Барон Дубов 12 (СИ) - Капелькин Михаил

— Да, государь, — склонил голову Тарасов. Он ещё никогда не видел Императора в такой ярости. Сам государь не замечал, но другие видели, как с его рук капает раскалённая лава и, шипя, прожигает мрамор. — Вы правы. Но Президент Америк и Британская Королева так этого не оставят.

— Успокойтесь, князь, — отмахнулся Император, вольготно опускаясь в кресло султана и вонзая меч в мраморную плиту. — Я уверен: официально их здесь и не было. А если нам пришлют ноты протеста, то отправим им в ответ головы этих советников.

На этом гнев Александра иссяк, и он мягко, почти дружелюбно позвал на османском:

— Вылезайте, Сулейман. Всё кончено. Я хочу заключить мир — прочный и долгий.

Из потайной ниши выпало потное тело. Сулейман тяжело дышал. При взгляде на сурового русского Императора, сидящего в его кресле, у него с глаз будто пелена спала. Он упал на колени и горько заплакал, осознавая, сколько бед причинил своему народу.

— Нет мне прощенья, — причитал он. — Берите всё что хотите, хоть мою жизнь. Только не губите мой народ.

— Мы — русские оккупанты, — ответил Император, — и когда мы приходим, то повсюду растут больницы и академии, а не могилы. Запомните это, Сулейман. Вы заплатите справедливую цену за свою войну. Но я хочу мира. И чтобы он был долгим, я соединю наши династии в одну, взяв в жёны одну из ваших дочерей. А вы… вы проведёте остаток дней в самой глубокой яме. Но сможете наблюдать, как без вас расцветает ваша бывшая Империя.

Султан Сулейман заплакал ещё горше, но к нему быстро пришло понимание, что так будет лучше для всех. В конце концов, он ведь и хотел, чтобы Османская Империя вновь стала великой и процветающей. Так и будет. Пусть и под флагом Российской Империи.

— У меня есть дочь, — заговорил он, не поднимая головы, — она цвет моей жизни, невинна и храбра. Она ничего не знает о тех зверствах, что творила наша Империя. Поэтому станет вам достойной женой и родит достойного наследника для Османской Империи, что будет века верна вам, Император. И… она достойна лучшей жизни.

Александр задумался, уперев подбородок в ладонь. На самом деле он не думал жениться ещё долгое время, но теперь это единственный выход. Такой союз двух династий и правда может продлить мир на долгие годы. А сын, который родится от новой жены, станет султаном, навечно верным России. Да, это хороший выход. И все враги содрогнутся от этого союза.

— Как зовут твою дочь, Сулейман? — спросил Император.

— Айлин, — отвечал Сулейман. — Её зовут Айлин.

Где-то в горах

Сейчас

Николай

— Бр-р-р… холодрыга-то какая! — ёжилась от холодного ветра Катя Вдовина. — Напомните мне, зачем мы сюда припёрлись? Чтобы археологи тысячу лет спустя задавались вопросом, как погибли эти прекрасные девушки и один странный мужчина? И назовут это тайной перевала Дубова… Нет, правда, Коль, почему мы будем делать это здесь? Ведь есть же твоя прекрасная комната. С камином…

— Потому что я так решил, — отрезал я и сурово посмотрел на рыжую.

Кстати, одета она была довольно тепло: в толстую шубку с воротником, меховую шапку и сапоги. Чего мёрзнет? Не пойму…

Под моим взглядом рыжая сдалась:

— Всё, поняла. Вопросов больше не имею.

Мы как раз заканчивали ставить небольшой лагерь. Пока подтягивались остальные, нашли с Митой более-менее ровную поляну в лесу, укрытую со всех сторон деревьями. С помощью зажигалки Агнес и её трёхметрового языка пламени растопили снег. Ну а дальше дело времени. Установили несколько палаток, разожгли костёр, я достал из кольца полевую кухню… Кто знает, сколько мы здесь проторчим?

А, стоп! Я понял, почему Катя замёрзла. Она не работала! Сейчас мы это быстро исправим.

— Ты! — Я ткнул в её сторону пальцем, она вздрогнула и будто приросла к месту. — Я знаю, что ты задумала!

Её глаза забегали, и она проблеяла:

— Ч-ч-что?

