Страна Червя. Прогулки за Стену Сна (ЛП) - Майерс Гари

— Что это за послание? — спросил я. — Что значат эти слова?

Она открыла глаза и взглянула на меня.

— Ты прав, Мадор. Ты исполнил свою часть соглашения, а теперь настало время мне исполнить свою. Но я с трудом представляю, откуда начать. Ибо ответ на твой вопрос вместил бы в себя весь целиком жизненный путь моего двоюродного деда Омброса и всю историю моей семьи за последние сорок лет. И даже тогда был бы неполон. Но я расскажу тебе то, что знаю и откуда получила это знание. Возможно, выслушав такой ответ, ты сумеешь его дополнить.

В делах этих я тоже не вполне осведомлена, хотя копила знания о них всю свою жизнь. Разумеется, пока я только росла, то не понимала этого. Мой отец обладал королевским саном, а к нему прилагались соответственные церемониалы. Если власть отца и была меньше, чем следовало, то я, тогда маленькая девочка, в этом не разбиралась. Однако, попадались знаки, понятные даже маленькой девочке. Обособленное существование, которое мы вели, отдельно от настоящей жизни дворца. Приступы угрюмости у моего отца и его отношение к Омбросу и Намбросу.

Мне двоюродный дедушка Омброс всегда казался фигурой устрашающей. Объяснить это нелегко. В нём самом ничего устрашающего не было, если только не бояться старости, молчаливости и одиночества. Но, быть может, мой страх вызывал не столько сам Омброс, сколько поведение окружающих его людей — как они умолкали, когда он входил в комнату и ещё долго молчали, когда его там уже не было. Но мне редко выпадала возможность наблюдать такое. Омброс нечасто выходил к прочим домочадцам, предпочитая свои книги и опыты любому человеческому обществу. Если у него появлялись какие-то дела ко мне или моему отцу, он решал их с помощью Намброса.

Намброс был более открытой фигурой, тем ликом, что его отец являл миру. Но мне он попадался на глаза едва ли чаще, чем его отец. Ибо Намброс нередко покидал дворец по отцовским делам, а зачастую просто затворялся в лаборатории, помогая ему в опытах. Как правило, Намброс посещал моего отца в его покоях. Мне неведомо, что происходило во время тех встреч, потому что я никогда там не присутствовала. Но после них мой отец всегда становился угрюмее прежнего и ходил мрачным несколько дней.

Я сказала, что никогда не присутствовала на тех встречах, но это не вполне верно. Как-то раз я ненароком забрела на одну из них. Распахнув дверь отцовского кабинета, я обнаружила, что он держит совет с Намбросом. Эти встречи всегда вызывали у меня любопытство и я на миг помедлила в дверях, присматриваясь к находившимся в комнате. Я видела, как Намброс беспечно откинулся в кресле, а мой отец стоял на ковре перед ним. Затем они оба повернулись и взглянули на меня. Намброс рассматривал меня так, будто хладнокровно оценивал. Его взгляд вызывал жуткое смущение и я поскорее прикрыла дверь.

Но, когда дверь закрылась, в памяти удержался лишь взгляд отца. Ибо только это собрало воедино все тревожившие смутные ощущения и помогло мне уяснить, что окружающий мир безмерно отличается от того места, где я выросла. Я пыталась убедить саму себя, что ошибаюсь, что неверно истолковала значение отцовского взгляда или он просто мне почудился. Но не находилось никакого иного объяснения тем знакам, что окружали меня, тем загадкам, которым я удивлялась с тех пор, как себя помню. Необъяснённой оставалась лишь одна тайна. Как могло получиться такое? Почему король стал слугой, а слуга королём? В чём кроется секрет власти моего двоюродного деда? Вот тайна, которую я тогда старалась раскрыть.

Но мне очень долго никак не удавалось отыскать путь к разгадке. Я полагала, что многое мог бы рассказать отец, но не желала выпытывать у него то, что он так тщательно от меня скрывал. Расспрашивать слуг мне тоже не хотелось, потому что я, как и мой отец, старалась избегать неловких ситуаций. Впрочем, от этого всё равно не было бы толку, ведь никто во дворце либо не помнил столь давние события, либо не желал о них говорить. Но, по счастью, мне не пришлось довольствоваться рассказами только живых очевидцев. Немало свидетелей тому оказалось среди уже умерших, а некоторые даже оставили записи об виденном. Вот из таких записей я, в конце концов, и узнала историю того, как мой двоюродный дед Омброс пришёл к власти.

