Жатва. Том 1 (СИ) - Мичурин Артем

Магия будто почуяла, что лимит на души снят. Групповая цель в количестве пяти человек запульсировала красным. Происходящее вокруг стало похоже на изображение тепловизора — всё сделалось нечётким и схематичным, лишь эти пятеро светились алой сеткой сосудов на бесцветном фоне. Первые умерли тихо. Пять голов — пять инсультов. Но со следующими так уже не вышло. Массовое ухудшение здоровья сослуживцев вызвало подозрения у оставшихся свидетелей этой трагедии, в результате чего те потянулись за своим табельным оружием и принялись мельтешить, мешая сфокусироваться. Пришлось дать грязной магии полную волю. И та с благодарностью приняла её. Фонтаны крови брызнули из носов, ртов, ушей и глазниц. Вопли и хрипы возвестили лагерю о перешагнувшей его порог смерти. Стремительно покидающие меня силы вернулись с торицей, как только Волдо высыпал мне в ладони пригоршню свежесобранных душ. Десять за раз. Это было... Великолепно. Силы не просто вернулись, они переполняли меня, рвались наружу, движимые поиском новых жертв. И их было не удержать. Лагерь забурлил от пролитой крови. Опомнившихся недоумков буквально рвало бешеным напором, брызги и ошмётки тел летели, как шрапнель из направленных во все стороны мясных стволов. Я шёл вперёд, почти на автомате переводя гарнизон из встревоженного состояния в полужидкое и поглощая души горстями. По мне текло, под ногами хлюпало, я спотыкался о трупы, не различая их среди алого болота, но продолжал двигаться дальше, подпитываемый теми, кого убил, как чёртов комбайн, молотящий соляру и закачивающий её в свой бездонный бак. Остановился я лишь тогда, когда единственной живой душой поблизости остался Волдо. Его бежевое платье с белыми оборками стало полностью красным, как и лицо. Белки глаз светились на багровом фоне, а вытянутые вперёд руки держали последнее подношение.

— Больше никого?

— Никого.

— Сколько их было?

— О... Около с... Сорока, — выговорил пацан, заикаясь.

— Что ж... — оглядел я убранное поле. — Нас ждут великие битвы за урожай.

Глава 31

Странно… За свою противоестественно долгую трудовую жизнь я отправил в небытие сотни человек. Я убивал их из огнестрела, холодняком, бывало, что и голыми руками, даже зубами, взрывал, сжигал, топил, хоронил живьём. Но я всегда прилагал для этого усилия — от лёгкого нажатия на спусковой крючок до напряжённого вырывания кадыка. Я всегда знал, скольких убил, и счёт редко шёл на десятки за раз. Но сорок, чёрт подери… Сорок! А я даже пальцем для этого не пошевелил. Я буквально сеял смерть и пожинал души одной лишь силой… Мысли? Воли? Или какой-то совершенно иной новой сущности, превратившей меня в своего носителя, в удобный ей сосуд, в инструмент, эффективно забивающий гвозди в некую конструкцию, масштабов которой и вообразить не может?

Волдо был молчалив. Он сидел возле ручья и с мрачным видом застирывал своё перекрашенное в полевых условиях платье.

— Брось, — посоветовал я. — Его не спасти.

— Оборки стали розовыми, — пробубнил пацан, продолжая тереть. — А само… Да, будет пятнами, но особо в глаза не бросается, коричневатое такое. Нормально.

— Эй. Ты в порядке?

— Вы о чём? — обернулся Волдо, будто и в самом деле не понимая вопроса.

— Готов продолжать?

— А у меня есть выбор?

— Конечно.

— Как у женщин с вашего плаща? Нет, я не ною. Я прекрасно понимаю, что всё пойдёт по нарастающей. Уже пошло. Я лишь хочу быть чуть в стороне от этого. Немного сбоку, — сдвинул он ладонью свой невидимый аватар, — от вашего пути.

— У меня для тебя кое-что есть, — сунул я руку в карман. — Подойди.

Волдо положил платье на камень и встал:

— Да?

— Подкрепись, — протянул я ему душу Зигфрида фон Ройтера.

— Чьё это?

— Того парня, из-за которого нас ищут.

Глаза Волдо округлились, будто случился непоправимый конфуз.

— Я не могу.

— Ещё как можешь. Ты заслужил. Кроме того, от неумехи мне мало проку. Пора учиться стоять за себя.

