Инкубы (ЛП) - Ли Эдвард

- О, но, Джинни, ты сэкономишь столько времени!

- Меня не интересует экономия времени, меня интересует создание произведений искусства, - отвечала она.

- О, но, Джинни, все это записывается на диск! Когда закончишь, просто нажми кнопку печати! Лазерная печать! 256 гб оперативной памяти! Жесткий диск на 20 гигабайт! Как ты можешь жить без него?

- Я не собираюсь продавать свою музу технологиям, - говорила тогда Джинни, и, если они продолжали в том же духе, она вежливо указывала на то, что ее книги разошлись миллионными тиражами, в то время как их - тысячными.

Другими словами, Джинни до смерти надоело слушать о гребаных компьютерах.

Ее рассказ назывался "Страстный". После восьми часов работы над книгой у нее возникло ощущение, что она восемь часов работала в дороге; она докажет это позже. Она спустилась вниз, моргая от усталости. Уже было начало десятого, начинало темнеть. Внизу никого не было. Джинни заглянула к Веронике и обнаружила, что та крепко спит. Что касается Эми Вандерстин, то Джинни не видела ее со вчерашнего дня.

Она вышла на заднее крыльцо и закурила. Сигарета после прочтения рассказа лучше, чем сигарета после секса. Шум прибоя убаюкал ее, как дурман, и она мечтательно подняла глаза к небу. Звезды казались прекрасными светящимися россыпями; луна висела низко. С тех пор как она приехала сюда, с тех пор как встретила Хороноса, она находила красоту повсюду, куда бы ни посмотрела. Она видела чудеса. Ее зрение никогда раньше не показывало ей ничего подобного.

Она вернулась на кухню и разогрела в микроволновке корейскую лапшу, которая показалась ей пресной. Она поискала на полке со специями что-нибудь, чем можно было бы приправить ее. Карри. Молотый перец чили. Мелко нарезанный красный перец. Однако под полкой стояла банка без этикетки. Джинни открыла ее и понюхала. На вид это был сахарный песок, но когда она попробовала его кончиком пальца, то не почувствовала никакого вкуса.

- Попробуй, - посоветовал Жиль, который неторопливо зашел на кухню.

Джинни посмотрела на него.

"Боже, он великолепен".

На нем были только шорты цвета хаки и красная повязка на лбу.

- На вкус это ни на что не похоже, - сказала она.

- Это похоже на устриц. Это заставляет чувствовать себя сексуальной. Попробуй.

Джинни хихикнула и сделала это самое. На вкус блюдо все еще было пресноватым, но ее позабавило, как Жиль наблюдал за ней, склонив голову набок и скрестив руки на груди.

- Где все? - спросила она.

- Эрим и Марзен медитируют. Они очень духовные люди. Дух превосходит плоть. Эрим когда-нибудь говорил тебе об этом?

- Миллион раз, - сказала Джинни. - Синергия. Превращение.

- Да. Ты понимаешь, что все это значит?

- Я не знаю.

- Ты поймешь.

Даже его странности были привлекательны.

- Что это? - спросила она, указывая на свежий пластырь у него на груди.

- Мое предложение. Я не ожидаю, что ты поймешь это.

"Его предложение?"

О, да, он был странным, но ей было все равно. Великолепное тело и скульптурные черты лица - вот что ее волновало. Когда она повернулась, чтобы вымыть миску с лапшой, его руки лежали у нее на спине, разминая затекшие мышцы шеи, расслабляя их.

- Боже, как это приятно, - пробормотала она.

- Какое отношение к этому имеет Бог?

- Это фигура речи, Жиль. Иисус...

- И он тоже?

Его умелые пальцы заглушили ее смех. Под сарафаном на ней не было ни трусиков, ни лифчика (Джинни не любила стеснений, когда писала; дома она иногда даже писала обнаженной); она чувствовала его очертания на своих ягодицах, когда он продолжал массировать ее шею. Это было слишком очевидно, хотя она и не возражала. Почему она должна это делать?

- Я хочу прикоснуться к тебе, - сказал он и развернул ее к себе.

"Что за фраза", - подумала она.

Теперь она стояла к нему лицом, прислонившись спиной к стойке. Она провела руками по его груди и улыбнулась.

