Гаст (ЛП) - Ли Эдвард

Все сказали "Аминь", продолжая смеяться, а затем заиграл джазовый орган, давая сигнал к финальному шествию.

- Ого, - прошептал Колльер. - Церковь изменилась.

- Когда ты ходил в последний раз?

- Ах, ну ты и спросила. Мне стыдно сказать.

Доминик хихикнула.

- Быть здесь - это уже начало, не так ли? И да, отец Грумби иногда немного задирает нос, но он отличный пастор.

У Колльера перехватило горло, когда он заметил двух девочек-подростков в белых платьях, выходящих вслед за родителями.

"Не может быть", - подумал он.

Он до сих пор не был уверен, действительно ли он видел этих девочек или это был фантом, вызванный выпивкой.

Потом его живот снова дернулся, когда он вспомнил другой мираж: четыре маленькие ручки, играющие с его гениталиями... и собака...

- Позволь спросить, - сказал он с совершенно неуместной веселостью. - Есть ли у Харвуда Гаста потомки?

- Нет, - она улыбнулась ему. - А почему ты спрашиваешь?

- Я купил у мистера Сута кучу книг, но еще не читал их. Разве не любопытно, что у Гастов никогда не было детей?

- О, у них были дети, двое, две девочки.

Колльер почувствовал укол.

- Но ты только что сказала, что у них не было...

- Никаких потомков, верно, - казалось, она остановилась на какой-то мысли. - Но две его дочери умерли в подростковом возрасте, во время... войны.

Колльер посмотрел на спины двух девочек. Одна была блондинкой, другая - брюнеткой. "Совсем как..."

Перед выходом из нефа они на мгновение обернулись, чтобы помахать рукой другим детям. Колльер увидел, что это явно не они.

- У... у дочерей Гаста была собака?

- Джастин, откуда мне это знать?

- Ну, ты много знаешь о легенде. Как именно погибли две девочки?

Она подтолкнула его.

- Не думаю, что церковь - лучшее место для разговоров о том, как в Теннесси жил Иван Грозный. Если ты настаиваешь на том, чтобы зациклиться на этом, обратись к своему другу Джей-Джей Суту. Он расскажет тебе все факты и всю ту чушь, которую ты хочешь услышать. Если кто и одержим этим делом больше тебя, так это он.

Колльер чувствовал себя глупо, но ее слова подстегнули его.

"Может быть, именно это я и сделаю сегодня - позвоню Суту".

Внезапно ему захотелось узнать о двух детях Гаста.

Он вышел вслед за Доминик, пока она коротко разговаривала со знакомыми. На улице он сказал:

- Я так понимаю, ты занята сегодня утром.

- Да, как сказал тот мужчина, именно этим я занимаюсь по воскресеньям перед работой.

- Это очень эффектный жест.

- Да нет, ничего особенного. Я использую все остатки гарнира с субботы, а потом готовлю какое-нибудь мясное блюдо из излишков или блюд, которые не продались. На самом деле это очень забавно. Однажды я приготовила свиную вырезку с бананово-перечным соусом и картофельным пюре с васаби для сотни бездомных.

- Могу поспорить, что это сделало их день, - сказал Колльер.

- Им понравилось. В другой раз мой поставщик пытался избавиться от восьмисотграммовых морских гребешков, поэтому я купила их по оптовой скидке и приготовила из них пасту пенне с трюфельным сливочным соусом помподоро. Это было буйство. Единственная неприятность - это поездка в Чаттанугу и обратно.

Колльер почувствовал укол долга.

- Позволь мне помочь тебе. У меня сегодня нет важных дел.

- Нет, нет, это то, что я делаю сама. Ты слышал отца Грумби: ты должен сам выбрать способ благотворительности, и делать это нужно в одиночестве и в тишине. Так сказано в Евангелии от Матфея, - она усмехнулась. - Ты что-нибудь придумаешь.

Колльер почувствовал облегчение от своей фальши. Меньше всего на свете ему хотелось готовить еду для бездомных в нескольких часах езды от дома. Но, по крайней мере, он чувствовал себя меньшим придурком, раз предложил.

Он потянул ее за руку и остановил.

