Страна Червя. Прогулки за Стену Сна (ЛП) - Майерс Гари

Когда я услышала эту историю, она не сильно меня затронула. Мне это показалось просто небылицей. Но когда я сказала об этом Намбросу, он ответил, что даже небылица может произрастать из истины. Существование древних доказывали катакомбы под современным городом. А если уцелели они, то могли сохраниться и другие вещи. Кто скажет, что покоится в мрачнейших недрах подземелий и ждёт, когда его обнаружат и извлекут на свет? Там могут найтись подсказки, что помогут восстановить всю культуру этого исчезнувшего народа, от обычных дел повседневной жизни до тайн их чародейства. Да, и тайн их чародейства. Ибо отец Намброса верил: то, что мы зовём чародейством — ни что иное, как физическое проявление позабытых природных законов. Он верил, что эти законы так же истинны сегодня, как и тысячу лет назад. Он верил, что осторожный и терпеливый человек может заново познать эти законы, а с ними и мощь древних чародеев.

Можешь вообразить, как я разволновалась, услыхав такое. Все эти недели я надеялась хоть одним глазком увидеть труды Омброса. И вдруг очутилась на самом пороге омбросовой лаборатории. Ещё чуть-чуть — и я перешагну этот порог и попаду в саму лабораторию. Что может отыскаться там? Артефакты сгинувшей расы? Наука, стоящая за их чародейством? Тайный источник силы Омброса, силы, что позволила ему забрать власть над королевством? Теперь ничто не казалось мне запредельным. Однако я так и не обнаружила ничего из перечисленного, ибо нашим встречам тогда подошёл конец.

В последний раз мы встретились всего лишь месяц назад. Поначалу не происходило ничего, отличающего эту встречу от остальных, ничего, выдающего, что она последняя. Но потом, когда час подошёл к концу, нечто подтолкнуло меня высказать желание повидать то же самое, что видел Намброс.

— Отчего нет? — спросил он.

Его вопрос ранил и рассердил меня, ведь я никак не ожидала, что он станет насмешничать.

— Тебе известно, отчего нет, — отвечала я. — Тебе известно, что я должна прожить отмеренный мне век в этих стенах, словно узница.

— Может быть. Но тому, кто держит ключ от своего узилища, не обязательно оставаться узником. Я могу дать тебе этот ключ. Желаешь ли ты принять его?

— О чём ты говоришь?

— Я говорю, милая моя, что стесняющие тебя ограничения — это следствие твоего положения незамужней женщины. Будь ты моей женой, они бы на тебя не распространялись.

Я не нашлась, что ему ответить. Это оказалось совершенно неожиданно. При всём желании учиться у Намброса, у меня и мысли не было, что он может иметь свою причину учить меня. Теперь я поняла, что так и было с самого начала. Я не нашлась, что ему ответить. Но, по счастью, тогда Намброс не стал настаивать на ответе. Я отговорилась, что теперь мне придётся его покинуть, ибо, если задержусь хоть ненадолго, отец заметит моё отсутствие. Намброс не стал меня останавливать. Но заставил дать обещание снова встретиться с ним этой же ночью, в час, когда наши отцы уже наверняка заснут.

Торопясь вернуться в отцовские покои, я размышляла о том свидании. Мне не хотелось на него идти, но другого выбора я не видела. Невозможно было обратиться к отцу за советом и защитой. Я хранила в секрете мои встречи с Намбросом, не желая его беспокоить. Но насколько сильнее он огорчится, если узнает, что я его обманула? И сможет ли он защитить меня от Намброса?

Затем все эти размышления улетучились из моего разума. Ибо, только я появилась в отцовских покоях, как столкнулась с выходящим оттуда Омбросом, моим двоюродным дедом. Я не ожидала его увидеть, потому что и прежде видела нечасто, да и то не в нашей части дворца. Уже несколько месяцев, как я вообще не встречала Омброса и поразилась, насколько тот переменился. Он выглядел сильно исхудавшим и измождённым, гораздо старше своих семидесяти лет. Но и этих изменений не хватило, чтобы вытравить его сходство с Намбросом.

Омброс слегка нахмурился, заметив меня, словно такая встреча не доставила ему радости. Затем проговорил:

— Ступай к своему отцу, дитя. Полагаю, он хочет тебе что-то сказать.

