Свадьбе быть! Свекровь бонусом! (СИ) - Паршуткина Надежда

Передо мной лежали фолианты, которые не открывали десятилетиями. Тонкий слой пыли покрывал их потемневшие кожаные переплеты, и когда я проводила пальцем по корешку, на коже оставался серый след. Запах старинного пергамента, плесени и сухих трав заполнял ноздри, вызывая легкое головокружение.

— Где же ты… — прошептала я, перелистывая страницы «Хроник Королевских Регалий». Пергамент был настолько древним, что хрустел под пальцами, угрожая рассыпаться. Чернила поблекли, но все еще читались:

«Седьмой Камень Лунного Пламени…»

Я замерла, ощутив, как сердце учащенно забилось. Пальцы непроизвольно сжали страницу, оставив на ней легкую складку.

«…вправлен в скипетр Королевы Амари Лунной в год Великого Союза. Украден в ночь Падения, когда луна была красной, как кровь…»

На полях чья-то старая рука сделала пометку: «Говорят, в нем заключена часть души самой Амари, и тот, кто носит его, носит частицу ее судьбы…»

Я резко захлопнула книгу, подняв облако пыли, которое заставило меня закашляться. В горле стоял горький привкус древних чернил.

— Частица души… — прошептала я, глядя на свои дрожащие пальцы. Теперь все становилось на свои места.

Камень был не просто артефактом. Он был могилой. И Виктория, глупая, наивная Виктория, носила в себе древнюю королеву, даже не подозревая об этом.

Я отодвинула стул с резким скрипом, который гулко разнесся по пустым архивам. Где-то вдалеке упала книга — может быть, от сквозняка, а может быть…

Я оглянулась. Тени между стеллажами казались слишком густыми, слишком живыми.

— Кто здесь? — спросила я, но ответом была лишь тишина.

И все же…

Мне показалось, что в дальнем углу, где не доставали лучи рассвета, на миг мелькнул фиолетовый отсвет. Ледяной холод каменных ступеней проникал сквозь тонкую кожу босых ног, заставляя мурашки бежать вверх по икрам. Каждый шаг отдавался глухим эхом под сводами усыпальницы, будто невидимые стражи перешептывались о моем присутствии. Я шла, прижимая к груди потрескавшийся фолиант из архивов, его углы впивались в ладонь.

Воздух здесь был другим — густым, пропитанным запахом времени, ладана и чего-то еще… чего-то металлического, что оседало на языке, как привкус старых монет. Свет моего фонаря, украденного у спящего стражника, дрожал, отбрасывая нервные тени на ряды саркофагов. Каменные лица предков смотрели на меня с немым укором, их черты, высеченные в мраморе, казалось, шевелились в танцующем свете.

В дальнем углу, куда не доходили даже самые смелые лучи утреннего солнца, за плотной завесой вековой паутины, стоял скромный памятник. Не такой роскошный, как у королей, но с тщательно выгравированным знаком золотого клана — три переплетенные спирали, напоминавшие языки пламени. Мамин.

Я опустилась на колени, не обращая внимания на резкую боль, когда острые грани мраморной плиты впились в кожу. Холод камня проникал сквозь платье, заставляя дрожать все тело.

— Ты знала, — мой голос звучал хрипло, непривычно тихо в этой гробовой тишине. — Ты знала о Камне, о Великом Союзе… о том, что случилось в ту ночь. — пальцы сами собой сжали медальон на шее. — Почему никогда не говорила мне? Почему оставила одну разбираться с этим?

Тишина. Такая густая, что я услышала, как капля пота упала с моего подбородка на камень. Затем — едва уловимый шелест. Не такой, как от крыс или сквозняка. Скорее… будто кто-то перевернул страницу в огромной книге где-то за гранью реальности.

— Элинор.

Я вздрогнула. Ее голос. Тот самый — с легкой хрипотцой, с той особой ноткой, с которой она пела мне колыбельные, когда я болела. Тот голос, который я не слышала уже десятки лет.

Медальон в моих пальцах вдруг стал горячим. Я сжала его так сильно, что зазубренный край впился в ладонь, оставляя на коже красные отметины.

— Мама…

Голос дрогнул, и я тут же стиснула зубы. Королевские дочери не плачут. Даже перед призраками.