- Надеюсь, мы сможем увидеться позже.

- Конечно, увидимся. В любое время после пяти в ресторане, но сейчас мне нужно бежать. Сегодня я везу в приют курицу марсала и рис с шафраном, - она коротко поцеловала его, но не настолько коротко, чтобы не успеть провести кончиком языка по его губам.

Член Колльера наполовину наполнился. Он попытался притянуть ее к себе, чтобы поцеловать подольше, но ее руки оттолкнули его обратно.

- Если ты будешь продолжать совращать меня, то только разозлишь и усугубишь ситуацию, - сказала она с жеманной улыбкой.

Он уже понял, что она хотела сказать.

- Откуда ты знаешь, что мне не нравится, когда выходят из себя и усугубляют ситуацию?

Ее улыбка сникла.

- Джастин, я уже говорила тебе, что никогда не буду заниматься сексом вне брака. Я не занимаюсь сексом. Понял?

- Собственно говоря, вчера вечером у меня сложилось именно такое впечатление...

- Если ты хочешь перепихнуться, то ты ошибся девушкой.

- Откуда ты знаешь, что мне не нравится, когда меня динамят?

Она покачала головой, забавляясь.

- Я хочу сказать, что пойму, если ты не придешь сегодня вечером.

- Отлично. Увидимся вечером.

Она поцеловала его еще раз, затем отстранилась.

- Пока...

Он смотрел, как она удаляется в утреннем свете, и потерял дар речи. Даже вдалеке от нее веяло красотой. Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом.

Колльер задумался о своем положении.

"За последние несколько дней я превратился в адского, первобытного, одержимого похотью сексуального маньяка... и я влюбляюсь в девушку, которая никогда не будет заниматься со мной сексом".

- Ну и ладно, - пробормотал он вслух.

Он направился обратно в гостиницу, чтобы узнать номер телефона мистера Джей-Джей Сута.

(II)

Лотти снилось, что ее насилуют в грязи солдаты в серых мундирах.

- Только не вскройте ей живот, - смеялся один из них. Во сне Лотти была очень, очень худой, но при этом очень, очень беременной. - Держите ребенка в сучке, пока мы не подняли ее на холм...

В странном сарае, полном кипящих чанов, ей сбрили все волосы на теле, и, хотя она не была уверена, ей казалось, что она была голой в течение нескольких месяцев. Снаружи мужчины по очереди насиловали ее по-собачьи, пока остальных пленников укладывали обратно в повозку.

- Дайте этому ублюдочному малышу проглотить немного теннессийской жижи! - проворчал один из них, поднимая штаны. - Когда он выйдет, его не будет ждать молоко!

Солдаты все засмеялись. Много-много спермы стекало по внутренним сторонам ее бедер, когда они закончили, а потом ее втиснули обратно в дурно пахнущую повозку вместе с десятками других. Сквозь щели Лотти видела, что повозка везет их по извилистой тропинке к большому дымящемуся холму.

Из повозки доносились детские рыдания и отчаянные молитвы. Лотти опустила взгляд на себя и увидела, что она не более чем скелет, обтянутый кожей, но с большим, тугим животом, торчащим наружу; она чувствовала, как изнасилованный ребенок в ужасе пинается изнутри. Многие другие женщины выглядели так же, как и она, но хуже всего были дети, которые выглядели как уменьшенные копии ее самой, а некоторые были такими же беременными.

С холма донесся звук винтовочной стрельбы.

"Что происходит?"

В перерывах между залпами она слышала крики, затем еще залпы. Далекие винтовки стреляли долго, потом затихли.

В этот момент повозка остановилась.

Лотти и других пленников вытащили наружу и заставили выстроиться в шеренгу. Теперь они стояли перед комплексом, образованным большим деревянным забором, а над забором возвышалось сооружение из кирпича и раствора, сужающееся к вигваму, высотой не менее сорока футов. Лотти знала, что это доменная печь, но никогда не видела такой большой.

- Не отправляйте их пока внутрь, - рявкнул солдат. - Мы должны дать людям мистера Гаста закончить...

"Что закончить? И кто такой мистер Гаст?"

Во сне Лотти не знала...