Дух мадам Краул и другие таинственные истории - Ле Фаню Джозеф Шеридан

Стоит ли удивляться, что наша почтенная викаресса, переполненная самыми диковинными слухами о баронете, сгорала от любопытства – до того не терпелось ей увидеть этого Ловеласа собственными глазами.

Она ожидала встретить блистательного героя многочисленных греховных романов, неотразимое олицетворение ее представлений о мужской красоте и обаянии.

Поэтому при его появлении викаресса испытала жестокое разочарование.

Сэр Бейл Мардайкс, как могла бы припомнить миссис Бидль, если бы дала себе труд задуматься, был в средних летах и выглядел на все свои сорок с небольшим. Среднего роста, худощавый, смуглолицый, он не был даже импозантен для своих лет. Она ожидала увидеть живое воплощение версальской галантности, искусного дамского угодника. Лицо же вошедшего хранило серьезное, если не сказать мрачное, выражение. Единственной поразившей ее чертой были большие темно-серые глаза, смотревшие холодно и сосредоточенно. Движения баронета были исполнены уверенной непринужденности, в разговоре звучали подчеркнуто небрежные интонации. Всем своим видом сэр Бейл давал понять, что мог бы нравиться, если бы захотел, но на деле его ни на грош не интересует, что думают о нем окружающие.

Он довольно любезно поклонился каждому из гостей, но не утрудил себя ни улыбкой, ни каким-либо другим проявлением радушия. Оказалось, что сэр Бейл любит поговорить, но не задумывается над тем, что он сказал и какое впечатление произведут его слова на собеседника. В речах его таился утонченный сарказм, которого не всегда замечала простодушная миссис Бидль, не привыкшая улавливать скрытый смысл сказанного.

– Полагаю, сэр, мне не найти поблизости другого священника, помимо вас?

– Ближе Голден-Фрайерса и впрямь никто не живет, – заявила миссис Бидль, по своему обыкновению отвечая за мужа. – А на юг ближайший городок – Уилларден, до него по птичьему полету тринадцать с половиной миль, а в коляске все девятнадцать будет, а то и двадцать, это по дороге-то. Ха-ха-ха! Далековато придется искать священника.

– Проехать двадцать миль дороги, чтобы продвинуться вперед на тринадцать миль? Строители, прокладывавшие дорогу, изрядно попетляли; да, эти джентльмены знают, как делать деньги и как показать окружающие красоты с разных точек зрения. Никто не любит прямых дорог, кроме тех, кто за них платит, да невоспитанных путешественников, которым не терпится как можно скорее добраться к месту назначения.

– О, как вы правы, сэр Бейл: тот, кто не спешит, и не заметит, что дорога длинная. Так считает Мартин – правда, Мартин? И знаете, сэр, по-настоящему спешит только тот, кто возвращается домой и мечтает о чашке чая и встрече с детьми; тогда, знаете ли, каждый уклон дороги идет вам на пользу.

– Как хорошо, если хоть что-то идет вам на пользу. Значит, у вас есть дети?

– Много-премного, – гордо улыбнулась миссис Бидль. – Ни за что не угадаете сколько.

– Куда уж мне. Не понимаю, почему вы не привезли их всех.

– Очень любезно с вашей стороны, сэр Бейл, но все они в один присест в коляску не войдут. Знаете, сколько их? Скажи, Мартин – ха-ха-ха! – их у меня одиннадцать!

– Должно быть, у вас в доме очень весело, – любезно заметил сэр Бейл и обратился к священнику: – Но до чего несправедливы небеса! У вас одиннадцать детей, а у меня ни одного – по крайней мере, тех, о ком я знаю.

– Взгляните, сэр, прямо перед вами лежит озеро, а за ним тянутся горы. Если перевалить через них, то в пяти милях от подножия по ту сторону будет городок Фоттрелл – до него по дороге двадцать пять миль…

– О боже! В какую глушь меня занесла судьба! Нынче утром садовник говорил, что спаржа в этих местах растет очень чахло. Пожалуй, то же самое можно сказать о священниках – в определенном смысле слова, – вежливо добавил баронет, ибо священник отличался весьма крепким телосложением.

– Ожидая вас, сэр Бейл, мы смотрели из окна – чтобы не скучать, пока вы не придете, – и решили, что такого вида, как из вашей усадьбы, нигде в округе не найти! До чего красиво это озеро! А горы – как они прелестны, настоящие хребты, правда, сэр Бейл?

