Ментальная кухня 2 (СИ) - Злобин Максим

— Деревянные что ли⁈ — не смог сдержать вопль удивления Санюшка и тут же заржал.

Да, деревянные. Типа ортопедические, — хотя вот совсем не факт, — и стОят как приваренное к чугунному мосту крыло самолёта. Ох, знаю я такой типаж шефов. Позер из позеров с пропитой насквозь рожей.

— Как зовут? — спросил я у Стаси, ухмыльнувшись.

— Олежа, — вздохнула та.

А у Олежи тем временем в руках был чайник. Шеф очень многозначительно оглядел зал, шмыгнул носом и поцокал на своих деревянных подкрадулях к бару. Залез за стойку, грубо отодвинул бармена, взял с полки бутыль коньяку, зубами вырвал пробку и принялся начислять себе в чайник.

— Э-э-э-э, — затянул Миша.

— М-м-м-м, — вознегодовал Саша.

— Херасе, — добавил Гио.

А я спросил, почему Олежу вообще пустили на порог премиального заведения.

— А потому что Олежа у нас Орлов, — ответила Станислава Викторовна. — То ли племянник Марины Марковны, то ли наоборот дядя, — а потом зажмурилась и ладонью лицо прикрыла от стыда.

Посидела так чуть ли не с минуту, какую-то дыхательную гимнастику выполнила, а потом резко распахнула глаза и сказала:

— А ну его и правда в задницу. Когда выходить?

Стоило мне добраться до пляжа, как вдруг в кармане зазвонил телефон. Незнакомый номер, но циферки красивые-красивые и что-то мне подсказывало, что это…

— Василий Викторович!

Да-да, это был князь Волконский. И начал он издалека:

— Скажи мне, Вася, тебе знаком термин «откат»?

— Знаком, — честно признался я.

— Так ведь и мне тоже знаком, представляешь? Так потрудись, пожалуйста, объяснить: какого чёрта у меня в смете делает «трибуна трехрядная пластиковая на двадцать шесть мест»? Так ещё и в количестве четырёх штук? Ты там совсем страх потерял, что ли?

— Спокойно, Игорь Николаевич, спокойно, — ответил я. — Скажите, у вас к этому номеру привязаны мессенджеры?

— Привязаны! Но речь сейчас…

— Подождите секунду, — попросил я.

И быстренько скинул князю фотографию со вчерашнего вечера. Совместную. С девчонками. Ну и подписал, конечно, что это мытищинский волейбольный клуб «Волчицы».

— А, — сказал князь, просмотрев фото. — О. Ну… да. Поддержка городских команд. Патриотизм. Благотворительность, опять-таки, инвестиции в спорт. Это ты хорошо придумал, Василий Викторович, это мне нравится.

Вот ведь! Князь схавал всё исключительно из любви к прекрасному, и жаба тут же взяла меня на удушающий. Кое-как вырвался.

— Очень скоро начнётся чемпионат Москвы и области, а у барышень в спонсорах Волковский пивоваренный завод, — сказал я. — Понимаете?

— Ха! — хохотнул Волконский, затем похвалил, назвал меня «жучарой» и скинул звонок.

Честно говоря, не ожидал чего-то другого.

Так… что дальше? Да ничего. Тихий спокойный вечер с Агафонычем и Тырквой. Никаких дел кроме встречи с Солнцевым у меня на сегодня запланировано не было. Но как это обычно бывает, в самый последний момент всё резко изменилось.

— Вася! — Яков Саныч не просто шёл; он аж бежал по направлению к катеру. — Вася, Вася, Вася-сяся! — бежал и орал как сумасшедший. — Танцуй, мой хороший! Пляши! Радуйся!

— Что случилось-то? — я спустился по трапу на пляж.

Настрой Солнцева мне понравился изначально, но то, что он поведал мне позже…

— Короче! — начал комкано вещать запыхавшийся законник. — Был, видел, реально овощ! Но это не важно! Знаешь, что важно⁈ Я горничной присунул!

— Я-я-яков Саныч, — покачал головой сенсей.

— В смысле денег присунул! — поправился Солнцев. — И поговорил с ней потом по душам! Много интересного узнал! Смотри, как оно было на самом деле: Безобразов лишился рассудка не месяцы назад, а в день оглашения завещания! Уехал к Орловым сам, а вернулся уже… вот таким! Совпадение, а⁈

— Не думаю.

