— Наконец-то! — выдохнула я, незаметно переходя на бег.
Впереди показался свет! Выход! Ура!
Пока я бежала, мысленно планировала свои дальнейшие действия. Выйти к дороге. Поймать машину. Написать заявление в полиции…
В идеале путь детально запомнить до трассы, чтобы потом доблестных стражей правопорядка проводить к месту обитания этих сектантов! Свидетели каменных гробиков, мать их!
О, в своих мыслях я уже выступала в известном вечернем ток-шоу, на главном федеральном канале.
«Алина. Девушка, которая смогла выжить!» — пестрили бы заголовки газет, с моей лучшей фотографией на лицевой стороне…
— Какого… а-а-а! — заверещала я, выбегая на улицу и чуть не срываясь с крутого обрыва.
С трудом успела затормозить, схватившись руками за статую скорбящей монахини, плачущей перед… да. Каменным гробиком.
Но не это вызвало у меня следующий виток истерики.
Вид отсюда открывался очень красивый. Горы, горы, снег, горы. Дракон, кружащий в небе. Красивый такой. Синенький.
— Ма… ма… ма… — это всё, что я смогла из себя выдавить, оседая на холодную землю, придерживаясь за полы каменного балахона статуи.
Говорят, женщины любят ушами. Я была исключением. Слова — это просто слова. А вот своим глазам я привыкла верить. Всегда. Но сейчас…
Может меня чем-то накачали, перед тем, как положить в гробик? Да, точно. Так оно и было. Иначе с чего мне летающие ящерицы мерещатся? Осталась мелочь. Попросить медицинское освидетельствование, как только я окажусь в полиции.
Зажмурившись и вновь распахнув глаза, я с досадой обнаружила, что дракон никуда не исчез. Так и парил, кружа над горными вершинами. И трасса никакая не появилась. А я так надеялась…
— Простите… Маркиза Кернос Дор Рирал, вы…
Что есть мочи вцепившись замёрзшими пальцами в статую, я медленно обернулась на дрожащий женский голос.
— К-к-кто? — стуча зубами переспросила я у монахини.
Девушка стояла в шаге от меня и протягивала на вытянутых руках…
— Маркиза Кернос Дор Рирал, вы просили… прикрыть срам! Вот, — протараторила она, краснея прямо на глазах и практически бросила в мою сторону огромные белоснежные панталоны.
Подхваченные порывом ветра, труселя тут же раскрылись и взмыли ввысь, красиво пикируя мимо нас куда-то вдаль. Летели они не так грациозно, как дракон, но вышло довольно символично.
3
В голову лезли одни лишь глупости. Наблюдая за эпичным полётом труселей, я мысленно делала ставки, долетят они до дракона, или нет? Их мотало из стороны в сторону, но траектория определённо была плюс-минус в направлении ящера. Да, панталоны стремились к дракону. Летели, словно мотылёк на пламя. Оставалось лишь догадываться, как отреагирует крылатый, когда ему перекроют обзор врезавшиеся в морду панталоны.
Точно не как рок-звезда, поймавшая кинутые фанаткой из зала стринги…
— Расступитесь! — поморщившись от грозного женского окрика, я с неохотой перевела взгляд на вход в пещеру со склепом. — И правда… живая!
Оказывается, там столпились монашки. Точнее, толпились. Стоило говорившей выйти вперёд, как все расступились, опасливо вжимаясь в скалу.
— Мать-настоятельница…
— Матушка…
— Настоятельница…
Женщина игнорировала их едва слышный шёпот, уверенно ступая ко мне. По пути цыкнула на принёсшую мне панталоны девушку, одним лишь взглядом отправив её к остальным.
Я даже усмехнулась. У меня мама так смотреть умела. Матом.
— Алланиэль, — остановившись в шаге от меня, начальство монахинь (а кем ещё быть этой дамочке?) пристально меня осматривала. — Как ты себя чувствуешь?
— Как фекалия в проруби, — буркнула я себе под нос, добавляя чуть громче: — Холодно и безысходно.
И уплыть не уплывается, и утонуть не получается — так любил поговаривать дедуля. И пусть фраза бывалого моряка была не совсем к месту, других сравнений мне в голову не приходило. Болтаюсь тут… и не «туды» и не «сюды»…
— Немедленно увести маркизу в её келью! — громко распорядилась настоятельница. — Кто вообще додумался живую девку в усыпальницу отправить?!
