Вы (влюбитесь) пожалеете, господин Хантли! (СИ) - Ильинская Екатерина

— Только что?.. — Наверное, я долго молчала, уставившись в одну точку, раз Ника решила переспросить.

— Вот только воспользовавшись этой властью, ты можешь потерять кое-что очень ценное. И когда придёт время, вспомни, что правильный ответ не в чашке кофе… а в сердце.

Мы замерли, обдумывая каждая своё. Я пыталась понять, сумела ли заронить в душу Ники сомнения в правильности её выбора, а она, видимо, пыталась найти смысл в моих словах. Но светлая ниточка не истончилась и словно стала чуть прочнее, а значит, мы обе пока шли по правильному пути.

Я поставила блюдце, и Ника вздрогнула от звука его соприкосновения со столом. В этот же момент звякнул колокольчик над входной дверью, сообщая, что пришёл посетитель. С каким-то недоумением мы обе посмотрели на него, и только сейчас вспомнили, что, вообще-то, сидим в кофейне, куда мог зайти кто угодно. Исключительно волей Ошура можно было объяснить, что нас до сих пор никто не потревожил. Да, принимать клиентов в гадальном салоне было гораздо проще — проблемы постороннего присутствия решались обычной закрытой дверью.

Нику как ветром сдуло из-за стола, стоило ей осознать, что это клиент, а я одним глотком допила чай, помахала ей и вышла на улицу. Пора было идти проверять работу плотников. Что я и сделала.

Мастер Питерс справился на отлично. В полу больше не было дыр, в крыше прорех, лестница не скрипела, а ступеньки не прогибались, грозя проломиться в любой момент. Окна были отрегулированы, а два заменены новыми. Двери во все комнаты легко открывались и закрывались, замки работали, как часы. Кстати, и неработающие часы из вещей Таты, которые я решила сохранить, теперь бодро отстукивали минуты и били в положенное всем порядочным часам время — оказалось, что Йен немного разбирался и в механизмах, а поломка там была совсем несерьёзная.

Расплатившись и поблагодарив мужчин, я закрыла дверь и поднялась к себе. День, хоть и не был перегружен делами, но сильно меня вымотал.

Умыться, переодеться, упасть в кровать и заснуть без сновидений — вот о чём я мечтала. И к своей мечте шла решительно и целеустремлённо, успешно выполнив все пункты в списке. В этот раз ничто не мешало мне заснуть: ветер не свистел и не завывал, дом не скрипел, и ничего не трещало и не падало. Всё было тихо и удивительно спокойно.

Мне снился сон. Кто-то ласково гладил меня мягкой кистью, провёл по колену, потом вниз по голени, пощекотал стопу. Я хихикнула и дёрнула ногой — всегда боялась щекотки. Но та не прекращалась. Наоборот, лодыжку сжало что-то пушистое, фиксируя ногу, и продолжило щекотать. Только тут до меня дошло…

Это не сон!

— А-а-а-а!

С визгом я подскочила на кровати. В панике забила ногами, натягивая на себя одеяло и стряхивая неизвестное существо. Оно упало на пол с глухим стуком, с тихим свистом уползло под кровать. Рассмотреть я его не успела, да и не собиралась. Сердце неистово билось в груди, в горле застрял крик, а вдохнуть было просто невозможно. Хотелось бежать куда глаза глядят, но ужас сковал по рукам и ногам, не давая сдвинуться с места. Я так и замерла, сидя на подушке и прижавшись спиной к изголовью кровати. Пальцы намертво вцепились в одеяло и так крепко прижимали его к груди, что никто в мире не смог бы отнять у меня эту защиту.

Шли минуты. В комнате стояла тишина, нарушаемая только моим прерывистым дыханием. Существо затаилось, не подавая признаков жизни, но я точно знала, что оно под кроватью. Заглянуть туда, чтобы проверить, я не могла. Просто не могла. Нет-нет-нет! Вдруг оно бросится на меня, стоит наклониться?

Когда оцепенение немного прошло, я осторожно потянулась и схватила платье, висящее на спинке кровати. Какое счастье, что я поленилась повесить его вечером в шкаф. Юбка прошуршала по простыне, и я снова в ужасе прислушалась — не воспользовался ли монстр этим звуком, чтобы незаметно подкрасться. Но всё было тихо. И это пугало не меньше, чем если бы звуки были.

Осторожно, замирая на каждом движении, я натянула платье. Приготовилась. Мысленно досчитала до десяти, спрыгнула с кровати и рванула к двери, потом к лестнице и вниз. Грохот шагов не давал расслышать, преследуют меня или нет. А когда под ногой скрипнула половица, нервы сдали окончательно. Я заорала. Так и выскочила на улицу: кричащая, едва одетая, лохматая и босиком. И врезалась в кого-то тёмного и твёрдого. Монстр уже здесь!