— Во-о-о-от! А госпожа Безобразова, после того как муж поломался, тратится как не в себя! Шубы пачками покупает, украшения, машину себе новую справила! Ну… понимаете же, да⁈ Понимаете⁈

— Менталочка, — поднял бровь Агафоныч. — Да притом высокоуровневая. Вот ведь суки.

— Да-да-да! — Солнцев от возбуждения аж припрыгивать на месте начал. — И ни экспертиз не было, ни обращения к врачам, ни-че-го! Всех купили, всем рот заткнули, всех провели! Но только не Якова Александровича Солнцева, не-е-е-е-е-ет! Я знаете, что придумал⁈

— Стоп! — прервал я этот поток мыслей. — Знаю, — и просто не смог сдержать улыбку…

Задрипанная квартирка на окраине

«Дедушки Мороза не существует. Зубной феи тоже. Хватит уже жить в мире розовых пони и лелеять инфантильную мечту», — думал про себя Захар Гачин-Мучинский.

— Хватит! — рявкнул он вслух и рывком содрал со стены пробковую доску. — Хватит!

Не быть ему сотрудником Канцелярии, вот хоть ты тресни. Рожей не вышел, и пора бы уже с этим смириться. Обидно, досадно, но надо как-то жить дальше.

Захар отнёс доску в кладовку, запер дверь на ключ и вернулся за рабочий стол. Наугад выдернул из стопки бумаг дело и принялся читать что-то на бытовом и скучном. Про кражу велосипеда в соседнем подъезде, ага.

— Вот это и есть мой уровень, — горько ухмыльнулся Гачин-Мучинский.

Но тут в домофон позвонили…

Глава 9

Вжух!

Семейные посиделки за городом. Насколько могу судить по пейзажу это Карелия. Тихое озеро, мшистый каменный берег, сосны, кедры, и воздух так чист, что аж пьянеешь. Дом — сруб. По стилю похож на охотничью хижину, вот только двухэтажный, здоровенный, с кучей комнат. Рядом несколько уменьшенных копий — гостевые домики. В одном из таких временно проживает Захар с родителями.

Вместе с другими «малыми», — кто кому и кем приходится он пока что не понимает, — будущий участковый лазает неподалёку и ест морошку прям с куста. Лазает очень осторожно, потому что боится змей, болот и что леший утащит. При этом Захар приглядывает за остальными, периодически пересчитывая всех по головам. Потому что ответственный. Потому что как папа и дядя Лёша.

Но тут кто-то из старших окликает детей, мол, шуруйте в дом. Мойте руки и за стол.

Стол длинный, деревянный, очень красиво сервированный, да только вот… какой-то взрослый. Пока что Захару не нравится почти всё, что на нём стоит. Не дозрел. Не проникся он пока ещё холодцом, и не раскушал оливки. Рыба — бе, мясо в любом его проявлении кроме котлет и колбасы — фу, да и с жареной курицы надо непременно стянуть кожу.

Ну да ничего страшного! Захару шлёпают на тарелку вкуснючий крабовый салат, его-то он и будет затрёпывать. Его, да ещё посыпанную солью помидорку.

Музыка играет еле слышно, ну так она и не нужна. Весь стол гудит разговорами. И всё весело так, и добродушно, и безопасно, и весь мир видится как будто через какую-то жёлтую солнечную линзу. Кругом свои.

А во главе стола сидят его кумиры: двоюродные братья Паша и Лёша. Первый, — его отец, — Гачин-Мучинский, а второй просто Гачин. Молодые, красивые, сильные. Внешне мужчины совсем не похожи, но по поведению кажется, что они как будто бы одно целое. Одного что-то спрашивают, а отвечают они вместе. Активно спорят и перебивают друг друга, однако в конце весь стол покатывается от смеха. Взрослых шуток Захар не понимает, но чувствует — смех не наигранный. Вся семья любит братьев. Гордится ими и где-то даже восхищается.

— А кем работает дядя Лёша? — спрашивает Захар у матери. Та отвечает, что дядя Лёша ловит бандитов…

Вжух!

Папа говорит Захару, что тот обязательно поймёт его, когда вырастет. Мама говорит, что ничего страшного не произошло и обещает, что ничего не изменится. Бабушка плачет. Дядя Лёша злой как чёрт, о чём-то долго разговаривает с отцом. Кричит на него, руками машет, а тот лишь молча стоит и, что называется, обтекает.

В конце концов папа собирает вещи и уходит. У папы другая семья. В последующих «вжухах» он присутствует лишь в качестве голоса, который поздравляет Захара с днём рождения по телефону. А вот дядя Лёша по-прежнему рядом — приезжает в гости, играет с двоюродным племяшкой и помогает матери.