Рюрикович 3 (СИ) - Калинин Алексей

Стоны раздавались всё чаще и ближе. Я скомандовал:

— Быстро к двери! Запускаем нашего беднягу и накидываем поле! Иначе нас порвут как щенят!

— Есть, царевич! — тут же откликнулись Годунов, Курбский и Батори.

Остальные тоже кинулись к двери. Она с треском распахнулась, всасывая в себя побитого, обожжённого и всё ещё дымящегося Дворжецкого. Он ввалился, как куль с дерьмом, сброшенный с телеги. Распластался на полу, тяжело дыша.

За дверями виднелись разъяренные амазонки разной степени обнаженности. Они явно жаждали крови. Но нашу кровь я отдавать не собирался!

— А ну, навались! — скомандовал я, выпуская из рук живицу.

Ребята тут же захлопнули дверь, начали накидывать на неё силовые поля. Дверь тут же задрожала от ударов снаружи.

— Тычимба, работай, — прошептал я.

— Будет исполнено, господин, — раздалось в ответ.

— Держись, ребята! Не пускай их! — громко прокричал я, а потом завопил ещё громче. — Нам только до прихода преподавателей продержаться!!! Пусть увидят, как боярыни и княжны голыми задницами да сиськами сверкают!!!

За дверью ещё раз громыхнуло, а потом раздались испуганные вскрики. Следом послышалось шлепанье босых ног по холодным плитам пола.

Мои однокурсники выдохнули только тогда, когда за дверью все стихло.

— Вроде выжили? — неуверенно сказал Курбский. — Простите меня, царевич, но до такого не следовало доводить… Розыгрыш зашел довольно далеко.

— Княжич, может и не стоило, — пожал я плечами. — Однако, господин Дворжецкий сам виноват в том, что случилось. Не стоило ему подсылать шпионов в ночи…

— Что? — поднял бровь Курбский. — Неужели кто-то до такого унизится?

— Вы… вы… — пробурчал Дворжецкий, приподнимаясь на руках. — Вам такое с рук не сойдёт! Я так просто этого не оставлю!

— Господин Дворжецкий, неужели вам мало того, что случилось? Мне кажется, что вы достаточно наказаны за ночное происшествие, — холодно ответил я. — И сейчас вам следует удалить то самое видео, чтобы окончательно не стать посмешищем.

Дворжецкий затравлено оглянулся. Он находился голый на полу, побитый, униженный, оскорблённый. Его товарищи тоже смотрели на него, продолжая находиться в тех же позах, что и раньше.

— Что с моими друзьями? — спросил Дворжецкий. — Что вы с ними сделали?

— Ничего серьезного. Через пять минут придут в себя и вновь станут прежними, — покачал я головой, а после обратился к стоявшим. — Господа, приношу свои извинения за вынужденное неудобство. Готов вам возместить ущерб в любое время. Надеюсь, что оплаченного ужина в ресторане будет достаточно. Молчите? Вот и чудесно… Тогда договорились…

По глазам стоящих можно было догадаться, что просто ужином я не отделаюсь. Ну, я принёс свои извинения, а если им захочется чего-то большего, то я всегда к их услугам.

Дворжецкий зыркнул на своих друзей, потом подтянулся к скамейке, где оставил сброшенные вещи. Он с трудом натянул трусы, штаны.

Годунов протянул было руки:

— Господин Дворжецкий, позвольте мне оказать вам помощь?

— Предлагайте свою помощь кому-нибудь другому, — огрызнулся тот в ответ. — Мне подачки не нужны!

— Ну, я только хотел осмотреть ваши раны, — отошел Годунов. — Я не думал ни о чем дурном…

— Да пошел ты…

Фырчащий, как разозлённый кот, Дворжецкий поднялся. Непослушными пальцами он кое-как застегнул рубашку. Я наблюдал за ним без грамма сожаления. Он сам заслужил свою долю.

— Я так просто это не оставлю! Вы… Вы… Вы вылетите из училища! — прокричал Дворжецкий мне в лицо.

После этого он двинулся к двери.

— Господин Дворжецкий, я бы не усугублял ваше положение, — проговорил я ему вслед. — Чтобы вы не задумали — прошу вас, откажитесь от своих мыслей! Вы же успели убедиться в моей мстительности!

— Вы ещё не знаете на что способен род Дворжецких! Мы никогда не прощаем обид! — с вызовом проговорил он.

