Соль и призраки (ЛП) - Харди Камрин

Но с чем-то острым в руках он чувствовал себя увереннее.

Ворота выхода были открыты, и Бернард, бегло оглядевшись, рванул с места, чтобы преодолеть расстояние коротким спринтерским забегом. Однако когда он

был почти у цели, мимо него оглушительно просвистела пуля. Скулу зажгло и

защипало. Бернард пошатнулся, едва не влетел в стену, удержался, коснулся лица

и обнаружил кровь на пальцах. Вроде всего лишь царапина. Но было близко.

Очень близко.

Звук быстрых шагов настиг его внезапно. Бернард успел среагировать и

выставил перед собой саблю, прижимая правой ладонью её плоскую часть.

Сталь ударилась о сталь и заскрежетала под очередные ругательства. Бернард

блокировал удар, однако пират надавливал на саблю всей своей силой, и остриё

норовило опуститься Бернарду на голову. Он видел обезумевшее лицо

Бладстайна с обветренной грубой кожей и пурпурные щупальца, тянущиеся из

пустой глазницы.

На мгновение хватка ослабла, рукой в перстнях пират потянулся за рукоять

мушкетона, и Бернард сделал резкий выпад вперёд. Бладстайн отшатнулся, под

его сапогами заскрежетала грязь. От тяжёлой сабли с непривычки рука сильно

напрягалась, однако Бернард на адреналине неумело полоснул клинком, не

надеясь, что попадёт, но пират громко выругался и схватился за плечо.

Воспользовавшись дезориентацией призрака, Бернард побежал к выходу и едва

не покатился со ступеней, ведущих прямо к… земле?

Шум моря был. Самого моря не было. Бернард перепрыгивал через несколько

ступеней и старался двигаться хаотичными зигзагами на случай, если пирату

вновь захочется пострелять. Однако тот пока за ним и не спешил, словно давал

форы на побег. Или… рана его оказалась серьёзнее, чем предполагалось.

Небо над фортом пучилось тёмно-серыми грозовыми облаками. Сверкала

молния. Форт как и прежде окружало кладбище кораблей. По их огромным

скелетам скользил тусклый луч маяка, продолжающего привлекать корабли по

высохшему морю. Однако у Бернарда возникло непреодолимое чувство, что надо

двигаться именно туда. Что маяк не для кораблей, а для него. Главным образом

потому, что он слышал мелодичное пение до боли знакомого голоса. Бернард

чувствовал незримое присутствие Юэна. Он точно был рядом в реальном мире.

Наверняка, сильно переживал. Потом будет говорить про седые волосы…

С последних ступеней Бернард нетерпеливо спрыгнул на пересохшее морское

дно и снова побежал. Под ногами хрустели скелеты рыб, ракушки и обломки.

Оборванные паруса маячили призраками, и Бернард от каждого их порыва

испуганно дёргался в стороны и прятался. Инстинкты обострились. Наверное, никогда Бернард не чувствовал себя таким ловким. Никогда в жизни, но он был в

видении, в особом виде сна. Поэтому его даже не сильно удивляла скорость его

реакции.

В какой-то мере кладбище кораблей тоже было лабиринтом. Только более

внушительным. Сюрреалистическим. Иногда приходилось взбираться по

обломкам, порой даже через корабли со сквозным проходом в корпусе, а маяк

казался всё таким же далёким.

Бернард уставал и двигался медленнее. Он даже хотел выбросить саблю, по

ощущениям становившуюся всё тяжелее и тяжелее, но остаться совсем без

оружия не мог. Кровь на скуле запеклась, но ранка неприятно пощипывала.

Сабля спасла его один раз. Возможно, спасёт ещё. Поэтому надо идти дальше по

подсвечиваемому маяком пути.

Пока было время, Бернард кратко проанализировал ситуацию и пришёл к

некоторым выводам: Хэнк Бладстайн несомненно силён, однако силы его не

безграничны. То, что сейчас он не гнался как обезумевший за Бернардом могло

означать, что ему необходимы передышки. Предчувствие призрачного радара

тоже наводило именно на такие выводы. Пират легко мог бы пойти за Бернардом

и пристрелить его где-нибудь ещё на ступенях, но он этого не сделал. Был ли у

него неограниченный запас «ментальных патронов» или на них тоже тратилось

много сил и поэтому Бладстайн их приберегал? Бернард склонялся ко второму

варианту. Так говорило предчувствие. Верить ли предчувствию? Однозначно

точно не стоит.

