Страна Червя. Прогулки за Стену Сна (ЛП) - Майерс Гари

Она заявила, что её покои находятся недалеко, но казалось, что спуск туда почти так же долог, как наша с Намбросом дорога наверх из парадного зала. Окольные пути, которыми мы пробирались, вполне убедительно доказывали, что сам я ни за что из дворца не выберусь. Но изгибы лестниц и коридоров ничего не значили для Литэ. Даже без освещения она решительно и уверенно вела нас, не ошибаясь и не мешкая, пока не остановилась у двери.

Она отворила дверь и, когда мы зашли, вновь прикрыла её за нашими спинами. В комнате царила темнота, но Литэ чиркнула спичкой и зажгла две свечи в парных серебряных шандалах на туалетном столике около двери. Когда мои глаза приспособились к свету, я присмотрелся к окружающей обстановке. На мгновение мне показалось, будто она привела меня в ещё один заброшенный покой. Потом я заметил там и сям несколько знаков присутствия женщины — потрёпанные плюшевые игрушки затянувшегося детства и обилие косметической фанаберии расцвётшей женственности. Но всё это почти терялось на фоне мрачной и тяжёлой мебели, казалось, провожавшей от рождения и детства к старости и смерти поколение за поколением обитателей комнаты. Полог огромного ложа смахивал на погребальный покров.

Литэ отодвинула от туалетного столика табурет и уселась на него, обратившись ко мне лицом. Я остался стоять. С минуту мы в молчании смотрели друг на друга. Литэ выглядела иначе, чем когда я увидел её впервые. Она так и носила траур, но теперь её распущенные волосы ниспадали по спине молочно-белой рекой. Это придавало ей вид более кроткий и прекрасный, чем мне помнилось. Её щеки разгорелись от переживаний во время этого полуночного скитания.

— Намброс рассказал мне, куда поместил тебя, — промолвила она затем. — Когда он выпроводил меня в мои покои, я притворилась, будто иду туда, но позже отправилась тебя искать. Не могу высказать, как радостно снова встретиться с тобой. Я опасалась, что Намброс тебя убил.

— Благодарю, что беспокоишься обо мне. Хотя явно не мысли о моей безопасности отправили тебя на мои поиски.

— Да, не они. Нынешней ночью ты заявился сюда, чтобы передать послание. И ты передал его Намбросу. Мне нужно узнать, каково это послание.

Вот тебе и на. Однако на самом деле такое объяснение не стало сюрпризом. Я лишь задался вопросом — почему не подумал об этом раньше.

— Но почему у меня? — спросил я. — Не легче ли узнать это у самого Намброса?

— На этот вопрос я задам встречный. Ты говорил, что послание предназначено Омбросу. Ответь, ты с ним встретился? Хотя, можешь даже не отвечать. Я сама отвечу. Ты так и не увидел его, правда? Намброс какой-то благовидной отговоркой объяснил, почему нельзя тревожить Омброса. Вместо этого он убедил тебя передать послание ему самому. А после попросил обождать в той комнате и утром исполнить твою миссию. Я права?

— Права. Настолько права, что мне остаётся лишь заключить, что ты сама побеседовала с Намбросом.

— Я уже говорила, что да. Но мне не требовалось, чтобы Намброс пересказывал, что между вами произошло. Когда он столь торопливо увёл тебя подальше, мне стало понятно, что проделано это затем, чтобы я не узнала послание. А когда он сообщил, где поместил тебя, я догадалась — это сделано для того, чтобы тебя не нашёл никто другой. Но к чему такая таинственность? Несомненно, всё это было призвано скрыть от Омброса весть о твоём прибытии. Несомненно и послание тоже хранится в тайне от него и от всех прочих, что могли бы передать его Омбросу. Меня удивляет лишь, что Намброс тебя не убил. Это самый надёжный способ удержать всё в секрете.

Я не находил изъянов в её доводах. Но как же она выставила ситуацию, в которую я угодил. Как видно, этим людям недостаточно было просто узнать изодомогово послание. Они ещё и стремились обойти друг друга: Намброс — не дать Литэ узнать послание, а она — вопреки этому, всё же узнать его.

— Но не запоздали ли подобные предосторожности? Намброс мог утаивать послание лишь до тех пор, пока кто-нибудь не узнает, что оно пришло. Если узнала ты, то почему не велела ему просто рассказать?

