Жатва. Том 1 (СИ) - Мичурин Артем

— Хе, не бывал. А как вы оказались на балу у маркиза?

— Как... Ну, волей случая. Ха-ха-ха! А давай-ка ещё опрокинем!

— Я пас, — снова заломался Волдо.

— Пей! — настоял я. — Тебе надо. Ну, вздрогнули. Ах ты ж бля... Облился. Дай-ка тряпку, а то ещё дыру прожжёт. Нет, вон ту, побольше. Благодарствую.

— Так... — начал дружище Грег и икнул. — Так каким ветром вас туда занесло? И почему барон Драгош Вулпе? Вы же... Ну... Не он. Да?

— Точно, совсем не он.

— А как же тогда...?

— Хорошо тутошнюю гору знаешь, Грег?

Столь резкая смена темы заметно напрягла Волдо, но не его друга детства.

— Гору-то? Да как свои пять пальцев. Выведу, не переживайте.

— Хорошо-хорошо... — приобнял я его за шею и подтянул к себе. — А зачем тебе это, Грег?

— Так ведь... Помочь хочу.

— Помочь Шафбургскому мяснику и его подельнику? По доброте душевной?

— Ага.

— Ясно. И сколько помощников будет нас ждать?

— Что?

В следующую секунду я повалил Грега на койку и затолкал припасённую тряпку ему в пасть.

— Ремень! — перевернул я любознательного Грега на живот и скрестил ему руки за спиной. — Живо!

— Не надо, — промямлил Волдо, вытягивая из штанов ремень с таким видом, будто собрался вступить в половую связь по принуждению — нерешительно, но планомерно.

— Дай сюда! Вот так. Сейчас эта гнида мне всё расскажет, соловьём будет петь, такие ноты возьмёт, что оперным дивам не снилось. Да Грег, ты же любишь сладкие песни? — схватил я недоноска за грудки и усадил на стул. — Волдо, верёвку.

— Это лишнее, серьёзно. Он и так будет говорить, — полез чувствительный оруженосец в сумку.

— И так, друг мой сердешный, любой говорить может. Что захочется, то и скажет. Но я сегодня не в настроении слушать байки про бескорыстную помощь ближним. Нет, сегодня мы будем слушать одну только правду и ничего, кроме правды. Вот так, потуже. Вяжи-вяжи, это для его же пользы.

— Какая же ему с этого польза?

— Если слабо привяжешь, так он суставы себе вывернуть может, когда дёргаться станет. Мы ведь этого не хотим?

Остатки пьяной поволоки вмиг исчезли из взгляда Грега и уступили место чрезвычайно ясному животному ужасу. Отодвинутая кляпом челюсть задвигались в тщетных попытках то ли разжевать его, то ли проглотить.

— Он хочет сказать, — любезно указал на сие действо Волдо, продолжая возиться с верёвкой.

— Нет-нет, это ему только кажется. По-настоящему он захочет говорить ещё нескоро. Но у нас ведь вся ночь впереди. Да, Грег, дружище? Ещё успеешь наговориться. Ну а пока ты собираешься с мыслями, пожалуй, я начну. Итак, — сел я на койку перед допрашиваемым, — для большей ясности обрисую ситуацию, как она мне видится. Ты — сраная крыса — заприметил наши портретики, узнал в одном из них старого приятеля и решил воспользоваться шансом, дабы поправить свою никчёмную пропащую жизнь. Башкой-то не мотай так сильно, а то блеванёшь и захлебнёшься. Хочешь знать, что навело меня на такие неприятные мысли? Во-первых, твоё «случайное» появление на дороге прямо у нас перед носом. Ты же явно сидел в засаде, сучий потрах. Во-вторых, «случайно» разбившаяся бутылка, из которой ты должен был выпить первым. В-третьих, твоё «случайное» любопытство относительно смерти маркиза. Что, решил не только наши головы за награду сдать, но и заказчика на десерт? Ах ты ж подлец. Небось, доволен был своим планом? А вот посмотри на друга своего закадычного, — указал я на закончившего с путами Волдо. — Похоже, что он удивлён той ситуацией, в которую ты угодил? Нет, ничуть не удивлён. А знаешь почему? Потому что он умный, а ты дурак, и план твой — говно. Блядь! Ребята, вы же средневековые селюки! Вам на роду написано быть наивными простодушными добряками. Какого же хера меня на каждом шагу пытаются зарубить, отравить, наебать? Признаться, я очень, очень-очень разочарован. И зол, — вынул я стилет, отчего Грег предпринял отчаянную попытку ускакать на стуле прочь из дома. — Не так быстро, дружок. Волдо, возьми. Положи клинком в печь, только рукоять не повреди.

