Страна Червя. Прогулки за Стену Сна (ЛП) - Майерс Гари

Долгое время мне никак не удавалось заснуть. А когда я всё же погрузился в сновидение, оно оказалось тревожным. Поначалу сон мой ничем не отличался от тревожного бодрствования. Я лежал на том же самом диване и в той же самой тёмной комнате. Однако потом дверь медленно отворилась и в комнату беззвучно пробралась мрачная фигура. Облачена она была в чёрные одежды и почти сливалась с окружающей тьмой. Но я видел её и в темноте. Я видел, как эта фигура приближалась к моему дивану. Видел, как она склонилась надо мной. Неспособный и шевельнуться, я беспомощно следил, как её пустой капюшон опускается, накрывая моё лицо.

Я распахнул глаза и фигура сгинула, убедив меня, что это был сон. Но тревога, исходящая от фигуры, не пропала вместе с нею. Объяснить такое не составляло труда. Очнувшись ото сна, я оказался в такой же обстановке. Как же мне убедиться, вправду ли я проснулся или же это и на самом деле был сон? Но понимание ситуации её не улучшило. От осознания, что я здесь совсем один, легче мне не стало.

Теперь я пожалел, что, покинув катакомбы, не оставил при себе свечу и спички. Тогда можно было бы покончить с этой нелепостью. Свет, что проникал в незанавешенное окно, оказался слишком тусклым. Он превращал накрытую белым мебель в парящих среди темноты призраков. Он заполнил кресло Намброса тенью, настолько густой, что казалось, будто там сидит фигура в чёрной мантии.

Наверное, из-за сновидения я и представил подобную фигуру. Но, с другой стороны, это ведь из-за подобной фигуры я и увидел такой сон. Вероятно, угрозы Изодомога впечатлили меня настолько, что от него не было покоя даже во сне. Впрочем, с чего бы мне его страшиться? Я пострадаю от изодомоговых угроз, только в том случае, если провалю поручение с посланием. А провалить его уже невозможно. Я выполнил его указания, насколько это получилось из-за Намброса.

Но тень в кресле намекала на иное. Она уже почернела больше, чем любая обычная тень. Чем внимательнее я приглядывался к ней, тем чернее она становилась, пока её стало невозможно принять за что-то другое, кроме вещественной и человеческой фигуры. Но чьей фигуры? В глубине души я знал ответ на этот вопрос. Но убедиться можно было лишь одним способом.

— Добираясь сюда, ты не терял времени понапрасну, — произнёс я. — Не ожидал тебя раньше утра. А тем более не ожидал, что сам буду здесь, когда ты явишься. И долго ты уже тут сидишь?

Последовало длинное молчание, настолько длинное, что я засомневался — а не была ли эта фигура и правда тенью. Затем прозвучал ответ.

— Недолго.

Но отозвался мне не шепчущий голос Изодомога. Этот голос принадлежал Пуму, катакомбному привратнику. Что лишь усугубило загадку. У Изодомога, во всяком случае, имелась причина последовать за мной во дворец. А по какой же причине сюда заявился привратник?

Сначала я подумал, что Пума прислал Изодомог. Мне вспомнились его хвастливые слова, будто у него во дворце имеются соглядатаи. Возможно, один из них — привратник. Но, пусть это и так, всё равно не объясняет, зачем подсылать его ко мне. Если бы я и провалил поручение, ещё не прошло достаточно времени, чтобы о моей неудаче узнали. Нет, причина должна быть иной. И в следующий миг я догадался о ней. Пум явился сюда из-за юксиоровых перстней.

Не успел я обдумать это объяснение, как понял, что так оно и есть. Должно быть, привратник обнаружил похищение вскоре после моего ухода из катакомб. И должно быть, он сразу отправился во дворец — сообщить Намбросу. Тот же без труда сложил два и два. Ему было известно, что этой ночью я побывал в катакомбах и потому он вызвал сюда привратника, дабы Пум распознал во мне вора. Но ему не стоило так утруждаться. Улики в моём кармане были куда более вопиющими, чем всё, что мог представить привратник.

— И давно ты это понял?

— С того самого мига, как заметил тебя на лестнице.

— И всё равно повёл меня вниз?

— Потому что хотел застать тебя с поличным. Поэтому я сделал вид, будто поверил твоему душещипательному рассказу. Поэтому показал тебе, где покоится тело Юксиора, и сдвинул рукав с его пальцев, чтобы ты смог отыскать короля без особого труда. Я насторожил мышеловку и стал ждать.

