Страна Червя. Прогулки за Стену Сна (ЛП) - Майерс Гари

Слухи эти ходили в разных видах, но смысл их всех сводился к тому, что Юксиора убили и убийца — его дядюшка. Как поговаривали, этот самый дядюшка уже много лет являлся истинным правителем города. Но ему надоело править из-за кулис и потому, дабы упрочить своё положение, он убил племянника и сам занял трон. Впрочем, если Юксиора и убили, то его лицо никак этого не показывало. Скорее, оно походило на лицо человека, измождённого длительной хворью. Даже для покойника Юксиор был чересчур бледен. Его волосы поседели, но не от старости. Я припомнил, что умер он всего лишь сорокалетним.

Но не только подробности смерти Юксиора вызвали моё любопытство. Ещё и подробности о его погребении и сокровище, которое должно было отправиться в усыпальницу вместе с ним. Судя по слухам, сокровище это — фамильная реликвия, что девять поколений передавалась от отца к сыну, символ и королевской династии, и самого королевского сана. Но в той династии Юксиор был последним отпрыском и, вероятно, из-за этого его преемник решил захоронить сокровище вместе с ним. Не окажется ли правдой и эта история?

Будто отвечая на непроизнесённый вопрос, привратник оттянул рукава с кистей мертвеца. И я увидел, что на каждом пальце красуется золотой перстень с рубином, круглым и алым, словно капля крови. Рубины были настолько крупными и пламенными, что все вместе они придали остывшим белым рукам видимость живых и порозовевших.

Привратник опять прикрыл лицо и руки усопшего, и снова зашагал по галерее. Но я приметил, что руки он прикрыл не полностью, так что из одного рукава отчётливо белели кончики трёх пальцев.

Мы направились по галерее дальше. Ряды усопших всё тянулись вдаль и конца им не было видно, но, по мере нашего продвижения, промежутки между телами становились шире и попадались чаще. Когда нам встретился просвет в восемь или девять футов, провожатый остановился во второй раз. Он уселся на пол с одной стороны промежутка, а, когда я так и остался на ногах, указал на другую сторону.

— Вот твоё ложе. Чего ещё ты ждал?

Я улёгся на пол подле него. Однако привратник всё ещё впивался в меня взором. Не потребовалось много времени, чтобы понять, чего же он хочет. Я задул свечу.

Немного позже я сел, окружённый мраком и опять запалил свечу. Потом взглянул на привратника, проверяя, не пробудили ли его мои действия. Но, по-видимому, его ничто бы не пробудило. Он лежал, словно мертвец, и даже лицо тоже было прикрыто капюшоном. Ещё минуту я с опаской наблюдал за ним, а затем поднялся и отправился по галерее обратно, к Юксиору и цели моих поисков.

Трудно было и представить, насколько далёким казалась эта цель ещё несколько часов назад. Тогда я считал перстни просто слухами, которым доверял куда меньше, чем слухам о гибели носившего те перстни короля. И, очевидно, мои изыскания по тем слухам кончились, даже не начавшись, когда на лестнице неожиданно появился привратник. Впрочем, и без него, поиск одного-единственного покойника среди такого безликого их сонмища, сам по себе был делом почти безнадёжным. Но все эти препоны улетучились, когда привратник сам привёл меня к искомому телу и своими руками открыл сверкающую действительность, превосходящую тусклый отблеск слухов.

Теперь привратник спал где-то позади меня и никто больше не преградил бы мне путь. Единственное затруднение — вновь отыскать то тело. На сей раз провожатый не укажет мне на него. Я смог бы распознать нужный труп лишь по белеющим кончикам трёх пальцев и весьма обоснованно опасался, что в темноте могу их проглядеть.

Пальцы я не проглядел. Вот они, торчат из рукава и, если уж на то пошло, видны даже яснее прежнего. На миг я замер у ног мертвеца. Затем шагнул в просвет меж ним и его ближайшим соседом, и присел рядом на корточки, как раньше привратник. Я стянул рукава с мёртвых рук.

Вдруг цель моих поисков опять показалась далёкой, как никогда. Потому что открытые руки выглядели так же, как и прежде. И, бесспорно, именно Юксиорово лицо открыл я через мгновение. Но перстней не было!

