Страна Червя. Прогулки за Стену Сна (ЛП) - Майерс Гари

— И где же Омброс? — спросил я.

— Омброс очень занят, — ответил он. — Уже месяц он трудится днями и ночами, поднимая королевство из мрака, куда его погрузил королевский недуг. Я — всего лишь секретарь, но предпочитаю думать, что хоть чуть-чуть помогаю в этом, пусть только уберегая его от излишних помех. Ибо я ещё и привратник Омброса. Никто не может увидеться с ним, если не пройдёт через дверь. И никто не может пройти через дверь, не объяснив мне, зачем ему проходить. Ты сказал, что у тебя имеется послание для Омброса. Каково оно? И где ты его взял?

Минуту я мешкал с ответом. Изодомог предназначил своё послание лишь одному Омбросу. Он ничего не говорил о передаче его кому-то другому. С другой стороны, он ведь этого и не запрещал. Намброс ближе всех к Омбросу, поскольку служит у него секретарём. И он доходчиво разъяснил, что мне не удастся передать послание Омбросу, не передав его сперва Намбросу.

Так что я рассказал ему. Я рассказал всё, от самой встречи с привратником на лестнице с улицы до того, как я распрощался с Изодомогом над телом мёртвого короля в галерее мёртвых. Я рассказал ему всё, что только смог, стараясь не вызвать никаких смущающих вопросов. Намброс внимательно слушал мою историю. Если что-либо в ней и оказалось для него сюрпризом, то он ничем этого не выказал.

— Занятная история, Мадор, — заметил он по окончании рассказа. — Да и послание занятное. «Если Омброс отыщет Изодомога в городе мёртвых, то его поиск там и завершится». Что это может означать, вот вопрос. Разумеется, мне известно про город мёртвых. Так называют сеть древних катакомб, протянувшихся под нынешними улицами, катакомб, верхние уровни которых ты столь ярко описал. Что же до Изодомога и всего прочего, то я знаю ненамного больше твоего. Возможно, раньше об этом мог бы рассказать мой отец. Его всегда интересовали катакомбы. Никто не погружался в их тайны глубже. Возможно, он объяснил бы нам значение этого послания. Как бы то ни было, теперь он этого не сделает. Свои знания отец унёс с собою в могилу.

Смысл его слов я полностью осознал лишь через минуту.

— Не понимаю. Или ты утверждаешь, что Омброс мёртв?

— Мой отец умер месяц назад. Но этого ты никоим образом не мог знать. Мы потратили уйму усилий, чтобы это скрыть. Тогда же захворал и наш, ныне покойный, король и мы сочли, что вести про оба таких события, случившихся почти одновременно, подорвут нашу политическую стабильность. Но это не единственная причина, почему мы утаили смерть моего отца. Дело и в том, как он умер. Его убили. А убийца — Юксиор.

То, что Юксиор был безумцем — печальная истина. Это тоже держалось в тайне, по причинам, о которых нетрудно догадаться. Такое было легче проделать, ведь его безумие никогда не проявлялось чересчур явно. В худшем случае оно казалось всего лишь тяжёлой формой меланхолии. Но этого вполне хватило, чтобы мой отец осознал — его племянник ни за что не сумеет управиться с обязанностями своего сана. Оттого моему отцу пришлось исполнять их от королевского имени. Но он так и не избавился от иллюзии, что король — это Юксиор. Она-то и привела отца к гибели.

Нам никогда не узнать, как именно всё происходило той ночью. Должно быть, Юксиор со своими сторонниками очень скоро расправились с моим отцом. Он был стар и болен, и не мог долго отбиваться. Надеюсь, убили они его тоже скоро, но уверенности в этом нет. Впрочем, в одном можно быть уверенным — они и меня намеревались убить. Если бы они застали там нас обоих, то, вероятно, у них это получилось бы. Но Юксиор перехитрил сам себя. Он хотел расправиться с нами поодиночке и поэтому выманил меня подальше от отца. В итоге я успел понять, что происходит и спастись.

Я смог вернуться и восстановить порядок лишь через несколько дней. К этому времени Юксиор окончательно лишился разума. Разумеется, его держали взаперти. Но в заточении Юксиору становилось всё хуже и хуже. И наконец, прошлой ночью, он скончался. Умер, не перемолвившись словом ни с одной живой душой. И это досадно, поскольку множество вопросов остались без ответов. К примеру — где тело моего отца? Его ведь так и не обнаружили. Что с ним сделали, было ведомо лишь Юксиору, а он унёс эту тайну в могилу.