«Надейся на лучшее, ожидай худшего».

Что призраку необходимо? Попытками навредить, ранить и убить он в

буквальном смысле отнимал жизнь. Когда Бладстайн «ранил» Бернарда, он

просто отхватил у него кусок жизненных сил. Бернард не хотел мыслить в таком

ключе, но всё же не отрицал, что смерть здесь может означать смерть в реальной

жизни. Плюсом ко всему, ограниченный запас времени. Он вот-вот впадёт в

кому, если уже не…

Услышав хруст, Бернард остановился и прислушался. Оборванные паруса

шелестели под пение, доносившееся со стороны маяка. Призрачный радар взвыл

сиреной, вновь послышался хруст. Затем снова и снова уже ближе. Потом —

тишина. Краем глаза Бернард заметил на корпусе корабля перед собой тёмный

силуэт.

Призрак закричал и прыгнул, Бернард вильнул в сторону и едва не споткнулся на

большом рыбьем скелете. Пират пошатнулся, взмахнул саблей, острие которой

засвистело совсем близко от лица Бернарда, и коротко прижал ладонь к раненому

плечу. Торчащие из его глаза щупальца резко и будто в недовольстве

зашевелились.

Бернард не стал проверять на себе, сколько «ментальных патронов» осталось у

призрака, поэтому скрылся за корпусом корабля и побежал к маяку. Судя по

шуму и хрусту, призрак отправился за ним в погоню. У Бернарда вновь бешено

колотилось сердце, однако пират уже не казался таким пугающим. Чем дольше

длилось видение, тем Бладстайн становился слабее. Мушкетон не использовал, часто ругался и громко хрипел, пытаясь отдышаться.

Однако время работало против них обоих. Это Бернард прекрасно помнил и

бежал из последних сил. На горку к маяку забирался, опираясь на саблю как на

трость, а у самых дверей едва не рухнул на землю. Сколько времени у него

осталось в реальном мире? Сможет ли кто-нибудь ему помочь и вернуть его в

сознание? Врач? Юэн наверняка уже позвал врача. Или веселящимся на

последнем дне фестиваля людям будет плевать?

Когда Бладстайн показался в поле зрения, Бернард распахнул массивную дверь

маяка и пробрался внутрь, не имея никаких гарантий, что это место его спасёт.

Потому что отсюда уже точно не убежать. Голос Юэна (а это без сомнений был

именно его голос) раздавался сверху. Бернард в спешке, выжимая из себя остатки

сил, начал подниматься по ступенькам. Хлопнула дверь. В воздух вылетело

хриплое ругательство, и пират тоже в рывке, как хищник, запрыгнул на лестницу.

В какой-то момент Бернард оступился, и едва не выронил своё холодное оружие.

Быстрые шаги послышались совсем близко. Снова лязгнула сталь — Бернард

каким-то чудом, чувствуя себя не менее чем гладиатором, отразил атаку, однако

сабля вдруг выскочила у него из рук, порезала ладонь и полетела вниз вместе с

саблей пирата. Раздался грохот, и эхо подхватило очередное ругательство

Бладстайна. Не теряя времени, Бернард дёрнулся вверх по ступенькам, прижимая

к корпусу раненую ладонь и чувствуя, как под бешеные удары сердца кровь

просачивалась сквозь пальцы. Призрак, конечно же, тоже сорвался с места. Счёт

шёл на секунды. На доли секунды.

На последних ступеньках Бернард снова споткнулся. Ноги цеплялись друг за

друга, однако кое-как, перепачкавшись в собственной крови, он поднялся и

выскочил на вышку.

«Небольшая площадка для финальной драки», — пронеслось в голове голосом

Юэна, но самого Юэна не было.

Периметр вышки обрамляла хлипкая проржавевшая оградка, раскачивающая и

поскрипывающая от порывистого ветра. Посередине была прожекторная лампа в

защитной сетке. От солёных брызг щипало глаза и рану на скуле. В общем, здесь