На свою голову - Непременова Настасья

Для разговора с Маркусом Флинтом, который должен был стать посредником между первокурсниками и слизеринскими старостами, выбрали Драко. Тщательно продуманную историю Малфой изложил быстро. И плевать, что правды во всём рассказанном было ровно два слова — «гигантский тарантул», этого оказалось вполне достаточно. Не прошло и получаса, как Джемма Фарли уже выслушивала версию Драко с пояснениями Флинта.

— Нужно немедленно поставить в известность преподавателей! Подумать только, гигантский тарантул! В школе! — девушка с трудом сдерживала гнев и отвращение.

— Ты чего, МакКошку с Дамби плохо знаешь? Пользы и помощи от них — ноль. Вспомни, как Уизли нашей малышне конфеты подсунули! — На слове «малышня» Флинт слегка поперхнулся, видимо, вспомнив, какими «зубастыми» оказались эти детки. — Если всё как в прошлый раз пойдёт — а оно пойдёт именно так! — мы же ещё и виноватыми останемся. Про тролля уже забыла? Раз в подземельях сидел, значит мы его притащили, плевать, что это даже в теории невозможно. И даже не надейся, что за пару недель, которые мы усиленно образ факультета меняем, что-то кардинально изменилось. Вороны и барсуки, возможно в нашу невиновность и поверят, но директор с Кошкой будут из кожи лезть, чтобы вину на нас спихнуть.

Малфой спрятал ухмылку, слушая, как Флинт слово в слово повторил фразу, произнесённую самим Драко получасом ранее.

Видя упрямство на лице Фарли, Маркус закипятился сильнее:

— Пойми ты, доказать мы ничего не сможем. Паука притащил в школу дружок близнецов Уизли. Где и когда он его то ли выпустил, то ли потерял, мы не знаем. МакКошка насмерть будет стоять, утверждая, что мы хотим опорочить её факультет. И в том, что директор встанет на её сторону можешь даже не сомневаться.

— Но ведь мы можем…

— Да ни хрена мы ничего не можем! Если эта тварь куда-то забьётся и сдохнет, так что и следа не найдут, нас обвинят во лжи. Если кто-то пострадает, то виноватыми всё равно мы окажемся. Мы же, бля, злобные и хитрые чёрные маги! Скажут, что это мы притащили эту дрянь в школу, а чтоб нас никто не заподозрил сами же шумиху и подняли, чтобы стрелки на других перевести! Да шевели ты уже извилинами!

— А если к декану обратиться? — По лицу было видно, что девушка ни в какую не хочет брать на себя ответственность и мысленно проклинает своего напарника, до сих пор помогавшего с последними приготовлениями к празднику.

— Обязательно обратимся… после праздничного пира. Сейчас всё равно все делами загружены и слушать нас никто не будет. Или объявят, что это Хэллоуиновская страшилка.

— А если и правда «страшилка»?

— А если нет? Короче, ты, как староста, имеешь право доступа во все спальни. Собираем лучших в чарах и обходим все помещения, применяя Акцио. Как только убедимся, что эта дрянь не ползает по нашей территории, заливаем все инсектицидом.

— А где?..

— Мне из дома в срочном порядке прислали, — буркнул Драко, изо всех сил скрывая торжествующий блеск в глазах. Всё шло по плану и осталось только пережить праздничный пир…

Довольный вниманием министр благосклонно внимал речам заливающегося соловьём директора. Студенты, чувствовавшие себя в присутствии высокого гостя немного скованно, чинно ужинали, производя впечатление благовоспитанных детишек. Драко, не желавший подставляться и оттого вынужденный прийти на праздничный пир вместе со всеми, нервно облизывал губы. Гарри и остальные — предвкушали… Акромантул, путём немыслимых ухищрений заранее подвешенный к потолку и совершенно незаметный среди праздничных декораций, ждал своего часа. Ну как ждал?.. Его мнения и согласия никто не спрашивал…

Время, на которое были рассчитаны связывающие чары истекло как-то внезапно, и здоровущий паук плюхнулся в самый центр гриффиндорского стола в разгар празднества. Почему гриффиндорского? Из чистой логики. Тварей этих вокруг Хогвартса расплодил гриффиндорец Хагрид. Всячески ему попустительствовал гриффиндорец Дамблдор. Гигантского тарантула притащил в школу гриффиндорец Ли Джордан, и гриффиндорскому декану — МакГонагалл на это ровным счётом наплевать, а гриффиндорские старосты смотрят на это вопиющее нарушение сквозь пальцы. Да и вообще, с начала учебного года прошло уже два месяца, и никто из грифов так и не пожаловался, что в их башне живёт большой ядовитый паук. Должно быть их всё устраивает. Вот и решили, что раз гриффиндорцы так сильно паучьё любят, так пусть сами его присутствием и наслаждаются. Ну и вообще, у них места распределялись удачнее всех остальных и легче лёгкого было подстроить, чтобы акромантул оказался максимально далеко от младших курсов.