Я вытаращился на лишённые перстней руки, стараясь уразуметь увиденное. Куда подевались перстни? Кто мог забрать их? Привратник не покидал пределов моей видимости и слышимости с того мига, как увёл меня от этого места и до того, как я покинул его и вернулся сюда. Но привратник — единственный, кроме меня, живой человек во всей галерее. А если вычеркнуть живых, то кто же остаётся?

Я перевёл взгляд с мёртвого короля на мёртвых придворных, что лежали дальше. Я понимал, что совершаю глупость. Покойники — это просто-напросто мёртвые тела. Если бы я верил, что они могут оказаться чем-то ещё, то никогда бы сюда не сунулся. Но, пройдя немного дальше по галерее вдоль безмолвных рядов, я заметил то, отчего не думать об этом стало затруднительно. На самой границе света моей свечи, в проходе стояла фигура. Фигура в такой же мантии с капюшоном, как покойники, уложенные по обе стороны от неё. Фигура, всем напоминающая восставшего против меня мертвеца.

Я постарался прогнать такую мысль. Если на то пошло, не резоннее ли счесть, что это живой человек, наподобие меня самого? Верно я лишился ума, если решил, что окажусь единственным, кого заинтересуют перстни Юксиора. Этот человек явился в катакомбы с той же целью, что и я. От самого входа он шёл следом за мной и привратником. Он видел, как привратник указал мне тело мёртвого короля. А когда мы отправились дальше, он остался позади, чтобы в темноте забрать перстни. Но после этого ему стоило бы сбежать с добычей. Отчего же он оставался тут, уже заполучив то, за чем приходил?

Будто задавшись тем же вопросом, фигура вдруг повернулась и стала удаляться прочь. Такое незатейливое действие прервало очарование её недвижного взора, удерживающего меня на месте. От такого мой испуг мигом обратился в гнев на свою причину, гнев и решимость не упустить его вместе с добычей. Я лишь помедлил, чтобы прикрыть лицо и руки мёртвого короля, а затем встал и отправился в погоню. Но теперь я и не пытался подобраться поближе.

Я ожидал, что незнакомец пройдёт по галерее к лестнице и наружу. Неожиданно он свернул в арочный проход слева, тот самый проход, где я останавливался, когда шёл этой дорогой вместе с проводником. Я опять застыл у начала ступеней и наблюдал, как незнакомец спускается в темноту. Но такой трюк был мне понятен. Он отправился этой дорогой, пытаясь скрыться, в надежде, что я поостерегусь отправиться за ним следом. Он не понимал, что я от этого лишь выиграю. Тут, наверху, всё время нависала угроза, что пробудившийся привратник нам помешает. А там, внизу, никакого вмешательства не произойдёт. Я не знал, в какую даль заведёт меня вор. Но, пока я нахожусь между ним и путём наружу, раньше или позже он развернётся и встретится со мной лицом к лицу.

Впрочем, скорее позже, чем раньше. Эта лестница оказалась куда длиннее той, что вела с улицы к галерее мёртвых. И когда она, в конце концов, закончилась, то я очутился в другой галерее, лежащей ниже, где вор опять повернул влево. Новая галерея была подобна прежней, исключая то, что пол в ней был ничем не загромождён, а арочные проходы не замурованы. Увидев это, я представил, какой была галерея мёртвых перед тем, как её отвели для нынешней цели.

Но эта галерея и вполовину не впечатлила меня так, как проходы, что открывались по обе её стороны. Одни из них представляли собой лестницы, выводящие либо обратно на поверхность, либо в галереи, что тянулись вровень с этой. Другие — лестницы, ведущие в глубочайшие бездны, намекая на то, что внизу были и другие галереи. Должно быть, они раскинулись под всем городом. Но кто проложил их? И зачем? И отчего галереи забросили, запечатав от верхнего мира? Ни на один из этих вопросов я не мог ответить. Однако, если пыль на полу о чём-то говорила, то эти катакомбы уже давным-давно покинули, замуровали и позабыли. Вполне могло оказаться так, что мы с вором — первые, кто появился здесь за несколько столетий.

Пыль на полу разрешила беспокойство, мучившее меня чуть ли не с того момента, как я сошёл с лестничной площадки. Если и дальше идти вслед за вором по этой галерее, минуя множество боковых проходов, не очень-то отличных от приведшего нас сверху, то как по завершении своих дел отыскать обратный путь? Но теперь я заметил, что пыль, выдающая заброшенность галереи, также выдавала и наши следы по ней. Она показывала, что вор был босоног, как и привратник, и что его ноги достаточно материальны, если оставляют следы.