Гаст (ЛП) - Ли Эдвард

- Нет! - закричал Колльер.

Она энергично втирала ладонь со спермой в розовые складочки, сперматозоидные пальцы извивались в глубине канала.

- Нет! - снова закричал он, да так громко, что его услышала, наверное, половина гостиницы. Накинув халат, он бросился в коридор, пронесся по нему и ворвался в ванную.

Свет горел, но...

Лотти не было.

Он услышал несколько приглушенных ударов. Перегнувшись через перила лестничного холла, он увидел голую Лотти, исчезающую в своем крыле.

"Сука снова это сделала. Она украла мою сперму!"

Он протер глаза от раздражения.

"Боже мой, она же так залетит..."

Когда Колльер повернулся к своей комнате, он заметил лицо, выглядывающее из одной из дверей. Женщина в закрученных бигудях.

- С вами все в порядке, мистер Колльер? Я слышала крики.

Это была женщина из Висконсина, ее ужасные сиськи - скорее всего, специально - наполовину вывалились из халата.

- Извините, - пролепетал Колльер. - Я... видел плохой сон. Простите, если потревожил вас.

Хитрая ухмылка.

- Может, мне зайти?

Колльеру было уже все равно.

- Нет, спасибо. Я просто заметил дыру в стене, - и он проскользнул обратно в свою комнату.

Он вернулся в постель, отвращенный, измученный и не способный больше размышлять о последних абсурдах.

"Ложись спать. Завтра тебе нужно идти в церковь..."

Усталость и беспокойство засасывали его в сон...

(III)

Когда солнце садится, ты замечаешь человека, висящего с веревкой у него на шее. Это первое, что ты увидела, когда свернула за угол у подножия холма...

Потом ты моргаешь и снова становишься маленькой девочкой.

Твой дух трансформировался. Тебя зовут Гарриет, и ты знаешь это, потому что прочитала в дневнике своей матери, который вела в течение пяти лет после ее смерти. Ты помнишь: когда тебе было семь лет, ты вернулась со сбора бойзеновых ягод в лесу и увидела, как индейцы срывают с нее одежду. Она кричала, а индейцы по очереди ложились на нее и смешно двигались. Они отрубили ей макушку большим лезвием, а потом сняли скальп. Ты была в ужасе, но знала, что должна вести себя очень тихо. Ты оглянулась в поисках отца, но быстро увидела, что индейцы сделали то же самое и с ним. После этого один индеец отрезал и ту штуку между ног твоего отца и надел ее на шнур на его шее; на шнуре были штуки многих мужчин. У другого индейца был кривой французский нож - ты знала, что он французский, потому что у твоего отца был точно такой же. Однажды он сказал тебе, что он достался ему от собственного отца, который убил много индейцев на войне, давным-давно. На той войне французские солдаты раздали много таких ножей индейцам и платили им за части, которые они отрезали у колонистов.

- Французы - дьяволы, Гарриет, - сказал тебе однажды отец. - Хуже, чем индейцы, а твой дедушка, скажу я тебе, убил много и тех, и других. И получил за это медаль, которую ему вручил лично Джордж Вашингтон, который тогда еще не был полковником...

Ты никогда не понимала, что значит получать медали за убийство индейцев и французов. Но как бы то ни было, сейчас этот индеец с помощью ножа срезал мех между ног твоей матери вместе с кожей и положил его в мешок.

Потом индейцы сожгли лагерь, но тебя они так и не поймали.

Ты оказалась в местечке под названием Территория Огайо, и это случилось в 1847 году. Ты думала, что замерзнешь до смерти той зимой, но тебя нашли федеральные солдаты и забрали с собой. Они отвезли тебя на юг. Ты жила в повозке с припасами, и в твои обязанности входило стирать одежду солдат, а ночью они все заходили в повозку и по очереди ложились на тебя и забавно двигались, как индейцы делали это с твоей мамой. Ты тогда мало что понимала, но помнишь, как однажды ночью два вонючих солдата спорили.

- Мы должны прекратить это. Если нам не повезет, она забеременеет еще до того, как мы доберемся до Роана, и тогда нас прикончат!

