Жатва. Том 1 (СИ) - Мичурин Артем

— Что вы делаете?! — прошипел Волдо и потянул меня за полу плаща.

— Не ссы, и не беги, — снабдил я его мудрым советом и обратился к нашим ночным гостям: — Неужто вы настолько плохи, что даже дьявол вами побрезговал?! Бедные ублюдки. Но сегодня вам повезло! У меня хорошие связи в аду! Я вас всех пристрою.

Рысканье в кустах стало активнее. Я ошибся в первоначальных оценках — не пять, около десятка. Приземистые тощие тела почти стелились по земле, опираясь на все четыре конечности. Наша поляна была полностью окружена. Лошади истерично ржали и силились порвать путы, пятясь к костру. И тут раздался вой. Жуткий, гортанный. Одновременно со всех сторон. Сидящий возле моих ног Волдо съёжился так, что уменьшился раза в два. Первая тварь атаковала со спины. Но я сумел расслышать в дьявольском хоре соло приближающихся шагов. Меч застал отродье в прыжке. Сладостное чувство утопающего в мясе клинка передалось через рукоять в ладонь. Волнообразное лезвие рассекло мразе рёбра и, дойдя до середины грудной клетки, швырнуло прыгуна наземь. Вслед за первым из кустов выскочили ещё трое. Фламберг был гораздо тяжелее моей рапиры, но как же ловко он лежал в руке. Простая крестовина и полуторная рукоять позволяли вращать его до того легко, что вес ощущался только при встрече клинка с плотью. Хотелось не колоть и рубить, а резать. Я чувствовал, как волнистая полоса острой стали пластует мышцы, выдирает кишки и скользит по костям. Вонючие потроха и гнилая кровь летели мне в лицо. Выпотрошенные покромсанные твари валились наземь, вереща и корчась. Гротескные тени плясали вокруг костра, будто черти в преисподней. Это было упоительно.

Когда бой закончился, и остатки банды неупокоенных ретировались, поляна вокруг была завалена, как подсобка мясной лавки в день привоза. С той лишь разницей, что недоразделанные туши шевелились, выли, хрипели и харкали собственными соками. Если эти твари когда-то и были людьми, ты ныне человеческого в них осталось немного. Жилистые тела покрывала землисто-серая кожа, усеянная тёмными пятнами. Лысые скальпы были покрыты как застарелыми, так и совсем свежими царапинами, будто их непрестанно драли ногтями. Иссохшие лица с ввалившимися щеками не выражали ничего, кроме всепоглощающего голода. Даже будучи на пороге небытия они разевали рты, как ненасытные птенцы. И у каждого на шее была лиловая отметина.

— Эй, — нежно пнул я трясущийся комок под ногами. — Вставай, приехали.

Волдо боязливо поднял голову и огляделся:

— Больше никого?

— Тебя заклинило что ли? Бери меч, дурные головы сами себя не отчекрыжат.

— Кошмар, — обозрел пацан мясную поляну. — Как вам удалось справиться в одиночку?

— Я был не один.

— Ах да, Господь...

— Не богохульствуй! — я сам не понял, как острие клинка оказалось возле шеи Волдо, и попытался сделать вид, что контролирую ситуацию: — Ха! Купился. Не ссы, малец, дядя Кол убивает только плохих парней. Давай, за работу. Апостол Пётр уже заждался.

Глава 25

Остаток ночи прошёл спокойно. Покидав части тел в кусты, мы в две смены покемарили у костра и на утро с налитыми кровью глазами, но хотя бы не падающие из седла продолжили путь. Единственным, кто хорошо отдохнул, был Красавчик, нагнавший нас задорной рысью. Наверное, отодрал какую-то несчастную зверушку.

Судя по карте, поместье Ренарнора было уже неподалёку, и мне не терпелось повидаться со старой знакомой. И не только по причине проклятия. Её богомерзко прекрасное лицо засело у меня в памяти, как клещ под залупой. Эта улыбка на фоне кувыркающейся в воздухе головы... Так мило, чёрт бы её подрал.

— Что ты знаешь о баронессе Арабель де Монжу? — огорошил я Волдо нежданным вопросом.

— Я? Не больше вашего. Так же видел мельком на балу, и от Сезара про неё слышал.

— Да брось. В жизни не поверю, что чернь не перемывает кости местной знати. А баронесса была близка с Ройтером, к тому же весьма и весьма заметна. Наверняка про неё ходит уйма сплетней.

