Инкубы (ЛП) - Ли Эдвард

Но ничего не произошло. Образ остался без изменений.

А как насчет фантазий или страстей, которые еще не проявились? Она представила пенис Марзена у себя во рту, его теплые и большие яички в своей руке. Она представила, как Жиль прижимает ее колени к плечам и проникает в нее, наполняя влагой ее лоно. Она представила себе Хороноса.

Разочарование застряло у него в горле.

- У вас ничего не получается, мисс Полк. Наверное, я ошибался на ваш счет.

Он, должно быть, увидел страдание на ее лице. Она не могла придумать ничего другого, что могло бы помочь ей воссоздать свой образ. Теперь она никогда не сможет писать эту картину. Она подумала, что все, хватит.

"Ты неудачница, так что уходи. Ты не художница, ты только притворяешься - ты фальшивка. Ты не видишь, ты даже себя не видишь. Бросай все это дело. Возвращайся к Джеку, найди нормальную работу, живи нормальной жизнью. Что хорошего в художнице, которая не видит дальше собственного носа?"

- Попробуйте еще раз, - сказал Хоронос более мягко. - Посмотрите глубже. Если вы представите себе свое законное место в сновидении, образ преобразится в то, каким он должен быть, чтобы его создать. Попробуйте еще раз.

Она продолжала стоять, запрокинув голову и крепко зажмурив глаза. Ей хотелось убежать. Ей хотелось схватить свою одежду, найти Джинни и убраться к чертовой матери из этого сумасшедшего дома с иностранными шпильками, карнавальными зеркалами и философией помешанных на искусстве.

"Но... попробуй еще раз", - подумала она.

Сон черный, но она в нем яркая: она почти светится от явной чистоты своей плоти. Это черный грот, какая-то подземная трещина в ее сознании. Она кого-то ждет. Это ключ к разгадке. Тот, кого она ждет, преобразит ее образ. Она найдет свое воплощение в признании своей страсти, а не в фантазиях или прошлом сексуальном опыте. Настоящая страсть. Страсть, которая выходит за рамки. Она знает одно: тот, кто ждет ее, - ее страсть.

Пустое черное пространство грота наполняется жаром. Неровные стены начинают окрашиваться, языки колеблющегося оранжевого света становятся ярче. Из ничего возникает горящий человек, человек, созданный из пламени. Огненный любовник.

Она видит его. Его тело прекрасно и соткано из миллионов крошечных точек пламени. Он шипит. Его большие, четко очерченные гениталии пульсируют для нее, возбуждая. В его пылающих глазах она видит всю страсть истории.

Затем она видит себя. Она - нечто большее, чем она сама. Великолепие ее страсти превосходит ее плоть. В этой яркой, жаркой нереальности она сейчас более реальная, чем когда-либо была или могла бы быть. Ее дух теперь соединяется с ее плотью. Это сделало ее величественнее, красивее, правдивее и реальнее, чем все ее мирские качества.

Она выгибает спину. Ее руки поднимаются, а из глаз сочатся слезы.

- Я вижу это! - хнычет она.

- Да...

Пылающий мужчина приближается к ней. Близость всей этой страсти доводит ее до состояния экстаза. Она кончает, покачиваясь, почти крича от блаженства.

Огненный любовник берет ее за руку и уводит прочь навсегда.

* * *

Колени Вероники подогнулись, и она рухнула на гладкий зеркальный пол. Пот ручьями стекал с нее, а внизу живота пульсировала боль. Она попыталась подняться на четвереньки, но снова рухнула. Видение того, как она переносится в этот сон, лишило ее последних сил. На стекле остались следы пота.

Она перевернулась на спину. Ее мокрые руки потянулись к Хороносу.

Хороноса больше не было в комнате.

ГЛАВА 23

Сьюзен откинулась на спинку своей плюшевой кровати и потянулась, как кошка. У желания была причина - насытиться, так почему же она должна чувствовать себя плохо? Двое молодых людей управляли ею с обеих сторон; она чувствовала себя королевой на ложе из перин, а эти двое были ее сексуальными рабами. Они были неотразимы. Она не стеснялась оставлять свет включенным.

