затем подтолкнула его к полу и села ему на лицо. - Теперь лижи её!

Её клитор прижался к его рту.

"Гаст бы убил меня", - подозревал Каттон.

Другие мужчины шептались о прелестях этой женщины, но стоило ли это того? Каттон лизал её, пока она не содрогнулась. Её белые бёдра задрожали у его щёк, и из неё вытекло несколько капель мочи.

- Это было прекрасно, - вздохнула она и перевернулась. - Идеальный способ начать.

По крайней мере, Каттону понравилось, как это прозвучало. Она даже не дала ему времени снять пальто, а он уже заставил её кончить.

- Теперь на кровать, - сказала она.

Кровать воняла, но Каттон не был деликатным мужчиной. Она легла рядом с ним, проводя руками вверх и вниз по белому телу, кончиками пальцев скручивая тёмные соски.

- Прошу прощения за запах. Мне придётся попросить Джессу снова заменить матрас.

Снова. Каттон догадался, что она трахалась со многими мужчинами на этой кровати, большинство из них были грязными с поля, и некоторые из рабов тоже - он слышал - прямо с линии.

"Но что ещё она сказала? Имя.

Джесса? Горничная!" - Каттон понял.

- Что, э-э-э, что насчёт горничной? А если она нас услышит? А если она войдёт?

- Горничная делает то, что я говорю.

- И ваши дети. Вы даже не заперли за собой дверь. Они могут войти в любую сек...

- Они спят, как все порядочные люди в этот час, - она улыбнулась намёку. Мягкий акцент исчез. - Теперь, вы собираетесь трахнуть меня, или мне придётся искать кого-то другого?

"Чёрт возьми! Если меня поймают, ну... по крайней мере, я смогу разделить этот кусок лысого пирога..."

Каттон стянул с себя одежду для верховой езды. Он слышал, что она была стойкой женщиной в постели, и она доказала это мгновением позже, как только он снял брюки. Он весь день был под палящим солнцем, следя за тем, чтобы нигеры Гаста вбивали костыли с правильным интервалом.

"Я не совсем пахну как клумба", - он знал это.

Он ожидал просто трахнуть её и уйти, но прежде чем он даже смог лечь, она свернулась вокруг него и взяла его яйца в рот. Она не колебалась; на самом деле, запах его дневной работы, казалось, возбуждал её. Каттон просто откинулся назад и позволил ей сделать это. Его рука разминала её задницу, затем он просунул палец в её лоно, которое, как он обнаружил, было горячим. Она чередовала каждое яйцо, наполняя рот слюной. Член Каттона был твёрже, чем железные болты, которые они вбивали весь день.

Ощущение ударило по нему, как первый глоток виски после тяжёлой смены. Он сбросил свои ботинки Джефферсона, и как только его парусиновые брюки были сняты, она уложила его на кровать, даже не вынимая его яйца изо рта. В конце концов кончик её языка медленно поднялся к центру его члена. Когда она сжала его рукой, из него вытекла обильная струйка смазки.

- М-м-м, - только и сказала она.

Всё тело Каттона напряглось; палец миссис Гаст играл со слюной, её глаза были широко раскрыты, как будто она была изумлена. Ещё больше крови хлынуло в член Каттона, синие вены вздулись. Конец мизинца женщины дразнил щель для мочи Каттона; будь мизинец немного меньше, она могла бы его вставить.

"Боже мой", - подумал Каттон.

Её губы сомкнулись вокруг края его короны, затем она высосала ещё больше слюны. Он чувствовал, как она играет с ним во рту. Яички Каттона сжались от роскошной пытки. Он больше не мог этого выносить. Образ её, свернувшейся калачиком рядом с ним - идеальная грудь, идеальный зад, идеальные ноги и ощущения её рта... Всё это переросло в дикое ментальное давление, которое вывело его за пределы разумного. Это была жена его работодателя; он не должен был быть здесь, он должен был уйти, когда встретил её на улице. А если бы слухи распространились?

"Гаст похоронил бы меня заживо", - он был уверен.

Пара мужчин, которые работали на Гаста, исчезли вскоре после слухов, и несколько негров были казнены на поле по тем же обвинениям.

Но Каттону было всё равно.

Плотные губы продолжали сосать его головку; Каттон подумал о младенце у груди своей матери - и у него было много "молока" в засаде. Одна рука мяла её лобок, другая отрывала её рот. Каждый раз, когда его сердце колотилось, колотил и его набитый член.

- Вы меня полностью запутали, миссис Гаст, и я битком набит большой порцией спермы, которая сейчас куда-то пойдёт. Так что выбирайте, куда она пойдёт. В рот или в пизду.

Её похоть выплёскивала её в колючем жаре, заливая румянцем её щёки, живот и нежную кожу на шее. Её единственным ответом был сухой стон, и она перевернулась и нагло раздвинула ноги.

И вот всё это было у него на виду, раскрылось, как цветок, блестящий и красивый. Каттон чуть не кончил, просто взглянув на неё: растопыренная, мягкая, задыхающаяся. Он скользнул между её ног, затем погрузил в неё свой член, как бревно в яму для столба.

Он боялся, что не продержится дольше, чем мотылёк в костре, но его инстинкты только сильнее разбушевались. Она была горяча внутри, как грудинка прямо из коптильни, и так же согревала его. Мягкие, скользкие руки и ноги обвились вокруг него, отчаянно сжимая его, чтобы удержать на месте. Каттон стиснул зубы, пытаясь не кончить, его член скользил внутрь и наружу очень медленно. Её похоть была такой пылкой, что она рыдала и покусывала его шею.