Расправившись с завязками, он тянул мешающую одежду всё выше и выше. Там, где его руки касались моей кожи, словно оставался тлеющий след.
Без одежды оказалось свободней. На мне остались лишь чулки и трусики, и я смогла с наслаждением прижаться обнажённой грудью к горячему мужскому телу. Потереться сосками, чуть поёрзать бёдрами, распаляя любовника через ткань.
– Чего ты сейчас хочешь? – провокационно спросил Фён, погладив мою спину и крепко сжав бёдра. – Где мне тебя приласкать?
– Грудь, – жалобно попросила я, чувствуя, как ноют от желания соски.
Ещё безумно саднило снизу, но я решила немного потерпеть.
Всё внимание любовника тут же перешло на нежные полушария. С еле сдерживаемой жадностью и нескрываемым наслаждением, Фён сжал обе груди руками. Размял под мои восхищённые стоны и чуть дотронулся до сосков. Легко, но я задрожала словно натянутая струна.
Стоило ему прикоснуться к нежной коже губами, меня охватил небывалый огонь. Я плавилась, сгорая от нестерпимого желания, пока Фён по очереди облизывал сперва одно полушарие, играясь языком с сосками, затем другое. Обхватывал губами, чуть засасывая.
Между ног от нетерпения у меня уже всё намокло. Не выдержав, я сама потянулась вниз, пытаясь себя приласкать, но Фён перехватил мою руки. Подняв её вверх, он оставил горящий поцелуй на внутренней стороне запястья, от которого разлетелись обжигающие искры, а затем отпустил. И сам дотронулся пальцами до чувствительного бугорка.
В его умелых руках я сходила с ума. От хитрой ласки через ткань, а затем и от прикосновений без преград, когда он стянул с меня нижнее белье. От того, как ловко его пальцы проникают в моё лоно и возвращаются к прежней точке, а чувствительность после этого будто возрастает стократно.
Не сдерживаясь, я кричала имя любовника, а он наслаждался моей агонией. С трудом я подбирала слова, но всё же смогла пробормотать:
– Фён... Пожалуйста... Возьми меня...
– Как скажешь, Эсси, – протянул он, но и на пару мгновений не оставил меня.
Поглаживая меня одной рукой, второй он справился с ремнём и освободил своё мужское достоинство из тёмных брюк.
Это было потрясающее, ни с чем не сравнимое чувство наполненности, когда я прямо из этого положения насадилась сверху на напряжённое естество. Я не могла в этот момент больше ни о чём думать, но горячие ладони Фёна легли мне на бёдра.
– Эта поза называется «Наездница». И здесь придётся двигаться тебе, – заметил он, направляя меня сперва вверх, чтобы я чуть приподнялась, а затем резко опуская вниз. До предела, вновь сливаясь, чтобы почувствовать восторг воссоединение. – Справишься?
– Попытаюсь, – неуверенно ответила я, устраивая ладони на его крупных мускулистых плечах.
Сперва я двигалась медленно, пытаясь приноровиться и отточить движения. Но с каждым разом сладкий туман, что растекался по телу, становился всё ярче, всё заманчивей. Я меняла темп, а Фён лишь направлял меня, подбадривая лестными, но безумно развратными фразочками. Поймав ритм, я всё наращивала скорость. Скользя вверх-вниз, чувствовала, как пытаюсь поймать нечто желанное. Неосязаемое, неясное, но манящее, словно награда.
Тугой комок нетерпения сжимался внутри меня и в один момент вдруг взорвался яркими огнями. Запрокинув голову, я на миг остановилась, но руки любовника заставили сделать ещё несколько толчков.
Наши стоны слились воедино. Фён прижимал меня к себе, а я едва держалась, чтоб не упасть.
32
Естественно, в зал мы сразу не пошли. В укромном закутке кабинета у хозяина клуба оказалась личная кровать, до которой он меня и донёс.
Мы лежали, едва прикрытые тонкой простынёй, и болтали о каких-то мелочах. Фён всё выспрашивал о моих предпочтениях, о моих отношениях с семьёй, рассказывал забавные байки о посетителях клуба. И деликатно, словно боясь меня спугнуть, мой любовник перешёл к самой щекотливой теме:
– Эсси, а если бы не было этой договорной помолвки, что бы ты стала делать?