– Верно подмечено, честное слово! Хотелось бы мне разнести их в клочья хорошим зарядом дроби, чтобы они не душили меня. Но, полагаю, раз уж нам не удается от них отделаться, ничего не остается, как ими восхищаться. Мы с этими горами на всю жизнь повязаны, так что лучше с ними не ссориться.

– Я-то знаю, сэр Бейл, вы говорите не всерьез! Ха-ха-ха! Вы ведь просто так не возьмете да не разрушите Мардайкс-Холл.

– Эти устрашающие горы не дают вздохнуть полной грудью, не дают увидеть солнце по утрам, – брюзгливо нахмурился баронет.

– Пусть так, но озеро – уж им-то вы, сэр Бейл, не можете не восторгаться!

– Нет, мэм, я этим озером отнюдь не восторгаюсь. Я его ненавижу – будь моя воля, я бы его осушил. Нет ничего мрачнее озера, запертого среди бесплодных гор. Не понимаю, какая нелегкая угораздила моих предков построить усадьбу здесь, на самом берегу; разве что рыба. Говорят, ее тут много, да еще какая ценная – щука, поди ж ты! И как только люди могут ее есть – мой желудок ее не принимает. По мне, съесть рыбу с такой пилой на спине – все равно что съесть настоящую пилу.

– Вы так много путешествовали, сэр Бейл; вероятно, успели приобрести вкус к подобным пейзажам? Говорят, на континенте таких озер великое множество, – продолжала миссис Бидль. – Не говоря уже про катание на лодке.

– Катание на лодке, уважаемая миссис Бидль, – скучнейшее занятие на свете. Вы со мной не согласны? Лодка выглядит прекрасно, если смотреть на нее с берега; кажется, что с середины озера можно увидеть очень многое. На самом же деле, стоит сесть в лодку, и вы проваливаетесь, точно в яму, и не можете ничего как следует рассмотреть. Что касается меня, я терпеть не могу кататься на лодке и вообще ненавижу воду. Будь моя воля, я бы постоил дом, подобно Хейворту, на краю болота. Какими бы дикими и унылыми ни были торфяные пустоши, все же лучше любоваться открытым горизонтом, чем задохнуться среди непроходимых гор или утонуть, как котенок, в черном озере. О, в соседней комнате накрыли завтрак. Не желаете ли подкрепиться?

Глава V

Комната миссис Джулапер

Миновал месяц с того дня, как сэр Бейл поселился в родовом поместье, – срок, вполне достаточный для того, чтобы окружающие успели выработать собственное мнение касательно нового соседа. Надо признать, его не очень-то жаловали. Было в его манерах какое-то ничем не вызванное пренебрежение. Вел он себя непредсказуемо, часто бывал резок и необуздан.

Сэр Бейл держал себя одинаково во всеми людьми, кроме одного, и этим несчастным был Филип Фельтрэм. Он состоял при сэре Бейле чем-то вроде адъютанта и исполнял все поручения, какие нельзя было доверить простому слуге. Но обращался с ним сэр Бейл хуже, чем с последним лакеем. Баронет ругал его на чем свет стоит, возлагал на его плечи вину за все, что было неладно в доме, в поле и в конюшнях; словом, третировал беднягу хуже, чем собаку.

Почему же Фельтрэм терпел столь унизительное обращение? Ответ прост: а что ему оставалось делать? Какая сила заставляет побежденных солдат, целых и невредимых, снимать мундиры, подставлять руки под оковы и по доброй воле сносить многочасовые пытки? Принуждение тут не физическое, а моральное: ими движет отчаяние. Они бессознательно вычисляют собственные шансы на выживание и приходят к выводу, что лучше снести любые издевательства, нежели попытаться узнать, что же ждет их в противном случае. Такие бессознательные подсчеты проводятся ежедневно в мозгу каждого из нас; результаты их мы воплощаем в собственную жизнь, однако мало кто отдает себе отчет в том, что все наши удачи и неудачи, в которых мы склонны винить судьбу, продиктованы невидимой, но непреодолимой силой отчаяния.

Человек, сильный духом, станет скорее дробить гранит в каменоломнях, нежели есть горький хлеб унижения, твердили окружающие о подневольной жизни Фельтрэма, и эта неизбывная присказка давила на него тяжким бременем. Однако он не был уверен, что даже эта грубая работа открыта для него или что его навыков каменотеса достаточно, чтобы продержаться на службе хотя бы испытательный срок. К тому же он строил совершенно иные планы касательно собственного будущего и считал, что сумеет заработать на жизнь иными путями.