Таверна "Усталый путник" (СИ) - Фант Кристина

На мне скрестились два недоверчивых взгляда.

— А говорила, что не разбирается… — шепнула сова.

— Ага, — поддакнул ей ворон.

— Я не разбираюсь в иномировых валютах, — напомнила я им свои слова. — Но о драгоценных камнях как не знать?

— Эх, — вздохнул Элронд, — где ты была раньше? Как нам тебя не хватало. В Элриохе, например, да, Пурга?

— Это верно, — подтвердила сова. — Помнишь, сколько мы уникальных кристаллов перебили? А все из-за одного недалекого гнома, утверждавшего, что подлинные кристаллы того мира крепки аки скала. А подделки разлетаются, как пустая скорлупа. Эх.

— Эх, — сокрушался и Элронд. — Знать бы тогда! Хорошо хоть те осколки удалось впарить по высокой цене.

— Насколько я помню, проверить подлинность изумруда можно с помощью лупы, — перебив двух птичек, поддавшимся ностальгии, блеснула я своими познаниями. — Таверна! Попроси, пожалуйста, мышей принести лупу!

Через пару минут уже знакомая мне мышка Грэйнн притащила небольшую лупу. Но в ее лапках она, конечно, казалась огромной.

— Итак, ваши ставки, господа и дамы, подлинный изумруд или фальшивка?

— Подлинный! Я так чувствую! Мою интуицию не обманешь!

— Подделка! — каркнул Элронд.

Я поднесла лупу к камню.

— Ну? Что там?

— Не томи!

— Вижу маленькие трещинки и небольшие вкрапления…

— Я говорил! Подделка!

От внезапно раздавшегося громкого смеха я вздрогнула.

— Таверна? — недоуменно спросила я.

— Анекдот вспомнила, — весело хохотнула та в ответ, — Приходит девушка легкого поведения к ростовщику, дает ему на оценку драгоценный камень. Тот говорит, что это подделка. «Караул! Я отдалась ему по любви!»

Мы с птичками переглянулись, благо, что у них и тени улыбки не промелькнуло. Значит, они ничего не поняли. Да и как им понять? Они же не знали об Эйдене.

— Вообще-то, — сдержанно проговорила я, хотя от шуток Таверны хотелось рычать, — как раз мелкие вкрапления и трещинки говорят о подлинности камня!

В этот момент распахнулась входная дверь, едва не задев сову по макушке, а зычный голос крикнул:

— Я вернулся!

На пороге материализовался упитанный котяра, а на его спине красовался увесистый мешок.

— Аластор! — восхищенно шепнул Элронд и с места, без разбега, бросился на кота.

То, что произошло дальше, не ожидал никто.

[1] [1] Сокровище!

Я видела все, будто в замедленной съемке: вот Элронд распахнул крылья и со скоростью, делавшей честь даже сапсану, помчался на кота; вот на загривке кота дыбом встала шерсть, а в глазах промелькнуло удивление, тут же уступившее место азарту, он поднялся на задние лапы, правую переднюю выдвинул вперед, растопырил блеснувшие сталью когти и…

Мгновение. Вспышка. Никто ничего не понял, особенно я.

Но вот картина вырисовалась немного пугающая: на полу прямо возле входа в таверну лежал распластанный ворон, его грудь вздымалась, будто от сильнейшего волнения. С другой стороны, кто бы не взволновался, если бы над ним, буквально в миллиметрах от клюва находилась оскаленная волчья пасть.

— Добрый вечер, Аластор! — поприветствовала моего компаньона Пурга и как ни в чем не бывало обогнула по дуге ворона с волком и подошла к коту.

— Здравствуй, Пурга, — откликнулся Аластор, затем пристально посмотрел на ворона и задумчиво спросил, — Не твой ли это друг?

— Он самый, — сова солидно расправила крылья. — Элронд. Печально известный глава шпионской сети, но от этого мной не менее любимый. Я рассказывала тебе о нем. Он твой давний поклонник.

— Да? — с кота тут же слетела личина задумчивости, он распушил хвост, побил им себя по бокам, блеснул глазами, но все-таки спросил с оттенком обиды, — А чего он на меня тогда кидается? И почему молчит?