- Мы хотим тебя видеть, Сьюзен, - сказал тот, что с короткой стрижкой.

- Прекрасно, - сказала она.

Она тоже хотела их увидеть. Лучший секс должен утолять все чувства, как лучшая поэзия.

Они пристали к ней в "Подземелье". Она немного поболтала с Крейгом, за которым ухаживала несколько месяцев. Как обычно, он вежливо отклонил ее довольно прямолинейное предложение.

- Знаешь какого-нибудь хорошего сантехника, красавчик? - спросила она. - У меня есть дренаж, который нужно почистить.

Крейг любезно дал ей местный номер телефона сантехнической компании. Впрочем, это не имело значения. Настойчивость всегда окупалась. В один прекрасный день она затащит его великолепную задницу в постель, а потом покажет ему, на что способна настоящая женщина. Да, сэр, она отсосет ему яйца прямо через дырочку в его набалдашнике.

А еще был этот пышнотелый полицейский Джек. Бедняга поглощал одну порцию виски за другой. Она слышала, что он был полицейским из окружного отдела по расследованию убийств, который был на мели. Выглядел он дерьмово: мятые брюки, рубашка и галстук в кофейных пятнах, а волосы длиннее, чем у Иисуса. Ровно в одиннадцать он упал лицом вниз на стойку бара. Крейг и еще один охранник вынесли его.

Как раз в это время Сьюзен собиралась уходить.

"Чертовски хорошо, что я этого не сделала", - подумала она и хихикнула, когда мизинец скользнул в ее анус.

Потому что именно в этот момент вошли Фрау и Филип.

Откуда у таких молодых парней деньги на такие костюмы? Эти двое были одеты по максимуму. Судя по их акценту и манерам, Сьюзен сделала вывод, что это были папочкины сынки из богатой Европы. К этому времени Сьюзен уже слышала все фразы о том, как можно подцепить в баре. Эти парни, однако, нашли что-то новенькое.

- Мисс, - сказал тот, что повыше, - возможно, вам будет трудно в это поверить, но у меня есть экстрасенсорные способности.

Они стояли по обе стороны от нее, улыбающиеся и красивые в своих отутюженных итальянских костюмах.

- О, да? - с вызовом спросила она. - Расскажите мне что-нибудь о моей жизни.

- Вы поэтесса, - сказал он.

Она была ошеломлена. Это было правдой. Она увлекалась поэзией со времен колледжа, и даже опубликовала несколько своих работ. Большая часть ее произведений была явно заимствована у Энн Секстон (Сьюзен предпочитала думать об этом как о подражании), в них были строфы свободного стиха, в которых описывалось обретение себя через сексуальность. Она верила, что секс - это сила, и ее стихи описывали эту силу, часто весьма недвусмысленно. Ее любимая книга называлась "Женская утилитарная коронация в знании", которая была опубликована вместе с другими в "Литературном обозрении Тейта".

- Я - Фраус, - сказал он. - А это мой друг Филип. Он тоже поэт.

Сьюзен сразу же нашла их очаровательными, этих двух красивых, обходительных мальчиков. Они проговорили два часа о теологии, поэтической динамике и философии секса. Филип утверждал, что его работы публикуются в известных европейских журналах по искусству "Городской металл" и "Дисгармония".

- О чем ты пишешь? - спросила Сьюзен.

- О красоте женщин.

- Что?

- Красота женщин.

"Хм-м-м", - подумала она.

- А ты? Чем ты занимаешься?

- Я занимаюсь скульптурой, - сказал Фраус. - На ту же тему.

- Женщины позируют тебе?

- Не в традиционном смысле. Я не создаю скульптуру, глядя на модель. Моими моделями должны быть женщины, которых я любил. Я создаю скульптуру, основываясь на воспоминаниях о прикосновениях, на том, чего касались мои руки в порыве страсти.

Их подход освежил ее. Ну и что, если это было фальшиво? Это было по-другому и уникально. Она выпила "Кардиналз" за их триалог творческих инсинуаций. Они пили пиво под названием "Патрицианс", которое было безалкогольным. Когда она спросила об этом, Фраус ответил:

- Никто из нас не употребляет алкоголь. Творческий дух быстро портится из-за оскверненной плоти.