- Я хочу прикоснуться к тебе, - мягко повторил он.

Она почувствовала себя совершенно распутной, приподнимая подол платья. Его рука сразу же скользнула по пушистым волосам, затем опустилась ниже, чтобы исследовать ее лоно. От его длинного пальца она сразу стала горячей.

- Итак, ты закончила свой рассказ?

- Ага, - сказала она.

Она была очарована, просто наблюдая, как рука играет с ней.

- Как называется твой рассказ?

- "Страстный", - выдохнула она.

- Название, рожденное правдой, самим собой? Ты очень страстная, - сказал он.

"Заткнись", - подумала она.

Неужели она подсознательно написала эту историю для него? Ее истории были аллегориями, а персонажи - символами эмоций. Возможно, она написала эту историю для себя.

"Все, что мы создаем, - это часть нас самих, - подумала она, когда палец Жиля коснулся ее. Последняя строчка была такой: - Пойдем со мной и моей мечтой".

Но о чем мечтала она?

В кухне было темно. Джинни почувствовала, что ей стало жарко. Неужели "белый порошок" действительно завел ее? Она знала, что это Жиль.

"Так внезапно и нелепо", - подумала она.

Ей нужна была его плоть, а не его душа. Она была честна только с самой собой: его страсть могла быть сильной, ей было все равно. Она хотела его член.

Он убрал руку и засунул палец ей в рот, чтобы она попробовала себя на вкус. Она приспустила его шорты цвета хаки. Его плоть сразу же затвердела в ее руке.

"Вот и все, что на самом деле представляет собой член, - с удивлением подумала она. - Ручка, с помощью которой женщины ведут мужчин по жизни".

Она опустила его на пол. Он снял шорты. Джинни задрала платье, когда Жиль поставил ее на четвереньки.

- Вот так? - спросил он.

- Да, - прошептала она почти нетерпеливо.

Тусклый свет из гостиной был единственным, что освещало кухню. Она могла видеть очертания его тени над своими собственными - она смотрела вперед, пока он вставлял в нее. Разделение образов очаровало ее. Она следила за его тенью. Он задрал платье еще выше по ее спине, затем раздвинул ягодицы, чтобы проникнуть глубже. Угол и глубина проникновения были такими приятными, что почти причиняли боль.

Джинни продолжала размышлять о разных вещах, пока он продолжал. Она думала о любви и вожделении. Несколько дней назад она думала, что сможет полюбить Жиля, но теперь это казалось такой глупостью. Любовь была глупостью; это была эмоциональная игра, финал которой всегда был один и тот же: неудача. Вероника клеймила идеологию Джинни как цинизм, но, с другой стороны, Вероника с самого начала была сумасшедшей; она даже не признавалась, что все еще влюблена в Джека. Любовь редко срабатывала. Разве Вероника не была доказательством? В конце концов, любовь только разлучала людей.

Мысль о том, что ее идеалы могут быть ошибочными, никогда не приходила ей в голову. Джинни была верна своим идеалам. Любовь не раз бросала ей вызов. Мужчины использовали ее, так что теперь она будет использовать их в ответ, используя свое тело и внешность. Видя, как тень Жиля занимается с ней любовью, не видя его лица, она прониклась философией.

- Ты прекрасна, - прошептал Жиль.

Его руки сжали ее бедра. Его ритм ускорился. Он не столько занимался с ней любовью, сколько исследовал ее.

"Испытывай меня, сколько хочешь, - подумала она, прикусив нижнюю губу. - Только не люби меня. Если ты меня полюбишь, я тебя сожгу".

Его ритм на мгновение замедлился. Впереди показалась его тень, понурившая голову. Ему было грустно? Мужчины могут быть такими слабаками. Они осознают свою лживость и все равно будут продолжать притворяться.

Затем он сказал:

- Ты прекрасна, и ты правдива.

"Еще одна страстная чушь", - подумала Джинни.

Это ее расстроило. Единственный способ, которым он мог продолжать, - это попробовать что-нибудь романтичное. Неужели он думал, что она идиотка? Она протянула руку назад и пощекотала его яички, чтобы подтолкнуть его.