Когда я вошла к отцу, он и в самом деле меня ждал. Отец неподвижно застыл в кресле перед угасающим камином. Если у меня и были какие-то сомнения, зачем Омброс посетил отца, они исчезли в тот же миг, как я заметила выражение на его лице. Я упоминала, как он выглядел на той прерванной встрече. Тогда было скверно, но теперь — неизмеримо хуже. Лицо выдавало его потрясение от вести о планируемом браке. Печаль от мысли о моём будущем в качестве супруги Намброса — пленницы, не имеющей другой цели, кроме как и дальше придавать видимость законности истинным правителям королевства. Горькое разочарование тем, что я оказалась настолько глупа, объединившись с нашими врагами.

Его вид потряс меня до глубины души. Я разрыдалась и бросилась к отцу на колени. Я покаялась во всём. Просила о снисхождении за каждый раз, что обманывала его. Молила его избавить меня от участи, уготованной нашими врагами.

Отец долго сидел и молчал, поглаживая мои волосы, пока я горестно рыдала. Затем он обратил моё лицо вверх и поцеловал в лоб.

— Ты никогда не станешь женой Намброса, — промолвил отец. И через минуту покинул комнату.

Несколько следующих часов оказались самыми тяжёлыми во всей моей жизни. Я пыталась утешиться словами отца, но это не удавалось. Я знала, что он поможет мне, если только сумеет, но ещё знала и как немного у него осталось власти. И опасалась, что попытка воспользоваться даже такой малой властью обернётся против него и против меня. В подобном состоянии я и думать не могла, чтобы заснуть. Лишь сидела в отцовском кресле и считала часы до его возвращения.

И вот, где-то между полуночью и рассветом, дверь отворилась, и вошёл отец. Он утомлённо рухнул в кресло напротив моего и долгое время смотрел на меня, ничего не говоря. Его поведение наводило ужас. Я была уверена, что это — признак некоего грандиозного бедствия. Я умоляла его рассказать, что же произошло. И вот, тусклым и безжизненным голосом, отец поведал мне, что Омброс мёртв.

Пока я слушала в поражённом молчании, отец рассказывал, что случилось. Он решился разделаться с Омбросом ещё до того, как оставил меня. Он понимал, что лишь смерть может помешать Омбросу увидеть, как его желания осуществятся. Поэтому отец решился убить Омброса и собрал отряд верных людей для помощи в этом деле. Но даже с вооружённым отрядом под рукой, отец не надеялся одолеть сразу Омброса и Намброса вместе. Поэтому он подождал, пока Намброс не выйдет из покоев своего отца, направляясь на свидание в парадном зале, и в одиночку вошёл к Омбросу. А, покончив с Омбросом, отец повёл своих людей в парадный зал, чтобы отыскать Намброса и довершить начатое.

Тут я спросила у отца, отчего, если Омброс и Намброс мертвы, он всё ещё настолько мрачен и печален. Тогда он ответил, что Намброс не погиб. Его не нашлось ни в парадном зале и нигде во дворце. Несомненно, он получил какое-то предостережение об опасности и спасся, пока оставалось время.

Я не видела причин над этим печалиться. Если Намброс и не мёртв, то с успехом изгнан из нашей жизни и впредь можно его не опасаться. Но отец не разделял моего оптимизма. В бегстве Намброса ему чудилось собственное окончательное поражение. Недостаточно было убить лишь одного Омброса. Замысел отца зависел от смерти их обоих. Он сделал свой ход и проиграл. Понимал, что проиграл. И фаталистически погрязал в этом знании, ожидая, когда Намброс вернётся.

И, разумеется, тот вернулся. На третье утро после смерти Омброса он явился ко мне, прямо сюда, в мои покои. Увидев его, я пришла в ужас, ибо понимала, как мало милосердия осталось в нём после произошедшего три ночи назад. Но он вёл себя так, будто тех событий вовсе не было.

Намброс умолял о прощении за то, что вторгся в моё уединение. К этому его вынуждали обстоятельства. Ночью мой отец занемог и, до его полного выздоровления, Намброс взялся управлять дворцовым хозяйством. Он выразил сожаление, что меня не допускают к отцу, но тот чересчур болен, чтобы принимать посетителей. Впрочем, я могу быть спокойна, узнав, что отец под надёжным присмотром, ведь за ним ухаживает сам Омброс и не отойдёт ни на шаг, до тех пор, пока он не поправится.