Инкубы (ЛП) - Ли Эдвард

Даже в темноте его глаза явно светились неуверенностью.

Она провела руками по его груди.

- Ты можешь притвориться, - сказала она.

- Что ты...

- Ты можешь представить, что я - это она.

Он поднял глаза.

- Ты можешь представить, что я - Вероника.

- Нет.

- Ш-ш-ш... - она взяла его руки и положила себе на грудь. - Представь, что я - Вероника. Назови меня ее именем.

- Нет. Это причинило бы тебе боль.

Она наклонилась и поцеловала его.

- Я Вероника.

Она поцеловала его снова, и он ответил на поцелуй. Она протянула руку и ощупала его.

Было ли это так фальшиво? Что еще она могла для него сделать? Конечно, это была фантазия, которая к утру превратится в пыль, но в качестве подарка, пусть всего на одну ночь или всего на мгновение, она могла вернуть ему частичку прошлого, которое он потерял. Она задумалась над иронией. В некотором смысле, это был суррогат, не так ли? Это было превращение. Она менялась местами с кем-то другим, ради него.

Теперь она целовала его более пылко, более влажно. Его член был горячим и твердым.

- Я Вероника, - снова прошептала она. - Займись со мной любовью, Джек. Займись со мной любовью, как раньше.

Она снова легла ему на живот и ввела его в себя. Это ощущение почти потрясло ее, когда она внезапно оказалась поглощенной его плотью. Должна ли она тоже притворяться? Должна ли она притвориться, что Джек был ее погибшей любовью? Такая мысль никогда не приходила ей в голову. Для Фэй он был тем, кем был на самом деле. Он был Джеком.

- Я Вероника, и я все еще люблю тебя.

Тогда он позволил фантазии завладеть им. Он сдался.

- Я тоже люблю тебя, Вероника, - прошептал он.

Он перевернул ее на кровати, медленно входя и выходя из нее. Она одновременно обхватила его ногами и руками. Ей нравилось ощущать его тяжесть на себе, и это ровное движение окутывало ее тело. Теперь она дрожала, когда медленные, точные толчки становились все более сильными.

Казалось, приближающийся оргазм витал над ней, наблюдая за ней. Он застонал ей в ухо, когда она сжала его своими ногами.

- Я все еще люблю тебя, Джек, - прошептала она и снова сжала его так сильно, как только могла, и затем восхитительное напряжение в ее чреслах ослабло, и она кончила, и еще одно сжатие, и он тоже кончил, изливая нежный жар в ее лоно, шепча что-то, неразборчивые нежности, и когда все было кончено, он вложил в нее последние силы, прошептал:

- Вероника... - и поцеловал ее.

Она подарила ему свой подарок. Ей хотелось бы подарить ему что-то более настоящее, но что еще оставалось? Это было все. Она будет дарить ему это снова и снова, столько, сколько он захочет. Она будет для него кем-то другим всю ночь, и...

- Вероника, - снова простонал он.

И она не позволила себе заплакать.

ГЛАВА 30

Творчество часто приходило к ней в состоянии транса, когда она с помощью самогипноза извлекала осознаваемые вещи из подсознания. Вероника думала об этом как о завесе, которую приоткрывала чистая, необузданная энергия ее музы. Часто она ничего не помнила о том, как провела день...

Как сейчас.

- Боже мой, - прошептала она про себя. - Я... С меня хватит.

Картина была закончена.

Она лежала перед ней на наклонном столе - декупаж из сочетания мрачновато-темных и ярко-красочных цветов.

"Экстаз пламени, - размышляла она. - Огненный любовник".

Полотно вобрало в себя все, что она знала как художница: рельефную абстракцию фона и его объемность, штриховые детали грота. Она воссоздала себя, используя фотореалистичные техники, смешанные с бракским экспрессионизмом. В своей сверкающей наготе она выглядела настоящей, и в то же время более чем реальной, больше, чем она сама. Она изобразила не только свою плоть, но и свой дух.

Горящий человек стоял рядом с ней, колеблясь между ярким пуантилистическим огнем и кубистической геометрией. Что-то скрывалось за его огненной красотой, что-то, чего она никогда не видела во снах. Возможно, плоть. Плоть, обретшая совершенство в огне.