— Мне показалось, ты спал.

— Я и хотел, чтобы ты так думал. Ибо знал, что ты не проглотишь наживку, пока считаешь, что я бодрствую. Но дело слишком затянулось и я начал опасаться, что ты не оправдаешь моих надежд. Я опасался, что ты и вправду тот, за кого себя выдаёшь и моя ловушка пропадёт впустую.

Но ты меня не разочаровал. Ты затеплил свечу и направился обратно, к покойному королю, а, когда между нами легло достаточное расстояние, я встал и пошёл за тобою следом. Можно было тогда и настичь тебя, но мне не хотелось слушать отговорки, будто ты просто пытался выйти из галереи. Так что я удержался. Когда ты остановился и нагнулся над телом, я тоже удержался. Потому что хотел не меньше, как прихватить тебя с поличным. А когда ты раскрыл лицо и руки покойника, я снова удержался. Ибо заметил, что перстней на нём уже не было.

— Если ты это заметил, то знаешь, что я их не брал.

— Разве дело в этом? Если ты и не брал перстней сам, то можешь знать, кто их взял. Возможно, ты даже помогал ему, отвлекая на себя внимание, чтобы он беспрепятственно делал своё дело. Поэтому, когда ты пошёл дальше, я направился вслед за тобой. Ибо настичь только одного из воров — слишком мало. Второго я тоже намеревался схватить. И рассчитывал, что ты приведёшь меня к нему.

Я ожидал, что твой путь поведёт к лестнице и наружу, поэтому для меня оказалось сюрпризом, когда ты свернул с главной галереи в арочный проход. Но затем мне вспомнилось, как тебя заинтересовала эта арка, когда мы оба проходили мимо и я догадался, что ты расспрашивал о ней отнюдь не из праздного любопытства.

Следом за тобой я прошёл через арочный проход и спустился по лестнице в галерею у её подножия. Потом я шёл за тобой по галерее, со множеством проходов по обеим сторонам, от одного прохода к другому. Эти ходы внизу оказались для меня внове, поскольку я о них ведать не ведал. Увиденное потрясало меня, потрясала даже сама мысль, что в подземельях может пролегать столь многое, а я об этом и не догадываюсь. Но я не позволил изумлению отвлечь меня от цели.

И тут я почти достиг этой цели, когда заметил, что перед тобой шагает и другой человек. Я почти не сомневался, что этот-то человек мне и нужен. И перестал сомневаться окончательно, когда увидел, как вы встретились на лестнице. Я подобрался не настолько близко, чтобы расслышать все твои слова, но и услышанного хватило. Мне известно, что между вами произошло.

И когда ты повернул назад, отыскивая обратный путь наружу, я укрывался в боковом проходе, пока ты не прошёл мимо, а потом опять направился следом за тобой. Я шёл за тобой до самых дворцовой лестницы. Там я тебя упустил, поскольку не хотел входить при зажжённом свете. Но попозже, когда полностью стемнело, всё же вошёл.

Я необычайно отстранённо слушал привратника, размышляя, повесят меня или нет. Другой развязки я не представлял. Если привратник знал, что юксиоровы перстни похитил не я, он знал и то, что совершивший это человек отдал их мне. Укрывателю краденого вынесут такой же суровый приговор, как и вору.

Но, всё-таки, не мелькнул ли в его рассказе проблеск надежды? Пум явился во дворец нежданным и незваным. Никто не знал, что он находится здесь. Если на самом деле так, возможно, мне удастся обернуть это к своей выгоде. Но так ли это на самом деле? Что-то в самом конце его истории меня смущало.

— Не понимаю, — произнёс я. — Ты явно должен был повстречать Намброса. А как бы ещё ты отыскал меня?

— Отыскал тебя? Не тебя я искал. Мне нужен Омброс. Разве тебе неизвестно, кому принадлежит этот покой?

Целую минуту я не верил собственным ушам. А потом слишком изумился, чтобы утешиться этим. Что могло потребоваться ему от Омброса? Что могло оказаться важнее для него, чем вернуть юксиоровы перстни? Я был чересчур заинтригован, чтобы спросить самого Пума. Но у него и не требовалось спрашивать. В его разуме отворилась потайная дверца и не закроется, пока он не поведает мне всё.