Инкубы (ЛП) - Ли Эдвард

"Прета [прелат], одетый в рясу и митру, стоял перед Святым Алтарем, в шутливом жесте протягивая окровавленную руку. Рядом с ним стояли два суррогата (вероятно, вассалы более высокого ранга), обнаженные, преданные и возбужденные. На полу они начертили свою самую отвратительную эмблему - треугольник, сложенный из перемолотых костей священников, а звездами на эмблеме служили отрубленные руки настоятелей. Они жадно пили из чаши - Святой Потира! - которую они наполнили кровью проститутки, а затем, разумеется, съели остатки ее оскверненных половых органов. Затем богохульное причастие было передано остальным их злобным прихожанам, прета, произносившим заклинания в мерцающем свете, от которого я, к счастью, был избавлен, потому что вместе с несколькими другими я отодвинул в сторону их люциферические черные свечи, произнося про себя Молитву Господу нашему... К алтарю была прикована девочка-подросток, с нее сняли всю одежду, и она лежала не в ужасе, а в возбуждении, которое было вызвано в ее крови их демоническими эликсирами. Затем отвратительный прета произнес слова, которых я никогда не слышал, - "язык дьявола", - воздев к небу свои красные руки. Вдруг стало жарко, хотя ночь была холодной, и воздух сгустился, как раскаленная кровь. Затем, что самое ужасное, один из суррогатов взобрался на визжащую от блаженства одалиску (ту, которую похищают в сексуальных целях), после чего он немедленно проник в ее интимные места прямо на Алтаре, а другой суррогат прелюбодействовал с ее ртом. Здесь черная паства, слишком увлеченная своим ядовитым корнем [возбуждающим средством, вероятно, экстрактом кантаридина], начала заниматься друг с другом всевозможными непристойностями, обмазывая интимные места друг друга и занимаясь всевозможным прелюбодеянием, выкрикивая имя своего самого мерзкого Баалзефона. Долгое время мои глаза были прикованы к этому черному празднику плоти и осквернению; эти богохульники, надругавшись над своим телом и произнеся самые нечестивые слова, радовались окончательному оскорблению нашего Господа - самым отвратительным действиям. Это видение никогда не изгладится из моей памяти! Но позже празднества прекратились, преступники изнемогли в своем дьявольском блаженстве. Многие женщины предстали обнаженными в этом отвратительном свете, некоторые с окровавленными грудями предлагали мужчинам выпить, и мужчины отползали от своих постыдных спутниц, которые теперь были слишком опустошены грехом, чтобы подняться самостоятельно. Я снова взглянул на Алтарь. Одурманенная одалиска была снесена и положена в треугольник. Теперь верующие стояли в полном внимании и молчании, а прета стоял перед ними, шепча еще одну бездонную хвалу своему ужасному хозяину. Эти слова, хотя я их и не знал, казалось, обрели какую-то физическую форму, которую я не могу описать словами, и по мере того, как сгущенные черные слова слетали с его губ, два суррогата... менялись. Они стали чем-то большим или меньшим, чем люди, - отвратительными уродливыми созданиями, которые могли родиться только в самых мрачных ущельях Ада, и издавали гортанные стоны из своих узловатых и волосатых глоток, звуки, не свойственные ни людям, ни чему-либо земному. Изнасилованная одалиска неподвижно лежала под чудовищными тварями, на ее застывшем лице сияла сатанинская радость. Между ее раздвинутых ног сильно запульсировала кровь, и тогда первый суррогат опустился на колени, его грудь была похожа на бугорки, а член - крепким и большим, как мужское предплечье, и он поднял черный кинжал и погрузил его в живот молодой девушки. "Радуйся, отче!" - провозгласил прета, и в ответ нечестивое собрание воскликнуло: "Баалзефон, радуйся!" - так повторялось в ритме, когда суррогаты завершали свою злую работу. Они вырвали внутренности девушки и подняли их высоко, они обрызгали свои тела ее кровью и обвили ее внутренности вокруг своих толстых шей и членов в чудовищном ликовании, когда прета воздел руки к небу и воскликнул: "Аориста, Отец! Аориста!" Измученный телом и отравленный разумом, я моргнул, и в тот же миг девушка исчезла. Три ночи спустя я сбежал из их злого логова и укрылся в доме священника Майво на западе".

