Отбор на вылет, или Некромант неудачи (СИ) - Ильинская Екатерина

А потом сознание отключилось.

Вейн Верлинг

Мутило. Всё тело болело, а голова раскалывалась. Сознание то возвращалось, то снова ускользало во тьму. Когда удавалось открыть глаза, становилось совсем дурно, потому что всё качалось. Или это я качался? Но как я мог качаться, если я лежал на животе? Висел? Никак не получалось сообразить, что происходит.

– Великий свет, да за что ты связал меня с этим контуженным? – сетовал кто-то совсем рядом, и каждое слово билось внутри головы, вызывая ещё большую боль. – У него же ни мозгов, ни осторожности. Сто раз сказал, чтобы шкуру не попортил, и что? И ничего! Теперь везти на хребтине этого некроманта неудачи. – Недовольный своей долей собеседник вдруг всхрапнул… как лошадь.

«Благороднейший… Отбор! Янка!» – пронеслось в многострадальной голове, сознание прояснилось, и откуда-то появились силы. Стало понятно, что я болтаюсь на спине у пегаса, как мешок с картошкой, а гордость тут же потребовала сесть. Я попытался ухватиться за шею коня, но не преуспел.

– Да не дёргайся ты, несчастный. И без того едва дышишь, того гляди совсем помрёшь. Что я твоему отцу скажу?

– Прости, – прохрипел я. Дурная кровь всколыхнулась внутри, боль ушла, а сил заметно прибавилось. Некромантские инстинкты зашли на второй круг, но в этот раз я сознательно нарывался на неприятности. – Мне очень надо.

Я схватил пегаса за гриву, подтянулся, перекинул одну ногу и, наконец, сел. Пережил приступ боли и тошноты, отдышался и…

– Вперёд! – Сила растворилась в воздухе, но вместо маленькой молнии, которая должна была подстегнуть Благороднейшего, нас окружила стая жалящих бабочек. Одна из них села на нос пегасу и прицелилась, чтобы вонзиться.

– А-а-а-а! Убери эту тва-а-а-арь! – Благороднейший встал на дыбы, чуть не скинув меня на землю, и забил копытами в воздухе. – Моя шку-у-ура-а-а.

– Туда! – Я дёрнул паникующего коня за гриву и направил в сторону Янкиной башни. Паникующий пегас понёсся прямо в стену. – Прыгай! – Пришлось со всей силы дёрнуть за пегасьи косицы, а то наш короткий разбег мог слишком быстро и болезненно закончится.

Благороднейший заржал и оттолкнулся от земли. Миг. И я смотрю прямо в огромные перепуганные глаза своей невесты.

– Это я – Ве… – Закончить мне не дали. Пегас расправил крылья, тряхнуло, зубы клацнули, едва не прикусив язык. Мой взгляд упал на цветок, который почему-то стоял на подоконнике в Янкиной комнате, а не в сокровищнице. – Отдай это! – Я протянул руку, чтобы забрать подчиняющий волю ирис, но не успел дотянуться – мы с Благороднейшим начали падать.

– А-а-а!

Крылья бессильно хлопнули. Земля резко скакнула в нашу сторону. Я сглотнул, мысленно попрощавшись с последними целыми костями… А потом прямо под нами открылся портал, и мы рухнули в озеро.

Удар о воду был такой силы, что выбило дух. Сознание поплыло. В рот и нос затекла вода. Но руки бессильно обвисли, не давая возможности выплыть. А потом кто-то схватил меня за шиворот и потащил наверх, невнятно ругаясь.

– Феликий фвет, за фто мне фсё это? Орк ефо чуть не допил, о фемлю пофти углопился, тепель фот утонуть в луше лешил. Опять ефо на шее тафи! А она не кафённая!

И это было последнее, что я услышал.

Вейн Верлинг

Проснулся я в гробу со сложенными на груди руками. Ноги придавил кошак, которого я наколдовал в лаборатории отца. Беглый осмотр показал, что комната всё-таки моя, а гроб стоит на кровати. Больше новых предметов мебели в обозримом пространстве не появилось, если не считать Дрейна, сидящего на стуле у окна и читающего какую-то толстую чёрную книгу. Я даже не сразу его заметил – так неподвижно брат сидел.

– Ты бы ещё там полежал немного, подлечился, – только и сказал он, когда я попытался вылезти, но встретил сопротивление со стороны кошака, вцепившегося в штанину когтями.

Но не успел я задать вопрос, почему, праматерь тьма, меня положили в гроб, как дверь распахнулась, и вошёл отец.

