— Живой монстр или легенда о нём — какая разница? — отмахнулся я. — Туризму это не помешает.
— Ага, — согласилась Кармилла. — Вот потому давайте никому не рассказывать. Даже не хочу думать, какой нам влепят штраф за порчу муниципального достояния. Сэша, слышишь? Это секрет. А что мы делаем с секретами?
— Кити-кити, храним! — радостно выпалила кошка.
— Умница, — одобрительно кивнула Кармилла. — Хорошая кошечка, держи вкусняшку.
Вампирша достала конфетку и сунула Сэше.
Роза, глядя на эту идиллическую картину, подала голос:
— Сэша права. Ты стать хорошая мама.
Вампирша испепелила её взглядом, а я со вздохом отпил пива.
Альпа уже собиралась ответить что-то едкое, но тут её взгляд скользнул по столу и остановился на руке Шондры, которая как раз поднесла кружку к губам. На запястье девушки блестел золотой браслет.
— Ах, какая прелесть! — протянула Кармилла с приторной сладостью в голосе. — Подарок от нашего щедрого капитана? Волк, дорогой, а почему нам ты не даришь подарки? Мы что, хуже?
Ловко сменила тему, зараза!
Все девушки сразу же посмотрели на меня.
На миг я даже почувствовал себя дичью, попавшей в прицел винтовок сразу несколько охотников.
— Волк, а мне ПОДАРОК!!! — тут же воскликнула Сэша, проглотив конфету. — Я тоже хочу подарок!!! Кити-кити!!! А что ты Шондре подарил? Что? Что? ЧТО???
— Знаешь, что сгубило кити-кити? — прорычал я, пытаясь осадить её. — Правильно, любопытство.
Ди-Ди, хоть и пыталась сохранить легкомысленный вид, отвела глаза. Похоже, её задело, что я оказал внимание только Шондре. Блин, нехорошо получается.
— Волк, это неправильно, — подала голос Роза. — Надо дарить всем. В сериале «Цветок страсти» Антонио дарить подарки всем женщинам, которые ему дороги. Чтобы никто не ревновать.
— Подтверждаю, — вставила слово Вайлет. — Статистика показывает, что выборочные знаки внимания в замкнутом коллективе повышают уровень конфликтности на 39,8%. Для поддержания гармонии и боевого духа рекомендуется применять политику равного поощрения.
Я чувствовал, как у меня начинает дёргаться глаз.
— Да понял я, понял. Учту.
— Вот и хорошо, — кивнула дриада и положила лиану мне на руку. — Чтобы мы любить Волк, Волк должен любить нас. Одинаково, — последнее слово она произнесла с нажимом.
Чтобы сменить тему, я огляделся.
— А где Лекса? — спросил, поднося кружку к губам. — В уборную отошла?
— Нет, — ответила Ди-Ди. — Когда Шони ушла, она немного остыла и тоже пошла тебя искать.
Я поморщился. Только этого не хватало.
Быстро набрал номер Лексы на коммуникаторе. Гудки шли, но ответа не было. Наконец, после пятого гудка, в трубке раздался незнакомый булькающий голос:
— Помощник шерифа слушает.
Мои челюсти стиснулись.
Так, сразу понятно, что произошла очередная хрень.
— Где Лекса? — спросил я.
— Гражданка Синицына? Она в данный момент находится под арестом, — невозмутимо пробулькал голос.
Мой кулак стиснулся так, что чуть не покрошил ручку пивной кружки.
— ЧТО???
* * *
Камера в управлении шерифа Бризхейва пахла тремя вещами: морской солью, дешевым алкоголем и немытой осьминожихой.
На Лексу этот аромат действовал хуже любого слезоточивого газа.
Она сидела на жёсткой скамье, обхватив колени руками, и сверлила взглядом противоположную стену. Её, Александру Синицыну, лейтенанта полиции Ходдимира, героиню, получившую медаль за отвагу из рук президента, упекли за решётку…
За банальную уличную драку!!!
Ирония настолько потрясала, что ещё вчера Лекса бы ни за что не поверила, что такое вообще может произойти.
В дальнем углу камеры, на нарах, раскинулось огромное тело её сокамерницы.
Глублячка, очевидно задержанная за нарушение общественного порядка в состоянии крайнего алкогольного опьянения.