— А это я лапой горло ему придавил, — с гордостью проговорил Фентон. — Отпустить? Или пусть еще посипит? Он так смешно это делает…

Все взгляды скрестились на бедном вороне. У того от натуги выпучились глаза, а в наступившей тишине и вправду раздавалось сипение. Но смешно от этого не было…

— Отпусти, конечно, Феник! — выкрикнула я и подбежала к бедной птичке.

Общими усилиями мы быстро привели в порядок пострадавшего ворона: я аккуратно поставила его на лапы, Фентон лапой пригладил на его макушке взъерошенное перо, а Пурга подала ему стакан воды, который тот залпом выпил.

— Прошу прощения, — немного похрипывая, произнес Элронд, обращаясь исключительно к Аластору. — Я должен был убедиться, что ты — это ты.

— Конечно, он — это он! Дурень ты! — вдруг заругалась сова. — Чуть до инфаркта не довел Аластора. А он, между прочим, не последний здесь кот.

— Ну, до инфаркта меня довести сложно, — горделиво приосанился мой компаньон, — И что, убедился, что я — это я?

— О, да! — почесывая правым крылом горло, пробормотал ворон. — Такие когти могут быть только у одного кота. Да что там, во всех мирах ни у одного существа не сыскать когтей, сделанных из легендарной стали безумным мастером.

— Это точно, — поддакнула сова. — Других таких безбашенных нет. Год искать безумного гнома, найти, а потом еще и променять целый замок на какие-то железки…

— И ничего он не безумный! У него имидж такой! И не на какие-то железки, — недовольно пошевелил усами кот. — А на грозное оружие! Этому металлу не страшны никакие твердые породы! Не говоря уже о шеях моих врагов! Мррра!

Он вновь растопырил когти, демонстративно помахал ими перед нами, а потом, спохватившись, чинно сел и ровным тоном спросил:

— Что вы здесь делаете?

— Да вот, оцениваем изумруд на предмет подлинности, — я сунула под нос коту драгоценный камень.

По алчно блеснувшим кошачьим глазам, я поняла, что ему и лупа ни к чему, Аластор сразу смекнул, что перед ним подлинник.

Кот аккуратно забрал у меня камень, повертел его и…

— А что это за странный запах?

— От мешочка, в котором был изумруд, — вмешалась Таверна.

Аластор посмотрел на мешочек, перевел взгляд на волка, тот, скривив нос, покачал мордой, кошачий взгляд переместился на сову, та сделала вид, что не заметила намека, ворон же и вправду не заметил, он был занят — приглаживал растрепанные перья. Поэтому, когда кот в упор посмотрел уже на меня, я лишь кротко вздохнула и отважно схватила мешочек, развернула, а там…

А ничего там особенного не было, пожухлые листья да засохший цветок. И чего все вдруг замерли?

— Как романтично, — всхлипнула Пурга.

— Позерство, — бросил кот.

А волк и ворон согласно подхватили:

— Оно самое!

— Так уже давно не принято!

— О чем вы все говорите⁈ — не выдержала я интриги.

— Увядшая красная роза символизирует надежду, Татьяна, — протараторила сова. — А листья других цветов означают, что подаривший тебе это сделает все, чтобы заполучить твою любовь.

— Ого, какая красноречивая икебана, — присвистнула я.

— Кто это был? — спросил Аластор. А мне даже показалось, что в его тоне промелькнули нотки ревности.

— Да так, заходил один с двумя мечами. Эйден Олсопп его зовут. Знаете его?

— Не слышал, — мотнул башкой кот.

— Вот знакомое имя, прямо знакомое… — пробормотала Пурга.

— Я! Я знаю! — неожиданно выкрикнул Фентон, до этого с минуту задумчиво морщив нос. — Он следопыт! Лучший в своем деле. Как-то он собирал команду для поимки одного бандита, но я не успел поучаствовать в отборе. Эх!

— Он женат? — выпалила я, прежде чем подумала.

— Нет, зачем ему? Девушки за ним толпами бегают. Да и не любит он на одном месте сидеть. Чтобы его найти, надо очень постараться. Неугомонный он.

— Да кому он нужен… — тихонько шепнула я себе под нос. — Искать еще его.

— Откуда он вообще взялся в Междумирье? Что здесь могло понадобиться следопыту? — недоуменно спросил кот, а потом вдруг как-то слишком прямо сел и подобрал хвост, а я сразу вспомнила слова ворона о том, что мой компаньон «тот, кто уже давно и успешно скрывается от кредиторов».