Жатва. Том 1 (СИ) - Мичурин Артем

— Так и быть. Но только за честность. Пользы с тебя было, что с говна патоки.

— Я знал, что мы найдём общий язык! — снова воспылал жизнерадостностью Тьерри и обратил свой алчный взор на крошечный зеленоватый огонёк, парящий над трупом ведьмы. — А вот и главный приз.

— Это моё, — галантно коснулся мой меч шеи Живоглота.

— Кто же спорит? — ощерился тот, медленно приподняв грабли. — Я только посмотреть хотел. Необычная, да? У людей таких не бывает.

— Каких таких?

— Зелёных. Разные встречаются, а зелёные — нет. Сам без понятия почему. Но Брокк наверняка в курсе. Он о душах всё знает.

— Брокк — ваш храмовник?

— Ага. Только не называй его так, он этого не любит. Прям до зубного скрежета. Но за такой трофей... За такое, думаю, он разрешит называть его, как пожелаешь, хоть Пресвятой Амирантой, — хрюкнул Живоглот, довольный шуткой.

— Посмотрим.

Я подошёл к ведьме и протянул руку, любуясь, как изумрудное пламя струится сквозь пальцы. От души исходило едва уловимое тепло и что-то вроде слабого электрического тока. Пальцы кололо тем сильнее, чем ближе я подносил их к драгоценной субстанции.

— Осторожно, — предостерёг Тьерри, вмиг лишившись весёлости. — Не сглупи. Иначе она завладеет тобой.

— Чего конкретно хочет Брокк от этой души?

— Я ведь уже говорил — перенять опыт очищения.

— Херня.

— Не понял.

— Души в котелке, они же очищенные?

— Так и есть.

— Даже я — полный профан в этом деле — чую, как от них несёт ментальным мусором. А вот те, что ты привёз в качестве оплаты — совсем другое дело, чистые, аки горный хрусталь. Абсолютно иной уровень. Брокку нечему учиться у ведьмы. Уж в очистке — точно. Так что он рассчитывает вытянуть из её души?

— Откуда мне знать? — развёл Тьери руками. — Высшие материи — не мой конёк. Я лишь передал то, что мне велено. В любом случае, тебе стоит поговорить с Брокком. Принеся ему это. Да? Ведь мы будем благоразумны и поступим именно так?

— М-м...

— Пожалуйста.

— Убедил, — осторожно взял я зелёную душу двумя пальцами, и та моментально перешла из фантомного состояние в твёрдое, похожее на малахитовый шарик сантиметров трёх в диаметре — значительно крупнее обычных.

Живоглот шумно выдохнул, явно испытав облегчение, граничащее с оргазмом, и мы отправились прочь с ведьминого болота.

Глава 16

Если бы у Волдо был хвост, он хлестал бы им себя по ляшкам от радости, разглядев со своей лесной опушки наше приближение.

— Слава Амиранте! Где вас демоны носили?! Я, наверное, поседел, пока торчал тут!

— Бедняга, — закинул я ранец на лошадь. — А мы и не заметили, как время пролетело. Такой тройничок с ведьмой замутили. Ох и горячая женщина.

— Была, — вставил Живоглот с усмешкой.

— Так дело сделано? — спросил Волдо, и тут же получил ответ от сыто рыгнувшего Красавчика. — Значит, душа у вас?

— И не одна, — указал я на котелок в руках Тьерри. — Тебе тоже причитается. Ну и ведьмину взял, на добрую память о наших романтических отношениях.

— Отлично. Стало быть, закончим дела с храмовником, и на этом всё. Да?

— А тебе бы этого хотелось?

— Ещё как! — заверил Волдо, активно кивая рыжей башкой.

Вот же сучёнок неблагодарный. Я его, можно сказать, из рабства вытащил, избавил от цепей морали и ложной ответственности, а он... Просто, слов не нахожу. Пиздец.

— Ладно. Раз ты так решил, так тому и быть.

— Я рад, что вы понимаете. Нет, правда. Думал...

— Подозрительного тут ничего не происходило в наше отсутствие?

Волдо прервал свой душевный монолог и снова затряс рыжими вихрами:

— Да, факелы видел, далеко, вон там, — махнул он рукой в сторону. — Человек пять, тоже в болота шли. Наверное, вы разминулись.

— Неожиданное предположение.

— Клиенты Яаллы, не иначе, — заключил Живоглот. — Они не будут рады. Надо бы валить отсюда поскорее.

— Ссыкуешь?