— Сплетни — не мой удел.

— Я тебя умоляю. Ты что ли из тех, кто считает сплетни исключительно бабьим досугом? Открою секрет — все любят сплетни. Просто, одни называют их новостями, другие — надёжными сведениями, а некоторые даже разведданными. Так что давай, зачитывай донесение.

Волдо шумно вздохнул и начал доклад:

— Это просто досужие разговоры...

— Вот, точно! Совсем забыл. Извини, продолжай.

— Ну, болтают, что баронесса де Монжу приходится кровной роднёй Ройтеру, и при этом...

— Что?

— Ну, это самое.

— Они ебались?

— Пресвятая Амиранта... Почему из всех слов вы всегда выбираете самые грязные?

— Ах, простите мою испорченность. Они находились в романтических отношениях, развивающихся наперекор общепринятым нормам морали?

— Да. По крайней мере, так говорят.

— На балу мне не показалось, что они это хоть как-то скрывают. С другой стороны — почему бы и не засадить сестрёнке, да ещё такой. Что? У меня нет родственников, я без понятия, как там дела делаются. Рассказывай дальше.

— А больше и нечего рассказывать.

— Серьёзно? Больше никаких грязных инсинуаций? Считаю, такая дама достойна много большего.

— Она не так уж часто посещает Шафбург, чтобы её обсуждали без остановки. Да, стоит ей показаться на улицах — пищи для разговоров будет на неделю. Но это две-три недели за год.

— Так баронесса у нас затворница?

— Шафбург не единственный город в округе.

— А как часто Ройтер давал балы, чаще двух-трёх раз в год?

— Значительно чаще.

— Хм, либо его компания была ей не так уж приятна, либо у неё были развлечения поинтереснее блистательных светских раутов с валом изысканных жратвы и бухла. Охраны в поместье много? Ладно-ладно, незачем так закатывать глаза.

— Вы решили проникнуть туда тайком, или силой? Может, сразу подожжём, чтобы время не терять, она сама и выйдет?

— Для начала попытаемся зайти с парадного хода, а дальше будет видно. Хотя, твой план мне нравится.

Лес висельников остался позади, и перед нами до самого горизонта раскинулась холмистая пустошь, поросшая жёсткой зеленовато-бурой травой и редкими, будто заплутавшими здесь деревьями. Не встречающий преград ветер свободно гулял по холмам и гнал низкие облака, расцвеченные клонящимся на закат Рутезоном. Я не сразу заметил вдалеке небольшую рощу и что-то напоминающее крыши среди деревьев.

— Кажется, почти добрались.

— Вы о чём? — вопросил мой подслеповатый оруженосец.

— Пришпорь-ка свою клячу. Не хочу беспокоить даму в слишком поздний час.

Это не помогло, до рощи мы добрались уже затемно. Иногда сам удивляюсь собственному зрению. И хоть с оценкой расстояния оно меня подвело, с крышами не обмануло. Старая роща действительно скрывала в своём чреве внушительных размеров особняк. Вот только выглядел он совсем нежилым.

— Лисья нора, — задрал Волдо голову, читая надпись над огромными распахнутыми воротами из затейливо гнутых металлических прутьев, захваченных разросшимся вьюном. — Почему они не заперты в такой час? Не нравится мне это.

— Тебе всё не нравится. Но тут ты прав, мой юный параноидальный друг, не так я представлял себе резиденцию светской львицы.

Идущий подле меня Красавчик тоже был не в восторге. Он явно что-то чуял, и это его тревожило. А тревожность у Красавчика вызывают только две вещи — медведи и угроза, которую нельзя растерзать.

Несмотря на запущенность и одичалость, при внимательном рассмотрении было видно, что окружающая поместье роща когда-то была небольшим парком. В заросших кустарником просветах читались расходящиеся от центра лучи-аллеи. То тут, то там на глаза попадались полуразрушенные покрытые лишайником статуи и скамейки. Под саваном плюща притаились беседки и фонарные столбы, давно позабывшие о свете. Но всё же в этом царстве запустения и тьмы тлела крохотная искорка жизни — под самой крышей кажущегося мёртвым особняка. До того слабая, что даже я не сразу её заметил. Возможно, свеча в глубине комнаты с окнами, завешанными тяжёлой портьерой.