Инкубы (ЛП) - Ли Эдвард

- Это очень плохо, - ухмылка Джинни стала грустной. - Она, конечно, сука, но у нее много талантов и хороших идей. Какое расточительство.

Это был жестокий способ сократить человеческую жизнь, но это было правдой. Это было расточительство. Сколько великих художников уничтожили себя наркотиками?

- И много страсти также было растрачено впустую.

Вероника подняла глаза.

- Что?

- Она замечательная любовница.

Она снова опустила глаза, слишком быстро. Она знала, что Джинни рано или поздно все равно заговорит об этом.

- Ну и что? - спросила Джинни.

- Что?

- Наблюдения, комментарии... Выводы?

- Ты имеешь в виду, о прошлой ночи?

- Нет, Верн, о прошедшем Четвертом июля. Ты знаешь, что я имею в виду.

Вероника отвернулась к окну, чтобы избежать любопытного взгляда Джинни. Что она должна была сказать? Что она могла сказать на самом деле?

- Тебе понравилось? - спросила она.

- Да, - сказала Вероника.

- Ты сожалеешь о чем-нибудь из этого?

- Нет, но меня это все равно беспокоит. Все это было спланировано заранее. Эти парни манипулировали нами.

- Чушь собачья, Верн, - теперь Джинни сидела на краю кровати, совершенно обнаженная. - Это отговорка. Мы не можем винить других за то, что делаем сами.

- Это не отговорка, - возразила Вероника. Но почему она так защищалась? - Ты должна признать...

- Будь настоящей. Никто не заставлял тебя делать то, что ты сделала прошлой ночью. Никто не манипулировал тобой. То, что произошло, произошло потому, что мы позволили этому случиться. Ты подавляешь себя, Верн, а это именно то, чему Хоронос пытается научить тебя не делать.

Гнев Вероники начал выходить из-под контроля.

- Я подавляю себя? Я провела большую часть ночи, уткнувшись лицом тебе между ног, и ты называешь это подавлением?

- Это подавление, потому что у тебя не хватает смелости признаться в своих собственных мотивах.

- О, я понимаю. Я лесбиянка, но я просто не признаю этого.

Джинни покачала головой и печально улыбнулась.

- Ты действительно можешь быть глупой, когда очень стараешься. Секс не имеет ко всему этому никакого отношения. Ты что, совсем не слушаешь, что говорит Хоронос?

- Что он говорит, Джинни? Раз уж я такая глупая, скажи мне.

- Он говорит, что мы должны избавиться от подавления, чтобы максимально раскрыть себя как творцов. Не только сексуальное подавление, но и любое другое подавление, касающееся каждого аспекта нашей жизни. Чтобы стать такими, какими мы можем быть, как художники, как творцы, мы должны...

- Я знаю, - съязвила Вероника. - Мы должны погрузиться в свои страсти.

- Верно. Это правда. Потому что только в этом и заключается креативность. Страсть.

"Страсть ко всему", - мысленно закончила Вероника.

Ее мелочный гнев испарился. Она посмотрела на свою тень, отбрасываемую на пол. Она думала о себе как о двух отдельных существах, одно из которых было из плоти, а другое - из тени, возможно, это было ее удостоверение личности. Вот где таились ее страсти, в ее тени, и именно это имел в виду Хоронос вчера, когда говорил о ее неудачах. Она держала свои страсти в тени. Она должна была осветить их, чтобы они стали реальностью.

- Возвращайся в постель, - сказала Джинни.

- Я... - Вероника запнулась. - Я не устала.

- Я тоже.

Вероника позволила халату соскользнуть с ее плеч. Затем она вернулась в постель к своей подруге.

* * *

Ян Бек протянула Джеку полоску разноцветной бумаги - спектр источника, полученный с помощью массового фотоспектрометра. Под ней Ян написала:

3-[-3-(п-гидрофенил)-4-хлорксиифон]-3’-динатриевый эдетат.

- Это вещество, - сказала Ян. - Химическое обозначение.

- И вы нашли это в крови обеих женщин?

- Да. Жаль, что это бессмысленно.

Было уже семь часов вечера; Джек и Фэй стояли в главной лаборатории подразделения технической поддержки, где они договорились встретиться после того, как Фэй выйдет из Библиотеки Конгресса. Ни один из них не упомянул о пьяной вылазке Джека прошлой ночью.