— Их пятеро, они не дети и знают, что души близко. Мой энурез тут ни при чём, элементарная логика, — преподал мне вдруг Тьерри урок благоразумия.

— Убедил. По коням.

Мы не стали возвращаться в нашу лесную берлогу и, стараниями Живоглота, взяли курс прямиком на мой приз.

— Кто этот Брокк? Расскажи о нём.

— Ну, он души очищает, — пожал плечами Тьерри. — Серый, скучный урод.

— Да, такому рассказчику только хер за щеку. Ты можешь лучше, соберись.

— Что конкретно тебя интересует?

— Сколько ему лет, что он любит, каким темпераментом обладает, болтлив ли, замкнут, предпочитает нежные розы в утренней росе или глубокие тёмные гроты, — подмигнул я округлившему глаза Волдо. — Словом, всё, любая известная тебе мелочь.

— Он базбен, — фыркнул Живоглот. — Что тут ещё добавить? Ушлый, хитрый, изворотливый проныра, как все они. Но дело своё знает — это главное.

— М-м... Старая-добрая ксенофобия. Неизменна в любом мире. А я полагал, что предвзяты здесь только к колдунам. Дурья башка.

— Ты что, из этих...? — приподнял бровь Тьерри.

— Из кого?

— Ну как их... Амирантова срань, вечно сложные слова из головы вылетают. Паритарианцы! — выпалил он, весьма обрадованный неожиданным озарением.

— Звучит немного оскорбительно. Кто такие?

— Секта юродивых. Считают, что все разумные существа, населяющие Ош, равны и могут свободно селиться на всей территории Союза, где пожелают. Ха! Пусть расскажут это тем же базбенам, обустроив норку в Плакучих горах. Там-то их бошки живо на пиках окажутся. Ублюдки полоумные. Э-э... Извини, я знаю, что ты не из них. Ты ведь только прибыл. Да и не похож... Ладно, проехали.

— Что за Союз?

— Ну да, только прибыл, — вздохнул Живоглот, предвкушая не самый захватывающий для себя рассказ, но его спас Волдо:

— Союз пяти земель — Аттерлянд, Готия, Занерек, Горлох и Саланса. Там живут люди, рукуны, базбены и нолны — четыре крупнейших народа, населяющих известную часть Оша.

— А есть ещё и неизвестная? — поразил я сам себя таким вопросом, памятуя, что понятия не имею о землях западнее Москвы и восточнее Уральского хребта.

— Да. И это большая его часть. Некоторые картографы утверждают, что исследовано менее одной седьмой всей площади.

— Но вы хотя бы в курсе, что Ош круглый.

— Шарообразный, — поправил меня пацан.

— И вращается вокруг Рутезона. Это наше светило, — пояснил Тьерри, зачем-то тыча пальцем в ночное небо. — На манер вашего Солнца.

— Он знает, — остудил его педагогический пыл Волдо.

— А что, — воспылал любознательностью Живоглот, — в твоём мире тоже есть разные народы?

— Ага, — кивнул я, — лацы и мутанты, если брать укрупнённо. Оба вида делятся на подвиды адекватов и долбоёбов, а те — ещё глубже по своем веткам, в зависимости от степени адекватности и полноты долбоебизма.

— Хм, сложно.

— Вовсе нет. Разобраться проще простого — за адекватов всегда платят больше.

Вопреки моим ожиданиям, наш путь пролегал не в направлении Шафбурга, а чуть южнее, насколько я мог судить, ориентируясь по только начавшему своё восхождение Рутезону. Чёрт, здешним влюблённым парочкам приходится несладко. Сидеть, держась за руки, на фоне кровавых закатов и рассветов — довольно специфическое удовольствие. Как, впрочем, и просыпаться с первым лучом, который бьёт в глаза, аки струя из ярёмной вены. Этот мир будто создан, чтобы буквально всё тебя щемило, чтобы даже ёбаный солнечный зайчик, внушал мысли о смерти. Страшной, жестокой и неотвратимой.

К дому Брокка — если это можно назвать домом — мы подъехали уже засветло. Место жительства храмовника шафбургской банды представляло собой нечто, напоминающее огромную землянку — поросший травой холм с большой дверью и тремя круглыми окнами, посреди весьма живописной рощи. Над вершиной жилого холма поднимался сизый дымок.

— Творческая натура, — спрыгнул я с кобылы и пристроил её к коновязи, — сразу видно. Мы найдём общий язык.

— Ты там сильно не наглей, — заботливо предостерёг Живоглот, привязывая свою лошадь.