Бисквит - Сонми Ким

Тем временем Хёджин уже мчалась обратно, размахивая запасным ключом. Какая она все-таки шустрая.

– Мужчина! Я принесла запасной ключ! А теперь явите мне свой прекрасный лик, – сказала она и приставила ключ к скважине. В ту же секунду дверь распахнулась изнутри. В глазах мужчины промелькнуло недоверие. Только сейчас я заметил шрам на его подбородке, похожий на след от ножа. Хёджин, перекинув биту из левой руки в правую, спросила:

– Вы что, сюда приехали на машине времени? Как в наше время можно искать кровать в таком храме знаний, как учебное кафе, а?

– Вывеска меня запутала… – ответил он уже гораздо тише и спокойнее, чем когда ругался. Видимо, ему стало трудно дышать, и он несколько раз оттянул ворот поло, растягивая его еще больше.

Хёджин наконец-то опустила бейсбольную биту. Из-за моей гиперчувствительности к звукам я отчетливо услышал, как мужчина сглотнул.

– Вы же еще школьники? Верно?

– Я тут работаю, – Хёджин уверенно ответила не в тему на заданный вопрос.

Мужчина явно хотел высказать недовольство, но, видимо, осознав, что вокруг было слишком тихо, решил промолчать. Он молча прошел мимо меня и направился к лифту.

– Подождите! – сказала Хёджин и схватила его за руку: от неожиданности тот дернулся. Порывшись в карманах своего спортивного костюма, она вытащила купюру в десять тысяч вон: – Вы же не воспользовались комнатой. Вот ваши деньги.

Мужчина замешкался, но я кивнул ему в знак того, что стоит принять возврат. Он взял купюру и, не сказав ни слова, зашел в лифт. Мы с Хёджин тоже решили покинуть коридор, где из комнат то и дело доносились покашливания, призывающие к тишине, и спустились по лестнице.

– Щедрая ты, вернула деньги такому скандалисту.

– По правилам, если клиент не воспользовался услугой, нужно вернуть деньги.

– А какое правило позволяет решать проблемы с помощью бейсбольной биты?

– Бедный мальчик, его так опекали в больнице, что он даже не знает, как устроен мир! Такие сейчас времена, мало кто уйдет, если их просто попросить об этом. Еще и из-за проблем с вывеской многие подростки помладше нашего путаются и начинают качать права, требуя алкоголь. Сплошная головная боль. Все почему-то считают, что раз платят деньги, то могут позволить себе все что угодно.

Я с легкостью представил, как Хёджин выгоняет школьников, требующих выпивку, пинком под зад.

– Кстати, а что ты собирался делать с антисептиком и водой?

Только тогда я осознал, что все еще держал в руках дезинфицирующий спрей и бутылку воды. Чтобы скрасить неловкость, я нажал на спрей и распылил его в воздух, Хёджин ударила меня по спине.

– А это еще что такое?

Горшок с растением в углу лобби, который еще недавно стоял вполне ровно, теперь был перевернут. Хёджин раздраженно топнула.

– Вот черт! Надо было сразу его прибить, а я ему еще и деньги вернула! Надеюсь, этого урода долбанет молнией насмерть!

По воле злого рока, а может быть, чего-то еще, через какое-то время Хёджин вновь столкнется с тем мужчиной. Как, собственно, и я сам. Если бы знал об этом заранее, то не позволил бы ему уйти так просто. Но откуда нам было знать? Мы ведь не боги.

Мне казалось, что Хёджин заклеймит меня предателем, если узнает, что я помог мужчине. Поэтому, сделав вид, что взял на себя инициативу, я принялся убирать перевернутый горшок.

– Все, готово. Уф, ну и денек, ужасно устал. Давай ключ от убежища.

– Молодец, можешь отдыхать спокойно до самого утра. Кафе откроется в одиннадцать.

– Мне завтра на занятия по английскому, не забывай.

– Знаю, но ты же их прогуляешь.

Она действительно знала обо мне всё.

– Закройся на замок перед сном.

Я махнул Хёджин рукой на прощание и зашел в лифт. Выйдя на пятом этаже, я поднялся по лестнице, открыл железную дверь и направился на крышу, где и находилось наше убежище. Просторная терраса с качелями, турником и даже горкой напоминала детскую площадку. Когда мы были еще маленькими, отец Хёджин обустроил убежище специально для нас, чтобы мы могли играть под присмотром. Поэтому здесь и осталось много старых игрушек и сооружений.