— А-а-а! Мамочки! — завопила и забилась я, когда он схватил за плечи. Но вырваться не получалось.

Глава 8

— Успокойтесь, это всего лишь я, а не ваша мама, — вдруг отозвался монстр знакомым голосом. Я тут же обмякла. Хантли! Меня не сожрут! — Что у вас случилось?

Что случилось? Он спрашивает, что случилось⁉ Да там же!..

— Там! Оно там! Помогите!

Я вцепилась в серую рубашку, как недавно в одеяло. Пальцы побелели от напряжения. От ужаса я ничего не видела и не слышала. В ушах стучала кровь, а зрения сузилось, выхватывая только отдельные элементы: блик, скользнувший по дорогому шёлку, булыжник, вывороченный из мостовой, свет в окне соседнего дома, широкая мужская ладонь, лёгшая поверх моих. И пытающаяся разжать пальцы! Нет-нет-нет! Я вцепилась ещё сильнее, словно от этого зависела жизнь, словно стоит этому прикосновению разорваться — тут же появится неизвестный зверь и сожрёт меня целиком.

Мужчина сдался, прекратил меня отталкивать, а наоборот, прижал и успокаивающе погладил по спине.

— Ну-ну, всё уже закончилось. — Он провёл рукой по моим спутанным волосам, а я почувствовала, как дрогнули его пальцы, и вздрогнула тоже. Ужас ещё не прошёл. — Кошмарный сон? Вряд ли. — Сам спросил, и сам ответил Хантли. — Вы не выглядите человеком, пугающимся собственных фантазий.

Сердце бешено стучало, била крупная дрожь, ноги подкашивались. Я уткнулась в плечо журналиста и всхлипнула, а потом вдруг разрыдалась. В надёжных объятиях было тепло и спокойно, страх отступал, выходя слезами. Лёгкие поглаживания и уверенный голос, шепчущий, что всё будет хорошо, дарили ощущение безопасности и помогали вернуть самообладание.

— Вы только успокойтесь, а потом я со всем разберусь. — И Хантли снова провёл по моим волосам.

Не знаю, сколько прошло времени — может, пять минут, а может, двадцать, — но я, наконец, смогла разжать пальцы, отпуская чужую рубашку, и уверенно встать на ноги. Хантли тут же убрал руки, а я подавила секундное сожаление, что объятия не продлились чуть дольше.

Вместе с объятиями пропало и тепло. И я снова задрожала, но уже не от страха: резко ощутила предутреннюю прохладу, свежесть ветра и стылый холод камней под ногами. Тут же пришла мысль, насколько кошмарно я, должно быть, выгляжу: с красными глазами, опухшим лицом, растрёпанная, босая и с незашнурованным платьем.

— Амелия, вы успокоились? Что вас так напугало? — спросил Эрнет, а я вытерла лицо руками и посмотрела ему в глаза. Там было участие и беспокойство. И что-то ещё, что я приняла за растерянность.

— Я-а-а… Там! Оно там! — Я ткнула пальцем в сторону дома.

Вопрос вернул мысли к монстру, пришлось обхватить себя руками, в попытке справиться с вновь вернувшимся страхом.

— Вы замёрзли, — сделал неверный вывод журналист, а потом… подхватил меня на руки и направился к дому.

— Нет!

От крика Хантли вздрогнул и чуть не уронил меня на землю, но быстро выровнялся, подкинул вверх, перехватывая поудобнее и заставляя обнять себя за шею, чтобы удержаться.

— Не визжите, Амелия, я вас так уроню.

— Я не пойду туда-а-а, — завыла я на одной ноте и схватилась за косяк. Как и когда газетчик открыл дверь, я не заметила, только увидела темноту за порогом. Плотную, страшную темноту. Казалось, что сейчас оттуда выскочить что-то жуткое, зубастое, когтистое и ядовитое одновременно. И сожрёт нас!

— Не ходите, — согласился мужчина, и я выдохнула с облегчением, ослабив хватку, — я вас сам понесу. — Воспользовавшись моим замешательством, он шагнул внутрь.

Я замерла на его руках, сжалась в комочек, отчаянно прислушиваясь. Пыталась разобрать хоть что-нибудь: не подкрадывается ли кто-то сбоку, не ползёт ли от лестницы, не пытается ли упасть сверху. Но из всех звуков слышала только грохот сердца журналиста. Может, он тоже боится? Или это азарт?