И она страшно храпела.
Это даже храпом назвать трудно. Скорее симфония преисподней.
Каждый вдох сопровождался булькающим хрипом, а её огромный лиловый горловой мешок раздувался до размеров футбольного мяча, после чего сдувался с оглушительным звуком, будто кто-то пробил дирижабль.
БУЛЬК-ХРРРР… ПШШШШШШУУУУХ!
Лекса стиснула зубы.
Это унижение действовало хуже допроса с пристрастием.
Лейтенант. В камере. С пьяной каракатицей.
И всё из-за кого? Из-за этого ходячего тестостеронового шторма по кличке Волк и его гарема ненормальных баб!
Эта мысль засела в черепушке, как гвоздь, и очень болезненно царапала мозг.
Но хуже всего, что Лекса не могла отделаться от других мыслей — ещё более тяжёлых.
Память услужливо подбрасывала картинки из прошлого.
Её юные годы, когда она была малолетней оторвой, находилась по другую сторону закона, и это казалось ей правильным и даже весёлым.
…Она снова вернулась туда, на пыльные, истерзанные войной улицы родного мегаполиса.
Вторая Межконтинентальная закончилась всеобщим поражением. Связь между городами и материками почти оборвалась. Её отец после развала армии помогал навести в городе порядок в составе дружины добровольцев при полицейском департаменте. Подумывал и совсем перейти на службу в полиции. Он пропадал сутками.
Мать вкалывала на двух работах, чтобы прокормить семью.
А Лекса? Лексу воспитывала улица. И её семьёй стала банда «Птички удачи».
Подаренные отцом силовые перчатки стали её ключом к власти на улице.
Первое время всё шло отлично, авторитет рос, появилась куча налички… но потом… Лекса очень хорошо запомнила тот день, когда всё полетело к чёрту…
«Птички удачи» шли по широкому проспекту, мимо частично обрушившихся небоскребов и мерцающих рекламных щитов — даже в тяжелое время актёры продолжали радовать белоснежными улыбками и продавать зубную пасту. «Птичек» это смешило и бесило одновременно, хотя каждая в тайне мечтала о такой же счастливой, сытой жизни, как в телеке.
Синица, Чайка, Сорока, Ворона, Галка и Сова.
Шесть девчонок, шесть хищниц в городских джунглях.
Впереди, задавая темп, шагала она, Синица. Длинные каштановые волосы, собранные в небрежный хвост, в глазах — дерзкий, расчетливый блеск. На руках — те самые перчатки, готовые в любой момент выдать кинетический залп.
Рядом с ней шла Чайка — худенькая девчонка с короткой светлой стрижкой. Простоватая и неприметная, что всегда играло ей на руку. Её пальцы, тонкие и ловкие, как у пианистки, порхали над карманами прохожих с такой скоростью, что никто ничего не замечал.
— … и тут этот толстяк-охранник как зевнёт! — заливалась громким смехом Галка, размахивая руками. Она была самой шумной и веселой в их компании — круглолицая, с двумя тугими рыжими косичками, которые подпрыгивали в такт её шагам. — Я думала, у меня сердце в пятки уйдёт!
— Ты всегда так думаешь, Галка, — фыркнула Ворона, мрачная девица в черной кожаной куртке, которая была ей велика. Она шла чуть поодаль, лениво поигрывая складным ножом. — Если бы он проснулся, я бы ему нарисовала на жирной морде улыбку от уха до уха!
— Фу, Ворона, какая ты жестокая! — поморщилась Сорока, главная модница их банды — длинные светлые волосы, яркий макияж, джинсы со стразами и неутолимая страсть ко всему блестящему. Она с гордостью вертела в пальцах только что «позаимствованное» у какой-то дамочки кольцо с огромным фальшивым камнем. — Зато вы бы видели, как этот замочек мне поддался! Пискнул так жалобно, будто умолял: «Открой меня, Сорока, я так устал быть запертым!» И я его пожалела.
Они вспоминали своё последнее дело, получившее кодовое название «Ограбление сладкоежек».
— Неделю потом в школе барыжили! — подхватила Галка. — Помните, как училка по истории купила у нас три плитки «Апокалипсис-Натс» и даже не спросила, откуда они у нас?