- Бессмысленно? - возразил Джек. - Это наша главная зацепка. Как только вы определите его название, мы сможем составить географическую схему. Кто бы ни производил или продавал его, это может привести нас к убийце.

- Убийцам, - напомнила Ян Бек. - И в этом проблема. Я не уверена, что смогу определить его по названию.

- Вы сказали, что его нет в каталогах наркотиков и фармацевтических препаратов, верно? - спросил Джек. - Это исключает около десяти тысяч вариантов.

- Ну и что? Это американские индексы. Это может быть иностранный препарат. Он может быть самодельным.

Эти откровения не вызвали у Джека энтузиазма. Он попытался собраться с мыслями, покуривая.

- Сколько времени, Ян?

- Примерно? Недели.

- У меня нет недель.

Ян Бек рассмеялась.

- Капитан, если вы не сможете мне что-то подсказать, мне придется каталогизировать каждый индекс по очереди.

- Вот кое-что, что вы могли бы использовать, - прервала ее Фэй Роуленд. - Сегодня я нашла кучу материалов об употреблении наркотиков в сектах аористов, - она порылась в пачке ксерокопированных листов. - Они использовали множество наркотиков во время своих ритуалов; одним из них был афродизиак под названием рутмаш. Они готовили его, перегоняя стручки растения под названием черное яблоко, - она просмотрела свои подчеркивания. - Таксодиум лирата - ботаническое название. В книге говорилось, что это кантарадин, что бы это ни было.

- Кантарадин, - сказала себе Ян.

- Похоже, вы слышали об этом, - сказал Джек.

- Что-то знакомое. Дайте-ка мне это, - Ян взяла бумаги Фэй и направилась в свою картотеку.

- Куда вы идете?

- Вы дали мне пищу для размышлений, так что теперь я собираюсь этим заняться.

Джек понял намек.

- Давай уйдем отсюда, - сказал он Фэй. - Ян любит, когда ее оставляют в покое, когда она работает.

Фэй последовала за ним вверх по лестнице окружного управления. Он казался отстраненным или рассеянным. Затем он сказал:

- Извини за вчерашний вечер.

- Ты долго не протянешь, если будешь так пить, - ответила Фэй.

- Я собираюсь завязать, - Джек улыбнулся этому оправданию. - Я знаю, все так говорят. Но я действительно собираюсь это сделать.

Фэй промолчала.

Когда они уже собирались уходить, их остановил пожилой сержант за главным столом.

- Эй, капитан, вам звонят из городского округа.

- Спасибо, - Джек взял трубку. - Кордесман.

- Джек, это Рэнди.

- Как у тебя дела с собеседованиями?

- Все так, как ты предсказывал. У Ребекки Блэк было столько же клиентов, сколько и у Шанны Баррингтон. И мы вышли на бывшего мужа. Во время убийства его, по всей видимости, не было в штате.

- Просто продолжай искать.

- Конечно, но я звоню не поэтому. Какой-то парень продолжает названивать тебе в офис, говорит, что знает тебя. Похоже, он настоящий придурок.

"Стьюи", - догадался Джек.

- Он сейчас на линии, - сказал Рэнди. - Как насчет того, чтобы воспользоваться этим и отвязаться от этого парня?

- Переключи меня, - попросил Джек. В трубке послышалось гудение и щелчок. - Чего ты хочешь, Стьюи?

- Джеки, малыш! Как дела?

- Все было хорошо, пока ты не позвонил. Чего ты хочешь?

- Мне нужно прочитать рэп с тобой, малыш.

- Ну, я не хочу читать рэп с тобой, Стьюи. У меня был тяжелый день, и разговор с тобой только усложнит его.

Стьюи расхохотался.

- Я тебе никогда не нравился, не так ли?

- Нет, Стьюи, никогда не нравился. И до сих пор не нравишься.

- Мне нужно поговорить с тобой о Веронике.

Это имя, казалось, заставило Джека вздрогнуть.

- Что насчет нее?

- Я думаю, у нее неприятности.

- Какие именно? Я слушаю.

- Лучше, если мы встретимся и поговорим, как мужчина с мужчиной.

Но что он мог иметь в виду? В какие неприятности могла попасть Вероника?