- Аориста, - пробормотала Фэй и отодвинула книгу.

Ритуал, который никогда не заканчивается. От рассказа молодого дикона у нее заболели глаза, несмотря на очевидное преувеличение. Однако это ее расстроило; вероятно, многое из того, что он рассказал, было правдой. Она задумалась о хитросплетениях безумия и поняла, что на протяжении веков, как тогда, так и сейчас, это было одно и то же - ритуал смены масок на одном и том же лице.

Она посмотрела "прелат" в том же тексте.

ПРЕЛАТЫ [также преты, или маструмы]: литургические лидеры активных сект, преобладающие среди аористов. Считалось, что прелаты способны перевоплощаться, обладают психическими способностями и мудры. Они также были необъяснимо богаты, предположительно финансируя свою аористскую деятельность за счет сокровищ, полученных от Сатаны или демонов-отступников. Один прелат, задержанный близ Парижа в 1399 году, признался инквизиторам: "Он раздает сокровища верующим". В данном случае это был не Сатана, а демон по имени Газиэль, низший демон, который, как говорят, распоряжается подземными сокровищами, а именно золотом. Солдаты Святой канцелярии нашли целое состояние в золоте и валюте, зарытых в замке прелата. Кроме того, говорили, что прелаты были ясновидящими и обладали способностью по желанию входить в транс.

Затем Фэй посмотрела на Баалзефона.

БААЛЗЕФОН - демон высшего порядка. Он управляет плодородием, страстью и творчеством. Европейские секты в период между XI и XV веками, согласно церковному реестру, знали Баалзефона как "Отца Земли" или "Того, кто стоит ближе всего к Земле", и, как говорят, из-за этой близости он поощрял своих последователей к обрядам воплощения. Внешность Баалзефона неизвестна. Его знак - трин, или треугольник, черных звезд.

"Неубедительно", - подумала Фэй.

Ей нужны были подробности. Эта мрачная история действительно начинала становиться интересной. Затем она нашла это название в гораздо более старом тексте, переведенном с французского и называвшемся "Фармакопея демономании". Там было написано просто:

БААЛЗЕФОН - инкуб.

ГЛАВА 17

Фэй чуть не запыхалась, когда в девять часов вечера вошла в кабинет Джека; он выглядел измотанным, и его вид не улучшился, когда она рассказала о результатах своего дневного исследования. Его собственные разоблачения в связи с последним убийством ее не удивили. Теперь она знала довольно много о правилах поведения в сектах аористов. Ранее отдел криминалистики подтвердил графологические выводы Карлы Панцрам; скрытые отпечатки с убийства Баррингтон отличались от таковых в случае с Блэк, что означало, что два убийцы использовали один и тот же метод. Фэй без труда перевела надпись на латыни, оставленную на стене: "Pater terrae, per me terram ambula", что означает "Отец Земли, пройди по земле через меня".

- Это конкретная ссылка на демона, которому они поклоняются, - сказала она ему сейчас. - Его зовут...

- Баалзефон, - пробормотал он, заметив, что имя выделено несколько раз в материалах, которые она скопировала.

- Инкуб, - добавила она.

- Что, черт возьми, такое инкуб?

- Мужской сексуальный дух или воплощенное существо. Это слово происходит от латинского incubare, что означает "ложиться на" или "лежать с кем-то". Считалось, что инкубы вступали в сексуальные отношения со спящими женщинами, предположительно используя сексуальное удовольствие, чтобы склонить женщину от христианства ко злу. В течение примерно пятисот лет аористские шабаши верили в воплощение Сатаны. Считалось, что для того, чтобы приблизить дьяволов к земле, достаточно обратиться к ним с мольбой и ритуальным почтением. Жертвоприношение считалось лучшим способом достичь полной инкарнации, полного внедрения дьявола в среду шабаша, которое они называли онмиддан. Думай об этом как о воплощении духовного царства, облекании духа плотью. Вот что значит "инкарнация" в переводе с латыни. Обретать плоть.