Монахини суетливо подбежали ко мне и, взяв под руки, начали уводить обратно, попутно что-то пытаясь объяснить своей начальнице. Что точно не живая была, что они перепроверяли и вообще…
Сопротивляться у меня сил не было. Максимум, на что их хватило — обернуться. Хотела посмотреть, долетели ли до дракона панталоны. Но, к сожалению, ни крылатого ящера, ни задорно летящих в его сторону труселей, в небе уже не было.
Поймал ли он их и утащил куда-то попробовать на вкус, или просто надел, решив, что добру пропадать не стоит… мне оставалось лишь догадываться.
Держать глаза открытыми с каждой секундой становилось всё тяжелее. Мысли превратились в вату, и я… да. Устала бороться и провалилась в спасительную и уютную темноту.
Из которой меня рывком вернули обратно, влив в рот отвратительно воняющую жижу.
— Господи, за что?! — кашляла и отплёвывалась я, пытаясь избавиться от ударившего в нос запаха тухлых яиц. — Воды! Во-о-оды… спасибочки, — приняв из чьих-то рук стакан, я жадно осушила его. — А… где я?
— В Обители Молчания, — ответила мне та самая настоятельница, забирая из моих рук стакан. — Ещё?
— Да, будьте так добры, — протянула я, осматривая… келью?
Серые каменные стены. Небольшое окошко с решёткой, практически под самым потолком. Кровать, на которой я сидела, заботливо кем-то укрытая колючим шерстяным одеялом. Стул, на котором расположилась местная управляющая. Стол с сиротливо стоящим графином в центре и глиняной кружкой. Вот, собственно, и всё.
— Пей, — налив в стакан воды, женщина заботливо протянула его мне. — Как ты себя чувствуешь?
— Как… — я хотела повторить любимую присказку деда, но вспомнила, что уже озвучивала её. — А где я, вы сказали?
— В Обители Молчания, — повторила настоятельница, выразительно смотря на зажатый в моей руке стакан.
Сделав несколько глотков, чем заслужила одобрительный кивок, я уточнила:
— А Обитель Молчания… это где?
— В Обители Молчания, — растерянно протянула настоятельница, с тревогой всматриваясь в моё лицо. — Ты ничего не помнишь?
— Помню Риту и… гробик, — закончила я едва слышно, опуская мои воспоминания о странном сне и беге с препятствиями в виде саркофагов. — А сюда такси можно вызвать? Я ведь могу… покинуть Обитель? — поинтересовалась, сжав пальцы на стакане с такой силой, что по стеклу пошла трещина.
— Покинуть… — нерешительно повторила за мной женщина, с трудом вырвав многострадальный стакан из моих рук и отставила его на стол. — Наверное, да. Я не знаю… такого никогда не было! Ты первая, кто выжил! — произнесла она с плохо скрываемым страхом.
Я же скептично нахмурилась. А что они ожидали, замуровывая людей в каменные саркофаги? Тут что угодно крякнет, если его не открыть…
— Возможно, что-то прояснит письмо, — продолжала рассуждать настоятельница, нервно перебирая в пальцах конец пояса, которым было подвязано на талии её одеяние.
— Письмо? — из меня вырвался нервный смешок.
— Письмо, — повторила женщина. — Что оставил твой муж.
— У меня есть муж?! — закричала я.
И как-то нехорошо стало. Вот очень. В памяти всплыли слова девушки из сна. То, как она соловьём мне заливала про новый мир, новую жизнь. Про мужа…
«Я — это ты, а ты — это я. Маркиза Алланиэль Кернос Дор Рирал…».
— Алланиэль, что ещё ты не помнишь? — обратилась ко мне настоятельница, не скрывая тревогу в голосе.
— Всё, — хрипло выдохнула я, откидываясь на спину и закидывая руки за голову. — Вот теперь точно — приехали.
4
Настоятельница определённо недооценила степень моей «амнезии».
Перед тем как уйти и оставить меня отдыхать, она изрекла короткое и совсем для меня неинформативное «да».
Точнее:
— Да, у тебя есть муж. Он тебя сюда и отправил, после… сама понимаешь.
А я не понимала! Вообще ничего!