Эти сведения весьма помогут понять всю мою историю, поэтому извини, если я стану вдаваться в подробности. Началось это сорок лет назад, когда царствовал мой прадед. У него было два сына. Старший — это мой дедушка, наречённый Юксиором, как и его отец. Младший — мой двоюродный дед Омброс. Трудно было вообразить более различных людей. Ибо Юксиор был человеком прямым и радушным, и истинную радость обретал лишь в компании приятелей. Омброс же тяготел к замкнутости и уединению, предпочитая обществу других людей своё собственное. Если он когда и интересовался компаньонами, то разве только как объектами изучения.

Со временем старый король опочил и упокоился среди своих предков. Для тех баронов, что присутствовали на похоронах и намеревались присутствовать при коронации его сына следующим утром, устроили пир. Это было не торжественное собрание, а устроенное только для того, дабы почтить живого короля и оплакать усопшего. Правил пиром новый король, а вместе с ним и его жена, как новая королева. Был там и Омброс, брат короля. Его присутствие притягивало внимание, ведь уже тогда он нечасто появлялся на людях.

Вскоре, как минуло заполночь, король с королевой удалились. Но, чтобы не завершать празднество раньше срока, их место занял Омброс. Пиршество затянулось до глубокой ночи и явно не собиралось заканчиваться. Оно могло бы продлиться и до зари, если бы ничего не его прервало. Но тут возвратилась королева.

Она вернулась одна, без возвещения герольдов. Просто за столами, что стояли ближе к дверям, воцарилась тишина, и эта тишина быстро растекалась по залу, пока не заполнила его целиком. Ибо королева была одета в ночную рубашку, покрыта кровью и держала перед собой окровавленный кинжал. Многие в этой компании были сильно пьяны, но никто не упился настолько, чтобы не отрезветь от такого жуткого явления. Однако сама королева выглядела необыкновенно спокойной, не подозревая, какое впечатление производит. Её взор вперялся в одного Омброса.

Королева тихо приблизилась к нему, неспешно миновав длинные ряды столов, до самого последнего, где и восседал Омброс. Она спокойно встала перед ним, прямо по другую сторону стола. И тут невозмутимость королевы иссякла. Она принялась кричать на Омброса, обвиняя его в таком, от чего у тех, кто её слышал, кровь стыла в жилах. Затем она рухнула на пол и зарыдала в истерике.

Оставив женщин позаботиться о королеве, присутствующие, с Омбросом во главе, спешно направились в королевскую опочивальню. Оказалось, что двери распахнуты, а стражи нет. Пришедшие ввалились прямиком в покои, где их поджидало кошмарное зрелище. В постели лежал мёртвый король. Всё его тело покрывали колотые раны. Белые простыни покраснели от крови.

Невозможно было увидеть такое и не воспылать жаждой возмездия. Но кому же следовало мстить? Кто совершил столь жуткое деяние? Королева утверждала, что это Омброс. Она обвинила его прямо в лицо, перед всем собранием. Но такое казалось явно невозможным, ибо во время убийства Омброс присутствовал у всех на виду. Это никак не мог оказаться Омброс и то, что королева упорствовала в этом, лишь показывало, насколько поразили её горе и смятение. Наутро, когда ей станет получше, она назовёт настоящего убийцу.

Но здоровье королевы вовсе не спешило улучшаться. Тех, кто являлся расспросить её, у самих дверей отправлял восвояси Омброс. Королева не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы, заявлял он. Вместо того, чтобы покинуть королеву, истерия всё разрасталась в ней, пока не стала нешуточной угрозой для здоровья. Лишь полный покой мог помочь ей. Возможно, через несколько дней королева сможет принимать визитёров.

Шли дни, но королеве не становилось лучше. Скоро Омброс был вынужден признаться, что ошибся, не распознав её недуг. Им оказалась не просто скорбь молодой жены по убитому мужу. Здесь было нечто весьма худшее. Проявление перерождающей хвори, что обнаружилась только теперь. Вот что объявил Омброс. Но выслушавшим его оставалось лишь гадать, о чём же он умолчал. Что безумие королевы явилось не последствием, а причиной убийства её мужа. Что она сама сжимала в руках кинжал, оборвавший жизнь её супруга. Если это окажется правдой, то недуг — её кара самой себе. За месяц королева сошла в могилу, вслед за супругом.