- Беременна! - смеялся другой солдат. - Да у нее между ног ни волоска. Эй, девочка, сколько тебе лет?

- Семь, но почти восемь, я думаю, сэр, - ответила ты.

- Видишь, Уайлер? Они не могут забеременеть так рано. Мы можем трахать ее сколько угодно...

Вот так все и происходило. Ты привыкла к этой части. От солдат всегда ужасно пахло, но они давали тебе еду и почти все время оставляли в покое. К весне они прибыли на армейский пост в Теннесси под названием Кэмп-Роан.

Там ты жила со множеством детей, чьи родители были убиты во время различных индейских войн или умерли от болезней. В основном это были овдовевшие женщины, которые учили тебя шить, готовить, дубить шкуры и выполнять любые другие обязанности, которые требовались в лагере. Эти женщины также учили тебя читать. Именно тогда ты смогла прочитать в мамином дневнике о своем имени.

- Уолтер хотел назвать нашу замечательную малышку Гарриет в честь президента Уильяма Генри Гаррисона, героя Типпеканоэ. Он будет самым лучшим президентом, который у нас когда-либо был, - всегда говорил Уолтер, - и это будет удачей - назвать нашу прекрасную дочь в его честь.

По крайней мере, твоя удача длилась дольше, чем удача президента Гаррисона. Он умер в первый же месяц пребывания на посту.

Поскольку в лагере были календари, ты всегда знала, какой сегодня день. В свой шестнадцатый день рождения ты тайком ушла из лагеря и больше не возвращалась. Ты очень исхудала, питаясь кореньями и ягодами, но в конце концов тебя приютил угольщик. Это был странный маленький человек, который жил в хижине из дерна и почти не говорил по-английски - он был из какого-то странного места под названием Германия. Ты готовила ему еду и шила одежду, а он целыми днями рубил дрова и превращал их в уголь, чтобы продать кузнецам. Он всегда был весь в саже. Каждую ночь он, как и солдаты, вставлял в тебя свою штуку, но при этом учил тебя, как делать с его штукой и другие вещи, используя твой рот. Тебе пришло в голову, что все, для чего мужчинам нужна женщина, - это для того, чтобы из их штук выходила эта сопливая белая жижа. Видимо, у тебя это хорошо получалось, потому что иногда он привозил тебе маленькие подарки из соседнего городка "Три дороги", где продавал древесный уголь. Несколько раз ты беременела, но ребенок обычно умирал в животе и выходил раньше срока, но однажды он выжил, и ты была вне себя от счастья. К тому времени ты уже понимала, что с беременными женщинами такое случается чаще всего, поэтому родить живого ребенка было большим подарком. Ты назвала ребенка Генри, в честь президента Уильяма Генри Гаррисона, и, возможно, это была плохая примета, потому что через неделю немец отвез ребенка в город и продал его паре, которая только что потеряла своего. Они дали немцу тридцать долларов, большой мешок муки, новенькую чугунную сковороду и поросенка.

В ту ночь ты убила немца за то, что он продал твоего ребенка. Он заснул после того, как ты с помощью рта заставила белую массу вытечь из него, а затем ты разбила ему голову сковородкой. Ты похоронила его в огромной куче пепла, отпустила свинью и ушла. Ты не знаешь точно, сколько тебе было тогда лет, но, вероятно, около девятнадцати, потому что жена охотника, которую ты встретила на дороге в город, сказала тебе, что это был 1859 год.

Ты не знала, насколько красива. Ты не видела зеркала со времен лагеря. Когда ты добралась до города, тебя приютила веселая толстая женщина по имени Белла. Ты была грязна и покрыта угольной сажей. Она энергично мыла тебя в ванне, приговаривая:

- О, Боже мой, разве ты не самое ценное, что когда-либо здесь было!

Это было деревянное двухэтажное здание, о существовании которого ты даже не подозревала, а перед входом висела распашная вывеска с надписью "У БЕЛЛЫ". Там было много других девушек, которые не выглядели очень счастливыми, увидев тебя. Когда ты размозжила голову глупому немцу, ты взяла тридцать долларов, которые он получил за Генри, плюс еще деньги, которые он получил за уголь, но их забрала Белла.