Вероника не могла отвести взгляд. Картина, которую она создала, захватила ее. Она смотрела на точку пересечения, где ее собственная рука соединялась с рукой горящего человека. Это было центральной точкой картины, ее тематической связью. Это было нечто большее, чем просто соединение двух существ. Это было слияние идеалов и духа, желания и страсти. Это было слияние миров.

- Вы закончили.

Внезапный голос заставил Веронику обернуться. В дверях стоял Хоронос, одетый в белое, с волосами, сияющими, как свет.

- Я пока не готова к тому, чтобы вы это увидели, - сказала она.

- Я понимаю. Ваши коллеги тоже закончили свои проекты. Возможно, завтра вы все покажете свои творения.

- Хорошо, - ответила она. Несмотря на то, что сейчас она смотрела в сторону, картина, казалось, не давала ей покоя, как будто ревновала к ее вниманию. - Это было забавно. Я почти ничего не помню за весь день. Я как будто проснулась, а картина была готова.

Глаза Хороноса, казалось, заблестели, когда он посмотрел на нее.

- Зов сестер Небесного источника, - сказал он.

"Данте, - вспомнила она. - Муза".

Но он был прав. Эта сосредоточенность на творчестве ощущалась как высшее состояние сознания.

Хоронос продолжал, словно говоря что-то над собой или обращаясь к невидимому существу. - Мисс Полк, между телесностью художницы и ее духом существует синергия. Сочетание того и другого является высшим достижением. Большинство художников проводят свою жизнь в поисках этого мостика между телом и разумом. Большинство из них лишь прикасаются к нему. Но великие художники живут в нем, становятся с ним единым целым. Как и вы.

- Откуда вы знаете? - возразила она. - Вы даже не видели этого.

- Мне не нужно этого видеть, чтобы увидеть ваш триумф. Все, что мне нужно, - это видеть вас, - слова поплыли сами собой. - Я вижу это по вашей ауре.

Вероника не верила в ауры. Это был просто способ Хороноса сказать ей, что ее счастье очевидно.

- У вас прекрасная аура, - сказал он. - Такова сила созидания, такое благословенное состояние, да?

- Да, - сказала она, не совсем понимая почему.

Но это было так. Это было благословенное состояние.

- Я очень горжусь вами.

Внезапно ей захотелось заплакать. Неужели его одобрение так много значило для нее? Все, что она знала, это то, что впервые в своей жизни она почувствовала, что действительно добилась успеха, и знала, что обязана этим ему. Она попыталась взглянуть на него объективно. Ему, должно быть, было за пятьдесят, но мудрость, накопленная за все эти годы, сохранила его молодым в другом, более правдивом смысле. Он был красив - она не могла этого отрицать. Он был красив и тогда, когда она впервые увидела его в галерее. Ее влечение к нему не ослабевало так долго. Возможно, она чувствовала себя неполноценной или недостойной. Вот и все. Она чувствовала себя недостойной такого знающего человека. Но теперь она хотела его. Она хотела, чтобы он подошел к ней прямо сейчас и занялся с ней любовью, чтобы проник в нее до основания ее творения.

Она начала подниматься.

- Нет, - сказал он. Он знал. Он знал, чего она хотела. Было ли ее желание таким очевидным? - Мне все еще нужно кое-что обдумать. Я прав?

- Вы всегда правы, - сказала она.

- Я вас покину, но сначала у меня есть вопрос.

Она снова села, выжидающе глядя на него.

- Мы говорим о превосходстве, не так ли? Не просто великое, а выдающееся искусство.

- Я...

- Мисс Полк, каждый может создать произведение искусства, которое будет иметь успех. Но лишь немногие могут создать произведение, которое...

"Воплотится", - она это знала.

Ему даже не нужно было этого говорить.

Его голос потемнел.

- Мисс Полк? Ваша картина воплотилась?

Она дрожала.

- Да. Она воплотилась. Я знаю, что это так.

Это был первый раз, когда она по-настоящему увидела, как он улыбается. Только слабые, если не саркастические, полуулыбки, всего лишь жесты улыбки. Но это... Теперь он улыбался ей, радуясь ее славе и счастью. От его улыбки она почувствовала себя залитой солнечным светом.