– Вот ты где! Я уже волноваться начал, думаю, куда пропал… – И с настолько обрадованным видом пошёл в мою сторону, что я даже растерялся от такого радушного приёма. – Котейка мой любимый, Полосатик.

Всё встало на свои места. Отец вытащил из гроба кошака, прижал к себе и принялся его тискать и сюсюкать. От вида сурового некроманта, короля Верлингарда Гаспара Пятого, занятого наглаживанием котика, закружилась голова. Да, точно, сотрясение. У меня же было сотрясение.

Хотя в целом самочувствие было приемлемым. Слегка тянуло мышцы в местах, куда пришлись самые сильные удары, чувствовалось неудобство там, где были сломаны кости, голова кружилась, лицо онемело. В остальном я был как новенький. Даже тьма больше не давала о себе знать.

– Вылезай оттуда, – приказал отец и поторопил жестом. – Полосатик почему-то ящики любит, не занимай дольше необходимого.

Не то, чтобы я хотел задерживаться в гробу, но оказаться менее ценным, чем незнакомый кот, было обидно. Стоило вылезти из домовины, как её тут же подхватила и унесла наша хозяйственная нежить.

– Я вообще-то чуть не умер.

– Это ты три года назад чуть не умер, когда на пограничную стену бросался, а сейчас так… слегка помялся. Да, мой хороший? – Отец приподнял кошака и потёрся носом о его нос.

– Давно с ним это? – Я обернулся к Дрейну и покрутил рукой, намекая, что поведение короля Верлингарда вызывает некоторые подозрения.

– С тех пор, как ты это животное наколдовал. И я думаю, это надолго.

– Может, что-то сде…

Развить мысль мне не дал ворвавшийся в комнату Глейн. Брат был без рубашки, зато с полотенцем на шее – наверняка с тренировки.

– О, Вейн! Мне конь сказал, что ты очухался! – Глейн присмотрелся ко мне и присвистнул. – Неплохо тебя разукрасили – краше в гроб кладут, – и заржал. Хотя у самого правая щека была припухшей от укуса ядовитой пчелы.

– В гробу я видал такие шуточки, – ответил я, закатив глаза, и даже не стал просить всех выйти – ушёл сам.

В коридоре прохаживался пегас.

– Смотри, как все о тебе беспокоятся, – сказал он. – Пришли, как только ты очнулся.

– Как-то странно они беспокоятся, – буркнул я, обходя коня и направляясь в столовую. Очень хотелось есть. И очень не хотелось рисковать обедом – или что там сейчас полагалось по времени – из-за внезапного искажения магии. – А ты эликсир уже пил?

– Уже пил, – ответил Благороднейший и продолжил старую тему: – Ну, что умеют, то и делают. Что уж тут, если их самих никто не научил проявлять заботу.

Возразить на это мне было нечего. Да и не хотелось ничего возражать, впрочем, как и говорить в принципе. Хотелось посидеть и обдумать дошедшие сообщения Янки, которые делали больнее, чем все полученные на отборе удары. Я раньше не думал, что она так сильно переживала, и теперь испытывал чувство вины, хотя сам три года назад сделал, всё, что мог. Да и что мог пятнадцатилетний недоучка против троих обученных некромантов?

Хотя сейчас-то я получил диплом, а значит, и право голоса на семейном совете. Вот только с этим отбором и постоянной спешкой до сих пор не дошёл до отца и не заставил его ответить на вопросы по поводу войны и возведения границы. Значит, сейчас самое время. Вот поем и устрою допрос.

В столовой было прибрано. О нападении злобных насекомых напоминал только десяток жал, торчащих из двери, да и то их можно было заметить, только если знать, куда смотреть. На столе стояла супница, корзинка с хлебом, кувшин с компотом и пара флаконов с эликсиром от аллергии. Кажется, хозяйственной нежити тоже не понравился результат магического экспромта. Я отхлебнул из флакона, но подавился, когда услышал:

– Что-то ты не торопишься в Изрию. Через полчаса объявляют результаты вашего вчерашнего веселья, а ты тут топчешься, как будто у тебя вся жизнь впереди.

– Вчерашнего? – откашлявшись, просипел я. – Вчерашнего?!

– А сколько ты думал, в гробу провалялся?

– Да я откуда знаю?! Я же без сознания был!

– Да не паникуй, везде успеем, если задерживаться не будем. Иди оденься поприличнее и бегом во двор. Я тебя там подожду. – С этими словами Благороднейший развернулся, покинул столовую. Через пару секунд её покинул и я.