Только успев задать этот вопрос, я понял, что он неверен.

— Велела Намбросу? Ты ничуть не представляешь моё положение здесь, иначе никогда бы не спросил о таком. Ты считаешь, что я королева, что могу приказывать и подданные повинуются. Но я не королева. Я узница. Этот дворец — моя темница. А Намброс — мой тюремщик.

Литэ отвернулась от меня. Но этого не хватило, чтобы скрыть, как жестоко я в ней ошибался. Невозмутимые манеры, которое она выказывала, оказались просто маской. Теперь маска слетела и я увидел, что под самой её поверхностью жарко пылает горе.

— Прости, если мой вопрос заставил тебя страдать, — проговорил я. — Я не знал. Да, конечно, слухи ходили. Но слухов много и не всегда легко понять, какие из них истинны. Сегодняшней ночью твой кузен расспрашивал меня о подобном слухе — что его отец убил твоего. Он весьма настойчиво убеждал меня и я подумал, что, должно быть, это правда. Однако затем Намброс это опроверг. А позже, когда мы остались с глазу на глаз, он поведал, что твой отец убил его отца в приступе безумия. Как могут оказаться правдой обе эти истории?

Литэ опять повернулась ко мне. Но её маска восстановилась лишь отчасти.

— Могут, потому что так и было. Правда, что мой отец убил отца Намброса. Но убил не в приступе безумия. Ибо ненависть к тирании — не безумие. Ибо поразить деспота насмерть — не убийство. Но бывает, что, когда сражают одного деспота, на его месте зарождается другой. Так получилось, что из-за смерти моего двоюродного деда в итоге вернулся домой из долгих странствий его старший сын. Это и был тот самый Омброс, что убил моего отца.

Но ты удивил меня, Мадор. Удивительно, что Намброс вообще упомянул при тебе о гибели своего отца. Он изо всех сил старался удержать весть об этом внутри дворцовых стен. Возможно, Намброс старался убедить тебя взамен передать послание ему самому. Но самый факт столь откровенной беседы — явный знак, что живым он тебя из дворца не выпустит.

И в третий раз она остерегала меня, что Намброс покусится на мою жизнь. Но лишь теперь я начал различать за её словами весьма реальную опасность. Причиной, разумеется, служило послание Изодомога. Что же кроется в этом послании? Какая тайна содержится в горстке слов, ценою в человеческую жизнь? Известна ли она Литэ? Уверен, ей известно или когда-нибудь станет известно это от меня. Но как же уговорить Литэ рассказать то, что она знает известно?

— Положение у меня не из лёгких, — признался я. — И ты не делаешь его легче. Ты просишь сообщить тебе послание Изодомога. И в то же время говоришь, что Намброс желает сохранить послание в тайне. Предостерегаешь, что он скорее убьёт меня, чем допустит, чтобы я открыл тебе послание. И сознаёшься, что бессильна защитить меня.

Мне казалось, что такие соображения лежат на поверхности. Но, по всей видимости, они стали для Литэ полной неожиданностью. В любом случае, ответить на них она не сумела.

— Не пойми меня неправильно, — продолжил я. — По этим причинам я не стану тебе отказывать. Большой симпатии к Намбросу у меня нет, как и убедительных причин уважать его желания. Я передам тебе послание, как ты и просила. Но хочу кое-что получить взамен.

Наконец-то у неё прорезался голос.

— Что же это?

— Я хочу, чтобы мне объяснили смысл этого послания.

На мгновение Литэ задумалась. Затем сказала:

— Это честно. Ты прошёл такой путь, чтобы доставить это послание и будет честно объяснить тебе его смысл. Но ты опять удивил меня. Отчего ты полагаешь, будто мне больше твоего известно о послании? В конце концов, ведь это ты разговаривал с Изодомогом. Ты бродил подземными улицами города мёртвых.

— Только вот до нынешней ночи я слыхом не слыхивал ни об Изодомоге, ни о городе мёртвых.

И тогда я поведал ей всё. Поведал почти слово в слово, как рассказывал Намбросу. Литэ слушала так же внимательно, но с куда большим интересом. Она склонилась вперёд в кресле, впиваясь в меня сверкающим взором. Когда я договорил, Литэ прикрыла глаза и вновь откинулась в кресле.