Наверное, покажется странным, что я, будучи таким чувствительным к звукам, мог спокойно находиться в убежище, ведь оно располагалось на крыше здания посреди шумного района. Когда я впервые оказался здесь, мне было настолько тяжело адаптироваться, что кружилась голова. Но со временем привык, и теперь все ограничивалось лишь небольшой головной болью. Иногда возникает ощущение, будто крыша становится совсем плоской, а иногда я вообще забываю, что нахожусь в центре города. Как будет сегодня? Поживем – увидим.

Я вошел в грузовой контейнер, выкрашенный в синий цвет. Внутри на столе лежали беруши и блютуз-колонка, а рядом с ними – записка:

Хёджин – самая заметная скрытая деталь в игре «Найди отличия» на картинке моей жизни. Она не сразу бросается в глаза, но становится первой, кого обнаруживают. Она та, кто, оставаясь в тени, указывает мне правильное направление, не давая сбиться. Именно поэтому я до сих пор очень сожалею, что втянул Хёджин в эту историю и позволил ей пострадать в тот день.

Глава 2

Шум переезда

События следующего дня сейчас мне кажутся полным абсурдом.

Я вышел из убежища прямо перед открытием кафе и вернулся домой, где мама собирала вещи в дорожную сумку. Неужели родители наконец-то решили развестись? Я уже давно понял, что рано или поздно каждый из них пойдет по жизни своим путем и обретет счастье, и не сильно удивился. Если бы меня спросили, с кем я хочу остаться, я бы ответил, что уже достаточно взрослый и мне пора становиться самостоятельным. Собравшись с мыслями, я окликнул маму, стоявшую ко мне спиной.

Однако, к моему удивлению, она обернулась с предвкушением на лице. Она сообщила, что сегодня мы всей семьей отправляемся в летний отпуск на остров Чеджудо, и попросила меня быстро собрать вещи на четыре дня. Удивительно, что после ссоры они решили не разойтись, а внезапно вместе уехать в путешествие. Я понятия не имел, чья эта была идея и каким образом возникла, но она явно была странной.

– Вы что, не разводитесь?

– О чем ты? Зачем нам разводиться? Все недоразумения решены.

Похоже, отцу вновь повезло, что мама его не бросила. Просто поразительно, какой же он везучий. Не знаю, наверное, я должен был сказать маме, что рад такому их решению. Но совместную поездку на Чеджудо я абсолютно точно считал катастрофой. Представил, как мы посещаем туристические достопримечательности, а отец каждый раз придирается ко мне и называет паршивцем. Это изнурило меня еще до начала путешествия.

Попытки отказаться наткнулись на бесконечные уговоры, что семейные поездки нельзя пропускать ни при каких обстоятельствах. В конечном счете мама решила позвонить отцу, чтобы заручиться его поддержкой. Из трубки тут же раздался разгневанный голос. Его грубые слова, которые я предпочел бы никогда не слышать, без особых усилий пронзали мои уши. Гиперчувствительный слух – действительно ужасная штука. Эта болезнь будто специально создана, чтобы наносить душевные раны. Мама украдкой взглянула на меня, неловко повернулась спиной и продолжила разговор по телефону. Я же, сделав вид, будто ничего не слышал, вышел на балкон.

Солнечные лучи играли на поверхности реки Ханган. Отец всегда гордился тем, что жил в квартире с видом на реку. Всем рассказывал, что с таким пейзажем наконец-то может насладиться покоем. Но на самом деле он упивался тонкой демонстрацией своего статуса, просто напоминая, где живет.

– Не стоило так говорить… – донесся смущенный голос мамы.

Я открыл окно – уж лучше надышаться выхлопами и испортить себе здоровье, чем слышать отца, который в очередной раз в разговоре с мамой назвал меня «твой паршивец». Шум механизмов раздался в воздухе раньше, чем дуновение ветра. К балкону этажом выше была аккуратно прикреплена лестница подъемника. Неужели кто-то переезжает? Я схватился за перила и взглянул вниз – у дома стоял грузовик службы перевозок. Для моего психического здоровья лучше было бы не возвращаться сегодня домой до тех пор, пока не разгрузят все коробки. Услышав, как женщина грубо окликнула водителя грузовика, я закрыл балконное окно.