— Княжич, лучше не надо, — встал на его дороге Курбский. — На мой взгляд вы заслужили своим поведением то, что произошло!

— В самую последнюю очередь я хочу знать про ваш взгляд! — ответил Дворжецкий. — У меня есть свои глаза, и я сам всё могу видеть!

— И куда же сейчас смотрят ваши глаза? — подал голос Батори.

Батори и Курбский были единственной преградой на пути к двери. Остальные однокурсники отошли в сторону.

— Они смотрят вслед царевичу, которого должны погнать из училища за аморальное поведение! — бросил княжич. — Не следует никому вставать на моём пути!

— Господа, пропустите, пожалуйста, господина Дворжецкого, — проговорил я. — Он сам выбирает свой путь. Напоминаю, господин Дворжецкий, что я считаю наш спор решенным. Мы квиты. Дальнейшие ваши поползновения на мою честь принесут только неприятности!

— Я сам решу, что мне делать! — огрызнулся Дворжецкий и двинулся к двери.

Батори и Курбский разошлись в стороны.

Дверь за Дворжецким закрылась с громким хлопком. Мы переглянулись.

— Куда, по-вашему, пошел княжич? — спросил Курбский.

— Меня сдавать, — покачал я головой. — Показывать мои ночные утехи.

— И вы так просто об этом говорите? — поднял брови Батори.

Я только вздохнул и развел руками.

Глава 8

Я шел неспешно. Мне торопиться было как раз-таки некуда. Всё то, что должно произойти, уже произошло, поэтому осталось только занять места и наслаждаться шоу.

Другие ребята уже умчались вперёд. Каким-то чудом прослышав о нашем скандале, к ним присоединились и девушки. И надо сказать, что они тоже были недовольны Дворжецким.

Правда, не по той причине, по которой был недоволен я, но всё же…

— Ух, что будет! Что будет! — мимо меня промчался княжич Курбский. — Этот день войдёт в историю Царского училища!

Я только усмехнулся ему в спину. Может быть и войдёт. Позор всегда лучше всего остального запоминается.

И ведь он сам виноват! Я дал ему шанс на исправление, но… Вопли гордыни оказались громче голоса разума.

Если бы Дворжецкий поступил как мужчина и удалил интимную запись, то я мог бы его простить. Но он же помчался показывать её на ректорском собрании. То есть вообще — показывать посторонним людям наши с Бесстужевой ночные утехи!

А этого как раз допустить было нельзя! Княжне ещё замуж выходить, и желательно за выгодную партию. А скандал с честью и княжеским достоинством ей может выйти боком.

Может быть по молодости она и будет хорохориться, но уже к более старшему возрасту поймёт, какую ошибку совершила, позволив снимать себя в самом неприглядном виде. Да, именно позволив, ведь она не обезопасила свою комнату от проникновения постороннего взгляда. Так вот, чтобы эта ошибка не выплыла сейчас на поверхность, я и затеял весь этот спектакль.

— Ох, не опоздать бы! — послышался голос Батори.

Я на всякий случай подвинулся, чтобы тот не сшиб с ног. Виконт промчался горным ветром, высоко подкидывая колени.

Всё прошло как по маслу и теперь осталась только вишенка на торте. Я должен раз и навсегда отбить желание у тех, кто хочет сделать пакость для моих близких и тех, кто мне дорог.

Никто не смеет трогать моих людей! Никто не смеет касаться их грязными лапами или пытаться их огорчить!

Я даже усмехнулся своим мыслям — как же быстро определил Бесстужеву в разряд своих людей… А ведь вечером расстался с ней. Однако, как показывает практика — расстался правильно.

Ведь на место Дворжецкого обязательно придет кто-нибудь другой. И кому-нибудь другому захочется воздействовать на меня через близких. Ведь как ни крути, а я должен переживать за тех, кто находится со мной рядом, кто доверил свою жизнь веселому царевичу.

— Иван Васильевич, мы же можем не успеть! — подскочил ко мне Годунов.

Вот и ещё один из тех, кого я мог считать вхожденцем в «близкий круг». Но атак на него до сих пор не было потому, что все знали — его опекает приближенная к царю особа. Но когда со смертью отца пропала и Мария Никифоровна…

В общем, сейчас Годунова никто не опекал, так что могут и попытаться поковырять Бориску…