Грифы отреагировали предсказуемо: кто-то засмеялся, кто-то, охнув, отодвинулся подальше от неприятного «розыгрыша», но в целом всё было спокойно до тех пор, пока проголодавшийся в мешке «розыгрыш» не набросился на ближайшее блюдо полное тушёного мяса, видимо, Поттеровского гостинца ему хватило ненадолго. И вот тут началось…

Сначала, вопя во всё горло и опрокидывая скамьи, вскочили с мест те, кто сидел рядом. Потом и до других резко дошло, что никто, даже отмороженные близнецы, так пошутить в присутствии министра не решились бы. Те кто сидел дальше всех и не понял, что происходит бросились к месту событий, а когда всё же поняли, ломанулись назад, расталкивая тех, кто всё ещё страдал излишним любопытством.

То, что на гриффиндорский стол что-то упало, заметили далеко не все, и теперь притихшие представители остальных факультетов недоумевали, от чего это львы взбесились? Сами львы отчаянно орали; пятились назад, закрывая обзор и, в попытках отодвинуться как можно дальше, грозили вот-вот снести стол когтевранцев. Самые храбрые хватали кубки и блюда и бомбардировали ими растерявшегося акромантула.

Дамблдор, вмиг осознавший, что все его усилия вновь расположить к себе министра пошли прахом, — скрипел зубами. МакГонагалл подхватилась с места и уже неслась к своим студентам, гневно потрясая сорванной с головы шляпой с чертополохом, когда многоголосый ор перекрыл звонкий девчоночий крик: «Это же настоящий акромантул!». После этого смятение и паника охватили весь Большой зал.

Хагрид, распихивая мечущихся учеников, прорывался к гриффиндорскому столу, громогласно убеждая всех не обижать бедную зверюшку. Позеленевший от страха министр так и норовил грохнуться в обморок. Красная от досады МакГонагалл разевала рот и, вероятно, раздавала ценные указания, но переорать Хагрида ей не удавалось. Бледный от ярости Дамблдор, применив Сонорус, пытался руководить то преподавателями, то учениками, то акромантулом. Профессора никак не могли скоординировать свои действия. Ученики приказов не слушались, акромантул тем более. Напуганный поднявшимся вокруг ажиотажем, он ловко спрыгнул со стола и бросился наутёк.

Дальше почти полностью повторилась история с Квиррелом, с той лишь разницей, что тогда студенты прятались под столами, а теперь лезли на скамьи и столешницы, стремясь оказаться как можно выше. Хотя нет, была и ещё существенная разница. В отличие от несчастного профессора акромантул прекрасно умел лазить по стенам и потолку! Спасаясь от летевших со всех сторон заклинаний, тварюшка забралась повыше и среди Хэллоуиновского антуража обнаружить её оказалось совершенно невозможно. Палили наугад, попадая во всё подряд… Каждый раз, когда очередное из мрачных украшений срывалось со своего места и падало вниз, студенты с визгом бросались врассыпную. Продолжалась это безобразие до тех пор, пока кому-то самому сообразительному не пришло в голову, что дверь в Большой зал не заперта.

К своим гостиным учащиеся неслись во всю прыть и с выпученными от страха глазами. Кто-то прямо на бегу предлагал отстреливаться Ступефаями. Кто-то настаивал, что вход в подземелья и кухни нужно перекрыть с помощью Протего, устроив круглосуточное дежурство. Кто-то причитал, что вот прямо сейчас соберёт вещи и ноги его больше в этой школе не будет. Кто-то, скорее всего из магглорожденных барсуков, предложил объединиться со слизеринцами и прямо посреди коридора развести костры, потому что огня боятся все, кроме драконов и саламандр. Мебели из двух гостиных и спален всех курсов как раз должно было хватить, чтобы продержаться до поимки чудовища. Девчонки всхлипывали и истерили. Мальчишки пытались принять независимый вид, втайне надеясь, что никто не заметит, как они стучат зубами от страха.