— И всё же мне непонятно, — отозвался я. — Сейчас ты сказал мне, что Омброс погиб. Но ведь прежде ты говорил о нём так, будто он живой?

— Воображаю твоё недоумение. Но это нетрудно объяснить. Прежде я упоминал своего брата, недавно возвратившегося к нам из своих чужеземных странствий. Поскольку он старший, то носит имя нашего отца: династическая претенциозность, вероятно, чтобы создавать видимость личного бессмертия. И все наши короли уже девять поколений носят имя Юксиор

Но всё это слишком далеко увело нас от твоего послания. Полагаю, ты можешь считать, что доставил его. Но, всё-таки, прошу тебя ещё немного побыть посланником, хотя бы до тех пор, пока ты не отнесёшь своему господину ответ. Мне необходимо тщательно поразмыслить, что же ему ответить. А пока суд да дело, можешь считать себя гостем во дворце. Этой ночью спи тут. Думаю, этот диван придётся тебе больше по вкусу, чем каменное ложе. Покоями на этом этаже не пользовались со времён моего деда, так что никакие соседи тебя не побеспокоят — ни живые, ни мёртвые.

Он поднялся.

— Теперь же необходимо вернуться к моей прекрасной кузине, а не то она станет гадать, что со мной случилось. Не возражаешь, если я заберу свечу?

С этими словами Намброс оставил меня. Он удалился и прикрыл за собой дверь. Миг спустя я явственно расслышал, как в замке повернулся ключ.

3. Преследователь

Я подождал, пока Намброс уйдёт подальше и только тогда потянул за ручку двери. Заперто. Я пересёк комнату и раздёрнул тяжёлые занавеси. Сквозь запылившиеся стёкла виднелся квадратный дворик. Во всяком случае, это походило на дворик, но тьма внутри четырёх его стен оказалась слишком густой, чтобы различить дно. Окна на виду се до одного были пустыми и безжизненными. Лишь немного светилось ночное небо, маячившее чуть ли не над самой моей головой. Тут пути к спасению не обнаружилось. Мне придётся гостить у Намброса так долго, сколько он захочет меня удерживать.

Но не чересчур ли я сгущаю краски? Намброс запер дверь только из осторожности, чтобы ночью по дому не рыскал чужак. Всё прочее — просто моё беспокойство оттого, что я заперт в незнакомой и тёмной комнате, застрял во дворце Юксиора, а его перстни лежат у меня в кармане плаща. Но тревожило меня не это. Я преспокойно пронёс перстни во дворец и питал надежду, что смогу без особого труда и вынести их отсюда. Сейчас несколько часов отделяли меня от рассвета и я могу провести их с такой пользой, как только допускают обстоятельства. Я снял покрывало с дивана, отведённого мне Намбросом, не раздеваясь, улёгся туда и укрылся плащом.

Однако мне долго не удавалось уснуть. Я просто лежал в темноте и перебирал в уме загадки, с которыми столкнулся за последние два часа. Первая из них — это Изодомог. Кто он такой? Я и отправился во дворец отчасти ради того, чтобы это узнать. Но, хоть мне и удалось проникнуть во дворец, к знанию это меня не приблизило. По-видимому, в таком невежестве оставался только я. Намброс определённо знал, кто такой Изодомог, хоть и отрицал это. Равно как и Литэ, судя по её реакции, когда она услышала от меня это имя.

Смерть Юксиора. Это тоже загадка. Как же он умер? То, что сообщил Намброс о его последнем недуге, в сущности переворачивало вверх ногами слухи про убийство короля, но это не значит, что следует такому верить. Это могло оказаться ложью, скрывающей преступление, о котором и говорила молва. Это могло оказаться даже особенно изощрённой ложью, перекраивающей пытки и убийство узника в заботливый уход за умирающим человеком. Но достаточно ли она изощрённая, чтобы одурачить дочь покойного?

Литэ собиралась выйти за Омброса. Это, пожалуй, было наибольшей загадкой. Если обручение выглядело доказательством, что её двоюродный дед не виноват в смерти её же отца, то заявлять о нём в ночь отцовского погребения означало такое бессердечие, которого я не ожидал бы и от своего злейшего врага. И я не считал Литэ бессердечной. Её скорбь за ужином выдавала именно решимость скрывать чувства. И что означал тот взгляд, которым она одарила меня мгновением раньше, чем Намброс увёл меня прочь?