— Мой сын в опасности. Камень… он меняет Викторию. Сегодня испытание, а я видела во сне…

— Сны.

Голос прервал меня, и воздух перед памятником вдруг заколебался, как поверхность воды. Затем — будто кто-то провел невидимой кистью по холсту реальности — появилась она.

Бледная. Прозрачная. Но такая родная. Ее волосы все так же были собраны в строгую королевскую косу, платье — простое, без украшений, какое она любила носить в приватные моменты. Но больше всего меня поразили глаза — такие же пронзительно-синие, какими я их помнила. И такие… печальные.

— Ты всегда видела больше других, — сказала она, и ее голос звучал одновременно и рядом, и где-то очень далеко. — Даже когда была маленькой. Видела тени за зеркалами, слышала шепот в пустых комнатах. Именно поэтому я оставила тебе ключ — ее прозрачная рука сделала жест, и медальон на моей шее вдруг вспыхнул теплым золотистым светом.

Сердце бешено заколотилось. Ключ. Не просто украшение, а что-то большее. Я посмотрела на медальон — его обычный тусклый металл теперь светился изнутри, как будто в нем заключили кусочек солнца.

Я побеждала в часовню, потому что теперь я знала, от чего этот ключ.

Священное пламя в Часовне Предков плясало передо мной, его синие языки лизали древний каменный очаг с неестественной живостью. Оно горело не так, как обычный огонь, не желто-красными всполохами, а холодным, почти аквамариновым сиянием, которое отбрасывало на стены мерцающие блики, словно подводные миражи. Воздух над пламенем дрожал, искривляясь, как раскалённый в летний зной.

Я стояла в нескольких шагах от очага, разглядывая медальон в дрожащем свете. Теперь, когда я знала правду, он казался мне чужим и одновременно бесконечно родным. На его поверхности, обычно гладкой и тусклой, проступали едва заметные узоры, те самые три спирали, что украшали мамин памятник. Они слабо светились, будто отвечая зову пламени.

— Это не просто подарок. — прошептала я, ощущая, как металл теплеет в моей ладони. — Это ключ. Часть той же силы.

Я сжала медальон в кулаке, ощущая, как его острые грани впиваются в кожу, и сделала шаг вперед.

— Покажи мне правду, — попросила я и разжала пальцы.

Медальон упал в пламя с тихим звоном, будто стеклянный колокольчик. На мгновение ничего не произошло. Затем… Огонь взметнулся к сводам часовни, вытянувшись в узкую, почти двухметровую колонну. Его цвет сменился с синего, на ослепительно белый, и в этом свете я увидела прошлое.

Зал, который я узнала, тронный зал нашего замка, но… другой. Более величественный. Более живой. В нём стояли они, десятки ведьм в плащах из звёздной ткани и драконов в человеческом облике, но с чешуёй, проглядывающей на запястьях и шеях. В центре королева Амари, её скипетр с Камнем сиял в такт словам клятвы. И рядом с ней золотой дракон, склонивший голову. Их руки соединились, и между пальцами вспыхнули нити магии, золотые и фиолетовые, сплетающиеся в единый узор.

Затем — тень. Чёрный дракон, его когти в спину Амари. Кровь, смешанная с магией, падающая на камень. Первый Страж, поднимающийся из кровавой лужи.

А затем я увидела настоящее…

Виктория и Марк стоят перед Котлом Испытаний на главной площади. Их запястья связаны серебряным шнуром, древним символом союза. Но я вижу то, чего не видят другие: фиолетовые прожилки под кожей Виктории, её глаза, в которых всё чаще вспыхивает чужеродный свет. Марк сжимает её руку — он ещё не знает, но чувствует. Совет вокруг них — десятки лиц, застывших в ожидании. Страх. Надежда. Недоверие.

Будущее…

Два пути расходились, как реки во время половодья.

Первый — пепел. Пустота. Виктория, но уже не совсем она, стоит на руинах башни, Камень в её руке пульсирует, высасывая жизнь из всего вокруг. Нет Совета. Нет драконов. Нет… меня и Марка.

Второй — хрупкий, дрожащий, как первый утренний иней на стекле. Виктория и Марк стоят спиной к спине, окружённые врагами, но их магия… Она другая. Золото и фиолетовый не борются, они дополняют друг друга. И там, в тени колонн, стою я, с мечом в руках, на их стороне.