– Ты сейчас спрашиваешь о моих желаниях или о реальности? – вздохнула я, прекрасно осознавая своё положение.
Только незнакомцу в этом признаться было проще, чем сестре.
– Давай обо всём, – легкомысленно попросил Фён.
– Поскольку я принцесса, а папа у меня очень хочет, чтобы мы все счастливо вышли замуж и нарожали ему кучу внуков, то вероятнее всего мне бы нашли другого подходящего по чужому мнению мужа. И сейчас-то, вероятней всего, найдут, если от Мейсона я всё же отвяжусь, но тут есть шанс, что я хотя бы поучаствую в выборе или сама предоставлю свою кандидатуру.
– Но ты сама бы хотела не этого? – прозорливо заметил Фён.
– Я хочу петь, – честно призналась я, а потом словно плотину прорвало, и я начала перечислять: – Я хочу свободно жить так, чтобы мне никто не указывал. Ходить по улице без охраны, носить то что мне нравится, есть что хочу. Не думать, что случайным словом могу кого-то оскорбить и развязать из-за этого кровную вражду до седьмого колена. Но самая большая проблема, конечно, в пении. Я плохо разбираюсь в тонкостях эстрады – наверняка, ты знаешь больше меня. Однако титулованных артистов примерно... Ноль. И что-то я сомневаюсь, что у меня получится стать первой, хотя я бы рискнула, даже если бы моя репутация после этого полетела к чертям. Есть шанс, что моя мачеха как-нибудь приведёт в чувства отца после таких потрясений. Но вряд ли мне подобным позволит заниматься муж-герцог и родня с его стороны.
– Вот оно что, – пробормотал Фён каким-то странным тоном. Но не успела я спросить у любовника, о чём он, как мы вновь вернулись к лёгкому познавательному разговору: – Во-первых, один принц-гитарист всё-таки есть, но это большой секрет.
– Ну вот видишь! – тут же прервала я. – Инкогнито. Мне вряд ли кто-то станет прикрывать спину.
– Во-вторых, – продолжил Фён, легонько ткнув мне в кончик носа, словно одёргивая, – эстрада, как ты сама понимаешь, это довольно сложная система. Здесь замешаны деньги, талант, связи. Никакая аристократка не станет пробиваться всеми правдами и неправдами на сцену, чтобы её нанимали развлекать других. Тем более зажиточных простолюдинов или каких-нибудь баронов. А без всего этого проще создать свой музыкальный салон или даже организовать музыкальный вечер.
– Но там же в основном романсы, – заметила я с укором.
– Не могу ручаться. Полагаю, что многим леди это просто ближе или больше нравится. Но в ресторанах играют эстрадные песни, да и на помолвке нынешнего императора выступал новомодный коллектив из Джениуса. Могу тебя заверить, что воспринимается нашим обществом это довольно неплохо. Хотя, не стану таить, старшее поколение, конечно, ворчит. Но поскольку оно всегда ворчит, то его мнением можно и пренебречь.
Мысль оказалась интересная. В Бае меня понимали только родные – я точно знала, что на балах и прочих мероприятиях, спой я одну из своих любимых песен, на меня бы смотрели как на белую ворону. Здесь, если верить Фёну, у меня имелись шансы. Правда, был ещё один момент.
– Знаешь, я была в ресторане с подобной программой. Реакцию зала с твоим клубом даже сравнить сложно. Аристократы всё же сдержаны, а здесь я получила столько эмоций...
– Так и выступай здесь, какие проблемы, – вздохнул Фён, словно смирившись с неизбежным.
33
Мне даже вновь подумалось, что я пробралась на сцену через постель, но дело оказалось в другом.
– Меня о тебе не спросил только ленивый, – поделился хозяин клуба. – Гостям в тот вечер ты понравилась настолько, что они рассказали о тебе другим постоянным посетителям. Так что ты можешь приходить когда угодно.
Почему-то в этот момент у меня затрепетало сердце. Словно мне в любви признались, только не один человек, а сразу весь зал.
– А Соловушка возражать не станет? – спросила я, немного побаиваясь ревности другой артистки.
– Ей ты тоже понравилась, не переживай. И пианист от тебя в восторге. Здесь все тебя ждут.