— Филонить! Ты — готовить! Остальные — тебе помогать!

— Когда Коля начинает говорить, как пещерный житель, меня это так возбуждает… — услышал я голос Лакроссы.

— И не говори, — отвечала княжна.

Вот ведь заразы… отвлекают!

— Но я не умею готовить! — возразила графиня, надув пухлые губки, подведённые алой помадой.

— А мы тебя научим! — ответила, высекая из двух ножей искры, Агнес.

— Да. Я научу тебя вырезать из картошки правильные кубики! — задорно кивнула Василиса.

— Дура, ты так полкартошки в никуда спустишь… — закатила глаза Лакросса.

Ладно. Можно не сомневаться, что наш обед в надёжных руках. Да, успела пройти ночь и настать утро, а мы перекусили вчерашними бутербродами и кофе из термоса. А пока можно заняться делом. Мы сели с Митой возле костра, чтобы быть на виду на всякий случай, и я перенёс из кольца артефакт.

Девушка сама развернула ткань, стрельнула в меня фиалковым взглядом и кивнула. Я перекатил шар в голую ладонь, а она сверху положила две свои ладошки с коготками. Вокруг вновь закружился сиреневый вихрь, быстро поглотивший окружающий мир.

Мы снова оказались на том же поле, но оно изменилось до неузнаваемости. Голубая трава или сгорела, или была вытоптана, небо будто в огне полыхало — такие там были странные облака. Я узнал место только по грибовидному дому. Но и от него мало что осталось.

— Пойдём, нам туда, — поманила Мита.

— Ты знаешь, куда идти?

— Нет, но я чувствую, что идти нужно в этом направлении.

Пройдя мимо пепелища, оказались на вершине небольшого холма. С него сбегала тропка, которая переходила затем в дорогу. Покрытие дороги напоминало асфальт и было ровным. Она вела к большому городу.

Чем ближе мы к нему приближались, тем больше появлялось звуков. Сперва нас сопровождали только тишина и шелест ветра. Затем добавился далёкий рокот взрывов и орудийная канонада. Ещё через некоторое время мы услышали крики.

— Этот город атакует Саранча, — просто сказала Мита.

— Ты помнишь? — удивился я её спокойствию.

Лично у меня внутри всё колыхалось. Происходящее казалось очень реальным. Я даже чувствовал горечь дыма на языке. А дым чёрными столбами поднимался впереди.

— Смутно, — ответила девушка. — Очень смутно.

Вскоре мы вошли в город. Как уже говорил, он был большим. Несколько десятков километров в диаметре, вместо домов — грибные побеги в два-три этажа, и некоторые были связаны между собой, образуя что-то вроде комплекса зданий. Наверно, какие-то учреждения. Дорога проходила сквозь город, а в середине её пересекала река. Она делила город на две части.

На въезде коптили останки боевой техники, напоминающей танки. А вокруг лежали растерзанные трупы фиолетовых людей.

Звуки боя становились всё ближе. Вдруг из-за угла вылетела женщина с двумя детьми. Маленькими, по нашим меркам лет семи-восьми. Она задыхалась от бега, но всё равно продолжала бежать и тащить за собой двух мальчиков. И она не видела нас. Но бежала в нашу сторону.

Следом за ней на дорогу выскочила огромная тварь. Слепая, как и наша Саранча, но крупнее размерами раза в два. В высоту под три метра. Она опиралась на две ноги-лапы и на две руки, которые повторяли форму ног, но были длиннее и на концах имели длинные мечи-когти. Голова, продолговатая, как кабачок, распалась на лепестки и раскрылась, как цветок. По центу торчал раздвоенный язык, а лепестки с внутренней стороны были усеяны зубами.

Тварь взревела и бросилась догонять женщину.

— Всё это произошло тысячи лет назад, — сухо сказала Мита, угадав моё желание. — Нет нужды вмешиваться.

— Ещё как есть, — отрезал я, хрустя кулаками от злости. — Женщина и дети в беде, и я не собираюсь просто стоять и смотреть!

Я бросился навстречу твари. Пробежал мимо женщины с детьми и заметил, как она скользнула по мне взглядом, будто только сейчас меня заметив. Впрочем, так оно и было. Она заметила меня только сейчас, когда я решил вмешаться.