— Я никогда… — боязливо принял он душу из моих рук.

— …ничего слаще мамки не пробовал, — закончил я за него. — Знаю, переход, мягко говоря, не плавный. Но ты уже большой мальчик, пора и ложку брать побольше. Не ссы, она чистая.

— Уверены?

— Так сказала Арабель, а ей, как мы недавно выяснили, можно верить в подобных делах. Ну же, смелее.

Волдо возбуждённо продышался, закрыл глаза и прижал кулак с душой к груди. Красноватое сияние вспыхнуло промеж пальцев и заструилось по скорчившемуся в спазмах телу. Пацана нешуточно затрясло, он повалился набок и принял позу уебашенного током эмбриона. Впрочем, лихорадило его недолго, и вскоре он неловко поднялся на ноги, ощупывая себя:

— Как я выгляжу? Есть изменения?

— Да, — не стал я врать, — запылился немного.

— А тело, лицо…? Я слышал, при поглощении большой души случаются метаморфозы.

— Жаль тебя расстраивать, но ты всё такой же нескладный конопатый дрищ.

Волдо закончил себя лапать и нервно усмехнулся.

— Меня устраивает.

— Возьми меч, — кивнул я на наш арсенал.

Волдо глянул с будто бы предостерегающим прищуром, подошёл к поклаже, бросил мне полученный от Салазара холодняк, а сам взял рапиру Ройтера и тут же совершил ею несколько кистевых движений, да так ловко, словно прорубал себе путь этим клинком ещё выходя из утробы.

— Руки-то помнят, — подметил я.

Пацан улыбнулся и встал в стойку.

— Ну что, малец, — размял я плечо, шагая вокруг изготовившегося к бою «противника», — думаешь, способен дать отпор?

— А вы проверьте, — ответил он спокойным и твёрдым голосом.

— Хм. Береги голову, остальное починим. И обрати внимание на свою переднюю ногу, она…

Улучив момент, когда Волдо опустил взгляд, я атаковал, резко и без подготовки. В первые мгновения пацан слегка стушевался, однако быстро взял ситуацию под контроль и, не без труда, но парировал мои выпады.

— Неплохо, — продолжил я нарезать круги. — Доволен собой?

— Кажется, у меня встал, — признался Волдо.

— Понимаю. Близость смерти возбуждает.

Сделав шаг против своего кругового движения, я провёл два низких выпада и разразился длинной серией, после чего так же внезапно отступил и тут же повторил атаку:

— Не забывай дышать. Почувствуй ритм. Ты слишком сконцентрирован на…

Пока я болтал, Волдо вдруг передумал отсиживаться в обороне и ринулся в атаку, да так резво, что мне едва удалось отбить шквал его летящих по разным этажам ударов.

— Порядок? — спросил он, закончив. — Кажется, вы слишком сконцентрированы… На себе.

Каков наглец. За такое следует наказывать. Я прерывисто задышал, эмитируя усталость, и опустил руки. Подобное поведение «жертвы» подстегнуло молодого выскочку, и он снова атаковал, но на сей раз получил отпор, на который не рассчитывал. Поймав оппонента на противоходе, я совершил удачный выпал и погрузил клинок чуть ниже правой ключицы, после чего сделал два быстрых шага вперёд и загнал меч в наглеца по самую гарду.

— Концентрируюсь лишь на важном. Порядок?

Прорычав что-то неразборчивое, Волдо собрал силы в кулак и, безо всякого пиетета ухватив меня левой рукой за морду, надавил большим пальцем на глаз, из-за чего я отшатнулся, и конопатая сволочь сорвалась с крючка. Быстро отступив, он перебросил рапиру в левую руку и принял оборонительную стойку.

— Ты теряешь кровь, — указал я на проколотое плечо, проморгавшись. — Думаю, пора заканчивать.

— Вы же хотели увидеть меня в бою. А в бою всякое случается. Продолжим.

— Просто не хочу, чтобы ты грохнулся и расшиб башку о камень…

— …как Люси, — закончил за меня Волдо, усмехнувшись. — Любите выводить противников из себя?

— Больше злобы — меньше осмотрительности.

— Ну, свою убийцу вы взбесили основательно. Помогло?

— Да, язык у тебя острый. Может, как закончим, яйца мне побреешь?

Я быстро сблизился и запустил шквал ударов, намереваясь вывести из строя и вторую руку острослова, в процессе чего глупо попался на финт и едва не лишился оружия.