— Это в самом деле необходимо? Он же...

— Да ты задрал уже! Суй сраный стилет в печь!!! Вух, ну и молодёжь нынче пошла, — слегка наклонил я стул с Грегом и стянул с того ботинок. — Ничего не понимают с первого раза. Где тут у тебя столовое серебро? А, вижу, — взял я сточенный чуть не до обуха ножик и вернулся к своему немногословному собеседнику, после чего загнал острие под ноготь большого пальца и с треском оторвал ногтевую пластину от фаланги.

Забитый тряпкой рот Грега раскрылся так, что ещё немного, и кляп вывалился бы из него. Вопль боли, хоть и сильно заглушённый, заставил Волдо поёжиться.

— Да брось. Не так уж и страшно, — постучал я ножом по кровоточащему мясу и перешёл к следующему пальцу. — К этому можно привыкнуть, просто, нужно больше практики.

На сей раз Грег действительно держался достойнее — повыл немного, пустил слезу и надул носом большой пузырь. Даже не обоссался, а такое редкость.

— Ну вот, говорил же. Если так и дальше пойдёт, научишься получать от этого своеобразное удовольствие, но сегодня у нас немного иная задача, поэтому... — пошарил я взглядом по халупе и, не найдя ничего подходящего, заглянул под койку. — Батюшки святы!

Там среди других полезных в быту вещей стоял он — волшебный ларец, доверху набитый сказочными сокровищами, в числе которых обнаружились клещи, молоток, киянка, несколько зубил, стамесок, рашпиль, керн, небольшой топорик и пила.

— О-о... — посмотрел я в немигающие глаза Грега. — Этой ночью нам не придётся скучать. Прямо как на Рождество, да? Столько интересного, хочется попробовать всё и сразу. Что скажешь? — повертел я в руках киянку и молоток. — Этой лучше ломать колени. А этим — дробить пальцы. Или... — отложил я молоток и взял стамеску. — Можно пройтись по голени, снять немного стружки. Хотя это лучше оставить на потом. У нас же сейчас только разминка. А что может быть лучше для разминки, чем клещи? Жаль, конечно, что у тебя рот занят, там для них работы непочатый край. Но будем исходить из имеющегося, — указал я на размазывающую по полу кровь ступню. — А хотя знаешь, давай сначала так.

Боёк молотка с размаху опустился на мизинец. Кости влажно хрустнули. И без того не белоснежный палец сделался багрово-чёрным. Грег взвыл и попытался опрокинуть стул, но я вовремя ухватил балбеса за грудки, чем уберёг от неминуемых травм.

— Сдурел? Так и убиться недолго. Давай-ка лучше с педикюром твоим закончим, — взял я клещи и, как следует сдавив рукояти, отделил размозжённый мизинец от остального Грега. — Ассистент, скальпель!

Волдо тут же подорвался и, неуклюже вертя стилет, передал-таки его мне рукоятью вперёд:

— Может, спиртом для начала обработать?

— Хорошая идея, коллега, — одобрил я и, взяв со стола бутылку, плеснул пациенту на раны.

Тот этого не оценил и вместо благодарности закатил истерику, беснуясь и издавая нечленораздельные звуки.

— Волдо, держи его.

— Ох, Грег... — обхватил мой ассистент пациента сзади за плечи. — Прости. Прости, дружище. Я этого не хотел, клянусь.

— Держи крепче, — поднёс я раскалённый конец клинка к обрубку и приложил.

Запахло палёным. Грег завыл в новом, доселе не озвученном диапазоне и затрясся всем телом, запрокинув голову.

— Что-то не так, — забеспокоился Волдо.

— Дьявол! — вырвал я изо рта Грега кляп и шагнул в сторону.

Струя рвотных масс полетела на койку, да так обильно, что я диву дался, где этот голодранец сумел так нажраться.

— Кол, пожалуйста, дайте ему сказать! Умоляю!

— Заорёшь, и тебе конец, — поднёс я ещё красный от жара кончик клинка к глазу Грега. — А станешь врать — пожалеешь, что не заорал. Рассказывай.

Глава 22

Рассказ Грега был ярким, эмоциональным и насыщенным подробностями. Он рассказал, что на перевале нас ждёт группа из семи головорезов, назвал всех по именам и кличкам, выдал ТТХ каждой боевой единицы, сильные и слабые стороны, и уже перешёл было к семейному положению, как вдруг начало светать, и мне, скрепя сердце, пришлось поставить точку в этом крайне увлекательном повествовании: